— Нам не пора ехать? — напомнила Джейн, опасаясь дальнейших расспросов.

Разве вы не волнуетесь за свою дочь? Вот что она имела в виду. Зная, как Билл Форстер боготворит Барби, Джейн не сомневалась: ничто на свете не задержит его на пути домой. Она опять вспомнила о том, что Билл заинтересовался ее планами на будущее: какое-то странное предчувствие сжало ее сердце.

Он ведь не собирается предложить ей должность няни Барби? Вряд ли медсестра стала бы заниматься уходом за детьми и домашним хозяйством. Теперь же он знает — Джейн остается медсестрой, так что эта версия не подходит. Меньше всего она хотела быть вовлеченной в чужую семейную жизнь. Особенно в жизнь этих людей. Прелестной девочки… Этого мужчины, затронувшего ее сердце.

Господи! Как же измучили ее раздумья о своей дальнейшей судьбе! Собственная семейная жизнь не для нее. Ей приходится быть осторожной, и, как это ни печально, грустно, трагично, она любой ценой должна защищать себя от интимных пут.

Бодрый голос Форстера прервал поток ее грустных мыслей.

— Вы абсолютно правы, Джейн. Пора ехать дальше!

Ультрамодный особняк Форстера в ряду прибрежных роскошных вилл, называемых «поясом банкиров», производил ошеломляющее впечатление. Многоэтажное палаццо на выступе скалы, с огромными окнами, широкими изогнутыми верандами.

Но, как профессионал-педиатр, Джейн решила: Билл выбрал не лучшее место для маленького ребенка. Отвесные скалы, крутые лестницы, внизу вода — все это представляет опасность для Барби. Неудивительно, что Билл Форстер так боится за свою дочь. Чтобы наблюдать за ребенком в этом дворце с таким ландшафтом, надо иметь стальные нервы.

Когда она рискнула высказать свои опасения, Билл спокойно ответил:

— Барби проводит время только в доме и на просторных верандах. Там совсем не опасно. — Он почувствовал скрытый протест спутницы. — Девочке хорошо на солнечных галереях, где много цветов и зелени.

Билл ввел гостью в дом, предупредительно открыв перед ней массивную дубовую дверь.

Джейн тотчас отметила, что великолепные комнаты обставлены со вкусом.

Декором дома занимался, безусловно талантливый дизайнер. Все в особняке являло собой изысканность и непогрешимое чувство меры. Но когда первое впечатление поостыло, Джейн подумала, что такой холодный интерьер скорее подходил для модного мебельного магазина, чем для семьи с маленьким ребенком. На полу — пушистые ковры палево-жемчужного цвета; кресла и стулья обиты бледно-голубым шелком, на котором будет заметно каждое пятнышко; на этажерках и полочках — хрупкий дорогой фарфор; даже телевизор стоял в специальной нише, инкрустированной бронзой и красным деревом. Вся эта красота стоила целое состояние. Неужели кто-то может чувствовать себя уютно в этом дворце?

Но что бы Джейн ни думала, она оставила свои мысли при себе. Его жена, а может быть, они оба с любовью подбирали место для каждой вещи в своем респектабельном доме, с гордостью приглашали в него влиятельных друзей. В память о жене здесь все осталось нетронутым, и поэтому что-либо критиковать было бы неэтично.

Джейн сразу же предложила осмотреть Барби и выяснить, нет ли у нее каких-либо осложнений. В конце концов, ее за этим и пригласили.

— Я сказал Мэрил, чтобы она не разрешала Барби вставать с постели, пока вы не осмотрите ее, — сказал Билл, проводя Джейн по блистательной анфиладе комнат.

— Не понимаю, зачем держать Барби в кровати. — Билл сердито взглянул на медсестру. — Я хотела сказать, не следует оставлять девочку в кровати, надо лишь проследить, чтобы она несколько дней вела себя смирно и не носилась по комнатам, — настаивала Джейн, мысленно представляя Барби свободно бегающей по комнатам. Только не в таком доме! А снаружи — это просто небезопасно для жизни.

Джейн не поверила своим глазам, когда Билл ввел ее в детскую. Такой же утонченный дизайн, изящная дорогая мебель, маленькие яркие игрушки на полках. Но все-таки что-то раздражало глаз. Внимательно приглядевшись, Джейн поняла: стерильная чистота и какая-то безжизненность детской — ни одной игрушки не валялось на полу. Не было ни одной старой, потрепанной вещи: куклы, кубики, книги — все было новенькое, будто только что доставленное из магазина. Детская напоминала нарядную рождественскую бонбоньерку. Не хватает теплоты, обжитости, уюта — главных признаков домашнего очага.

Барби сидела в дорогой детской кроватке, сжимая в руках Лупоглазика. Молодая рыжеволосая женщина, которая читала Барби вслух, закрыла книгу и встала навстречу гостье.

— Мэрил, это медсестра Джейн Уилсон из больницы, — представил ее Билл.

— С Барби все в порядке, мистер Форстер, — поспешила успокоить Мэрил, прежде чем он успел спросить ее.

— Вы отдернули занавески? — Билл сощурился от яркого солнечного света, льющегося сквозь зеркальные стекла. Из окна была видна бухта: темно-синяя вода лениво плескалась под холодным голубым небом.

— Барби сказала, что свет не режет ей глаза и что у нее не болит голова, — доложила пунктуальная Мэрил.

— Барби никогда ни на что не жалуется. — Раздраженный отец взглянул на Джейн. — Может быть, ей лучше некоторое время побыть в затемненной комнате?

Джейн посмотрела на румяную похорошевшую Барби.

— Нет, не надо. Ведь свет не беспокоит ее. Иначе Мэрил давно зашторила бы окна — у нее большой опыт, не забывайте, мистер Форстер.

Она подошла к кроватке и профессиональным взглядом медсестры окинула девочку. Малышка с обожанием смотрела на нее огромными карими глазами.

— Привет, Барби, — поздоровалась Джейн, слушая ее пульс. — Лупоглазик хорошо спал?

Девочка робко кивнула очаровательной головкой.

— Хорошо. А ты, Барби? Тоже крепко спала?

Малышка опять молча кивнула, не сводя с нее темных печальных глаз.

— А головка не болит? — Джейн мягко прикоснулась к гладкому лобику.

— Нет.

— Прекрасно. А ты не хочешь ненадолго подняться с кровати? — спросила гостья и увидела, что девочка умоляюще смотрит на отца.

— Ну, если Джейн говорит, что можно… Мэрил, оденьте Барби, пока мы полюбуемся прелестным видом с веранды. Мы сегодня пообедаем в доме — снаружи уже становится прохладно. Я люблю обедать с Барби, когда у меня есть хоть малейшая возможность, — сказал он Джейн, отходя от кроватки. — Барби ест немного, даже не знаю, достаточно ли для трехлетнего ребенка?

— Мне уже почти четыре, — раздался тихий, мелодичный голосок: Барби поправила отца.

— Да, конечно. Через две недели тебе будет четыре, — с любовью отозвался Билл. Но Джейн ощутила в его голосе какую-то грусть и тревогу. Оттого, наверное, что жены не будет рядом с ними, чтобы разделить маленькую радость семейного обеда.

— И все же я озабочен плохим аппетитом Барби, — посетовал Билл.

— Не надо заставлять ее кушать, — посоветовала Джейн. Когда Барби сможет больше двигаться, она станет есть лучше, подумала девушка. А где здесь порезвиться? Только в детской да на верандах! Неудивительно, что Бет гуляла с девочкой в парке.

Когда они с Мэрил собрались уезжать, Билл с дочкой на руках вышел проводить их. Джейн на прощание обняла Барби, напомнив, чтобы почаще ласкала Лупоглазика. Барби на этот раз не поцеловала Джейн, а только чуть кивнула; ее лицо было по-прежнему печально.

— Солнышко, попрощайся с Мэрил, — сказал отец, опуская девочку на землю. — Джейн, спасибо за то, что пришли. Может, навестите нас и завтра? Вкусные блюда, приготовленные Хильдой, в обмен на осмотр Барби! — Взгляд ярко-зеленых глаз выражал уверенность, что она согласится. — Погода еще сносная, кажется, немного потеплело. Мы могли бы пообедать на веранде.

Джейн колебалась. Билл думает только о Барби или хочет видеть и ее? Когда же она перестанет мучиться сомнениями?!

— Билл, а вы не?.. — Джейн закусила губу. — Вы ведь не пытаетесь отговорить меня бросить работу и стать няней Барби? — отважилась она задать щекотливый вопрос.

Билл взглянул на нее с неподдельным удивлением, а потом расхохотался.