Сделав глубокий вздох, Кэтрин попыталась обуздать рой беспокойных мыслей. Нет, в этом нельзя быть уверенной на все сто. Он имеет право на ее доверие. По крайней мере, пока. Эх, знать бы, что творится в его голове! Если бы он поговорил с Кэт, сказал бы, на каком месте для него ранчо… Даже если на первом. Она бы поняла. Рул прошел через ад, нельзя винить его за тягу к земле, которая стала его убежищем. Хотя, стоит задуматься, и идея кажется глупой. Рул – сильный мужчина. Зачем ему убежище? Но он не будет рассказывать о своем прошлом, не переложит тяжкий груз своих воспоминаний на чужие плечи. Поэтому Кэт никогда не узнает, что именно он чувствует к ранчо… да к чему бы то ни было.

Внезапно дверь открылась. Кэт не ожидала увидеть за ней Рула. Ничто не подготовило ее и к черной ярости, исказившей его черты, стоило ему заметить открытый гроссбух.

– Что это ты делаешь? – прорычал он еле слышно.

Кэт оцепенела от уверенности, что худшие ее опасения подтвердились, и это позволило ей, сохраняя спокойствие, развернуться к нему лицом и ровным голосом ответить:

– Просматриваю бухгалтерские книги. Есть возражения?

– Есть, если ты делаешь это в надежде поймать меня на жульничестве. Может, наймешь аудитора, чтобы он проверил отчетность? Так ты удостоверишься в моей честности. Каждое пенни учтено, давай, вперед и с песнями!

Он обошел стол и навис на Кэтрин, не спуская с нее тяжелого взгляда. Отведя глаза, она заметила, что он так сильно сжал в руках шляпу, что у него побелели костяшки пальцев.

Девушка захлопнула гроссбух и вскочила на ноги – грудь сдавило болью, и сидеть на месте Кэт просто не могла.

– Я не боюсь, что ты прикарманиваешь деньги, я же не дура. Меня просто… удивило, что тут все делается от твоего имени. Имя Моники уже много лет не фигурирует в документах. Почему мне никто не сказал? Мне кажется, меня должны информировать о происходящем на моем ранчо.

– Должны, – согласился Рул. – Но не проинформировали.

– Ну ладно – тогда, а сейчас? – с вызовом продолжила она. – Сейчас я занялась делами. Разве не стоит вести их от моего имени? Или ты сам поверил в слухи о пастбищах Рула Джексона, распространяемые в городе?

– Господи, ну, поменяй мое имя на свое! – рявкнул он, сметая на пол гроссбух. – Это чёртово ранчо твое, как и все твои проклятые деньги! Делай, что хочешь! Хватит постоянно ныть! Я все тут делал, а ты даже не удосуживалась поинтересоваться, как именно!

– Я не ною! – заорала Кэт, с силой ударяя по стопке счетов, и та разлетелась по комнате. – Я просто хочу узнать, почему ты мне не сказал, что Моника подписала бумаги, передав все дела в твои руки!

– Может, просто к слову не пришлось! Может, я даже не задумывался об этом! Я годами впахивал тут, как каторжник! У меня не было времени носиться за тобой каждый раз, как возникнет какая-нибудь проблема! «Миссис Эш, вы согласны, чтобы я заплатил работникам?» «Миссис Эш, вы не против, если я подпишу чек на оплату ремонта изгороди?»

– Ой, проваливай к черту! Но прежде чем отправишься в сей долгий путь, объясни: почему у нас так много денег, хотя ты говорил, что ничего лишнего нет и все пущено в оборот?

Он схватил ее за предплечье, причем сильно. После такого на коже наверняка останется отпечаток его руки.

– Ты хоть знаешь, сколько денег уходит на одного жеребца? – прорычал Рул. – Представляешь, сколько стоит хороший конь? Мы разводим квартеров, но надо расширять дело и приниматься за английских чистокровных, поэтому необходимо купить еще пару производителей. За них не расплатишься кредиткой, детка! Нужна чертова уйма наличности… Черт! – сорвался он на крик. – Чего я вообще перед тобой распинаюсь? Ты же у нас босс, ну и делай, что вздумается, дьявол тебя побери!

– Уж будь уверен! – не дала ему спуску Кэт, вырываясь из его цепких пальцев. Несмотря на все усилия, в ее темных глазах сверкали слезы. Девушка еще несколько секунд смотрела на Рула, потом развернулась и вылетела из комнаты, чтобы окончательно не упасть в его глазах, разрыдавшись.

– Кэт! – раздалось вслед, но она не обернулась, захлопнув за собой дверь.

Кэтрин поднялась в свою комнату, тихо заперла дверь на замок и села в кресло-качалку. Она взяла почитать какой-то шпионский роман, но не могла – просто была не в силах – понять ни строчки. Кэт старалась сдержать рвущиеся рыдания, ведь слезами горю не поможешь. Надо принять вещи такими, какие они есть. Такая бурная реакция Рула на то, что она просмотрела бухгалтерские книги, означала только одно: он не хочет, чтобы она вникала в дела ранчо, ему претит сама мысль о передаче полномочий в ее руки. Несмотря на его горькие обвинения, Кэт была абсолютно уверена в честности Рула и чувствовала: он сам понимает, что она не собирается под него копать и уличать в воровстве. Нет, он затеял это ссору, потому что как любой хороший солдат знал – главное нанести первый удар.

«Да, Рул относится к ранчо с фанатичной преданностью», – убеждала Кэт саму себя. Можно быть уверенной: он сделает все в лучшем виде и не станет набивать собственный карман. Ей просто хотелось, чтобы он думал о ней так же много, как и о делах… Не больше, нет, так далеко она не замахнется. Так же.

Ей казалось, что за последние дни они с Рулом сблизились. Пусть они периодически и скатывались до небольших перепалок, но Кэт чувствовала связь с этим мужчиной и была уверена, он тоже прекрасно ее ощущает. И дело не только в сексе, по крайней мере, для Кэтрин. Хотя надо признать: каждый раз глядя на Рула, она вспоминала их наполненное невероятной чувственностью занятие любовью. Но присутствовала близость и иного рода. «Размечталась», – подумала Кэт, выпуская книгу из рук. Неужели она так до сих пор не освоилась с мыслью, что Рула не так-то просто прочитать…

Несмотря на то, что на следующее утро проснулась довольно рано, Кэтрин не стала спускаться и завтракать с Рулом. И не поехала с ним по делам ранчо. Вместо этого девушка провалялась в постели, пока он не ускакал прочь, а потом провела день, убирая верхний этаж дома. Не потому, что это было так уж необходимо, просто ей надо было чем-то занять себя. На ланч она снова проигнорировала Рула, хотя по доносящемуся снизу смеху Рики поняла, что он не остался без приятной компании. Ну и что из того?

Перекусив на скорую руку, Кэтрин вернулась к уборке. Комнату Рула она оставила напоследок. Девушка остановилась в дверях, потрясенная, насколько все в этом помещении напоминает о Руле. Казалось, его теплый мужской запах витает в воздухе. На подушке все еще была видна вмятина там, где лежала его голова. Постель не прибрана и так разворочена, словно на кровати шли военные действия. Вчерашняя одежда валяется на полу, ее явно отшвыривали ногами. Иначе не объяснить такой клубок из рубашки, футболки, трусов, джинсов и носков.

Кэтрин все убрала и начала уже стирать пыль с мебели, когда в комнату зашла Рики и завалилась на кровать.

– Думаешь, твоя страсть к домоводству его поразит? – протянула она.

Кэтрин пожала плечами, хотя ей было тяжело держать себя в руках. В последнее время все в Рики ее раздражало.

– Я не пытаюсь произвести на него впечатление. Просто прибираюсь.

– Ой, да ладно. Ты каждый день проводишь с ним, показываешь, как тебе интересны дела ранчо. Не, это не поможет. Он возьмет все, что ты предложишь, и будет тобой пользоваться, пока это ему нужно. Но в ответ ты не получишь и частички его души. Это я тебе как краевед говорю.

Кэт опустила тряпку для пыли и сжала кулаки. Развернувшись к Рики, девушка яростно заговорила:

– Я уже устала от этой твоей песни. Думаю, ты просто ревнуешь. Он никогда не был твоим любовником, и тебе не убедить меня в обратном. Ты, небось, из кожи вон лезла, лишь бы затащить его в постель, а он всегда отказывал. Теперь ты, наконец, посмотрела правде в глаза: он не будет твоим никогда, – и просто не можешь вынести этой мысли.

Побледнев, Рики села. Кэтрин приготовилась к очередной словесной атаке, прекрасно зная, что сводная сестра никогда не упустит возможности броситься на амбразуру, если хоть каплю не согласна с оппонентом. Но вместо этого Рики молча смотрела на Кэт, а по щекам у нее медленно катились слезы.