— На вашем месте я бы оставил свое беспокойство для людей, которых вы постоянно заставляете глотать бессмысленную рекламу.

Он протянул руку, достал из-за спинки сиденья термос и отвинтил крышку. По самолету разлился божественный аромат кофе, и Мелани сразу забыла об аргументах в пользу рекламы, которыми она собиралась сразить этого заносчивого типа. В последний раз она ела на высоте десяти тысяч метров где-то между Индокитаем и Австралией, и теперь ей показалось, что это было страшно давно.

— Хотите? — спросил Клайд, наливая кофе в крышку термоса, которая одновременно служила стаканчиком.

Мелани не устояла.

— Да, спасибо, — проговорила она, забыв о своем достоинстве так же, как и об аргументах. Ее отекшие ноги болели; она сбросила туфли и вздохнула с облегчением.

Клайд подал ей стаканчик, и их пальцы на мгновение соприкоснулись. Мелани опять почувствовала, что ее словно ударило током.

Она попыталась сосредоточиться на кофе, но постоянно ловила себя на том, что исподтишка наблюдает за мужчиной из-под полуопущенных ресниц. Она изучала его точеный профиль — лицо было освещено снизу слабым светом от приборного щитка, — линию волевого подбородка и рта, и какое-то приятное тепло разлилось по ее телу.

Похоже, я устала еще сильнее, чем мне кажется, решила девушка. В ситуации было что-то слегка нереальное: как она оказалась в этом миниатюрном самолете, в полутьме, высоко над землей, рядом с незнакомым мужчиной, со стаканчиком кофе в руке? Реальным казался только сам Клайд. Реальным и осязаемым.

Даже при слабом свете она ясно видела напрягшиеся мышцы его ног, ощущала силу его мускулистого тела, могла бы даже сказать, какова на ощупь его кожа. Ее ощущения были такими яркими, что Мелани непроизвольно взглянула на свои руки, чтобы убедиться, что они не поглаживают его подбородок и щеки.

Почему она помнит все его прикосновения, помнит, как он схватил ее за руку выше локтя и поставил на ноги, как помог ей забраться в самолет, крепко взяв за запястье… Каждое его прикосновение обжигало ее, как огнем. А ведь все они были совершенно деловыми и очень краткими. Что бы она почувствовала, если бы в них была любовь, страсть, если бы его руки скользили по ее гладкой коже, лаская ее?..

У Мелани пересохло в горле, и она залпом проглотила остатки кофе. Да что с ней такое?! Она едва знакома с Клайдом Дугласом, и к тому же он, видимо, очень самонадеян и несносен. Почему же она так ясно представляет себе его ласки?

Просто разница во времени дает о себе знать, твердо сказала она себе. Ее мозг так же устал от бесконечных перелетов, как и тело. Мелани ухватилась за это объяснение как утопающий за соломинку. Значит, ее внезапная слабость в присутствии этого мужчины имела логическую причину, и Дуглас тут совершенно ни при чем!

Она протянула Клайду пустой стаканчик, постаравшись на этот раз избежать прикосновения.

— Благодарю вас.

Он удивленно поднял брови, услышав ее сухой официальный тон, но, к ее облегчению, ничего не сказал. Он налил себе еще кофе и спросил с тем же оттенком издевки, который так задел ее раньше:

— А зачем вы направляетесь в Эсперанс? Для рекламного бизнеса это не самое подходящее место.

— У меня трехмесячный творческий отпуск, — ответила Мелани невозмутимо. Она вовсе не собиралась сообщать этому гордецу, что лишилась любимой работы.

— Творческий отпуск? У нас, простых смертных, это называется просто отпуск.

— Мне нужно некоторое время, чтобы проанализировать этапы своей карьеры, — ответила она с достоинством. А что? Это ведь было почти правдой.

— И вы решили сделать это в нашем Богом забытом краю? Странный выбор, — произнес Клайд, наблюдая за ней. — Я думал, вы, деловые женщины, делаете только то, что может добавить веса вашему имиджу?

Мелани бросила на него сердитый взгляд.

— Я вижу, вы хорошо знакомы с привычками деловых женщин.

— Узнал на собственном горьком опыте, — коротко ответил он.

— Ваш опыт не может быть особенно обширным, если он не научил вас пониманию того, что все женщины очень разные, — едко сказала она. — К вашему сведению, я лечу к двоюродной сестре и меньше всего думаю о своем имидже.

— Ах, так вы все-таки в отпуске!

— Отчасти, — проговорила она сквозь зубы. — Я, конечно, очень хочу повидать Грету, но не смогла бы никуда поехать, если бы это было неудобно моей фирме.

— Если они могут обойтись без вас целых три месяца, значит, вы им не так уж нужны, — заметил Клайд, и Мелани подумала, что ему не откажешь в логичности и проницательности. — Вы уверены, что ваша работа дождется вас?

— Не только дождется — мне обещали повышение, — гордо произнесла она.

И она добьется повышения. «Филдинг и Бьюкенен» еще пожалеют, что взяли на ее место менее квалифицированного и опытного работника, хотя у него и было весьма сомнительное преимущество — его пол! В тот день Мелани поклялась, что они приползут к ней на коленях и будут умолять ее вернуться в фирму на более престижную работу. Она так часто мечтала об этом, что сама поверила, что именно так все и будет.

— А пока вы проведете три месяца в Эсперансе в философических размышлениях о жизни? — недоверчиво осведомился Клайд.

— Предположим, что так, — ответила Мелани, подозревая, впрочем, что он не особенно верит рассказам о ее блестящей карьере. — Я хочу посмотреть страну, но большую часть времени с удовольствием проведу с Гретой.

Она надеялась, что он не будет больше расспрашивать ее о карьере, не станет выяснять, каким образом она смогла взять трехмесячный отпуск именно сейчас.

К счастью, Клайд и впрямь, кажется, решил оставить эту тему.

— Грета — это ваша двоюродная сестра?

Мелани кивнула.

— Ее отец, брат моей мамы, перебрался сюда из Англии больше двадцати лет назад и женился на австралийке. Я не была знакома с Гретой, пока она и ее муж, Джим, не приехали в Англию в командировку и на отдых. Они жили у меня в Лондоне, и мы сразу полюбили друг друга. — Мелани улыбнулась, вспомнив это чудесное время. — Было просто здорово получить не только родственницу, но и подругу. С тех пор мы не теряли связи друг с другом, хотя я не видела ее уже пять лет. Австралия находится так далеко, что я раньше и представить себе не могла, что соберусь в такое путешествие.

— И что же заставило вас отправиться в путь?

— Грета прислала мне вот эту фотографию.

Девушка порылась в сумке в поисках фото, которое она всегда носила с собой как талисман с того самого дня, когда обнаружила письмо от Греты среди рождественских открыток.

Она достала фотографию, которая лежала в паспорте, и вновь посмотрела на нее в полутьме кабины. Грета и Джим, оба счастливые, улыбающиеся, сидели в лодке ярким солнечным днем. Ветер взъерошил им волосы, они щурились от яркого солнца. Море было фантастического бирюзового цвета, а небо — ярко-синее.

Она подала карточку Клайду, который неожиданно вздрогнул, взглянув на нее. Но Мелани ничего не заметила. Она вспомнила о том, какое у нее было ужасное настроение в тот день, когда пришло письмо от двоюродной сестры.

— Конечно, это обычная любительская фотография, — сказала она, — но я увидела ее в отвратительный декабрьский день. Моросил дождь, все было таким мокрым, серым, унылым.

— Да, могу себе представить, что австралийский пейзаж показался вам более привлекательным, — произнес Клайд каким-то странным тоном, возвращая ей фото.

— Может быть, если бы письмо пришло в солнечную, морозную погоду, эта фотография не произвела бы на меня такого впечатления, — задумчиво проговорила Мелани. Все на ней было таким выпуклым, осязаемым! Она как будто кожей чувствовала солнечное тепло, вдыхала свежий, соленый запах моря. — Я всегда была городской жительницей, но когда увидела все это, мне вдруг захотелось оказаться там, с ними.

Ей действительно ужасно хотелось оставить уныние позади, забыть о работе и о Сомсе, забыть обо всем, кроме яркого света и морских брызг на лице.