— Вспомни об этом, когда мы опять начнем ругаться. И пойми, что дело не только в предмете ссоры, но и в наших характерах. — И Колин хитро прищурился.

В ответ Эмили подмигнула, и от этого на сердце у него потеплело. Странно, но Колин почему-то был уверен: что бы ни ждало его в будущем, он всегда будет помнить Эмили, сидящую напротив него и мило подмигивающую ему.

— Эмили, ну пойми же, мне обязательно нужно сегодня встретиться с архитектором и подрядчиком! А пока я разговариваю с ними, ты могла бы съездить в магазин и купить продуктов. В конце концов, ты просто не имеешь права мне что-либо запрещать. Я нанял тебя именно для того, чтобы кто-то помогал мне с работой.

Уже целое утро Колин уговаривал ее поехать в город. И Эмили, как всегда, сдалась. К тому же во многом он был прав. Она действительно должна исполнять обязанности не только медсестры, но и шофера, и секретаря, и домработницы.

— Ладно, — недовольным тоном произнесла девушка. — Но вы должны дать мне денег на покупки. В прошлый раз я потратила свои.

— Совсем забыл об этом. — И Колин, вынув бумажник из кармана, достал оттуда чековую книжку.

Эмили в изумлении уставилась на него.

— Вы что, с ума сошли? Мы же едва знакомы. Или у вас столько денег, что можно их не считать?

Колин усмехнулся.

— И это тоже. Но главное заключается в том, что я доверяю тебе. Мне кажется, что за мою жизнь, полную опасностей и приключений, я научился разбираться в людях.

— Все равно так нельзя поступать, — упрямо сказала Эмили.

— Можно, когда веришь в себя и в человека, который рядом. Жизнь состоит не только из обмана и недоверия, иначе она бы превратилась в сплошной кошмар.

— А вдруг мною овладеет жажда денег? — пошутила она.

Колин серьезно на нее посмотрел и медленно, как будто взвешивая каждое слово, произнес:

— Не думаю. Знаешь, ситуация с тобой очень странная. Ты живешь здесь, в моем доме, и имеешь свободный доступ к коллекции индейских предметов, деньгам, деловым бумагам. И хотя я ничтожно мало знаю о тебе, никому другому мне бы так довериться не удалось. — Он продолжал смотреть на Эмили, и она опустила глаза, только ресницы, дрогнувшие на последних его словах, показали, что девушка глубоко взволнована ими. — Я знаю лишь, что ты раньше жила в другом городе, а здесь поселилась недавно. Что работала в реанимационном отделении, откуда ушла, и что все твои вещи умещаются в одной сумке. Но это практически все. Мне неизвестно даже, от кого или от чего ты бежала.

— Я ни от кого не бежала, — тяжело вздохнув, сказала Эмили. — Просто в определенный момент мне пришлось начать жизнь заново. Это был единственный выход из ситуации.

— И что с тобой случилось?

Она в упор посмотрела на Колина. Разумеется, он не имел права задавать подобные вопросы. Но в его взгляде светилось столько тепла и участия, что грубая отповедь застряла у нее в горле.

— Я поняла, что больше не могу работать там, где умирают люди, поэтому и уволилась из больницы. А что касается дома… Я ушла оттуда, так как мой друг изменил мне с соседкой по комнате. Вот и все.

— Прости. Я не знал. — Голос Колина звучал мягко и в то же время растерянно. — Думаю, тебе было очень больно.

— В общем, да. Но только первое время. Сейчас я уже редко вспоминаю о том ужасном вечере. Теперь мне понятно, что я не любила Питера, раз так быстро забыла обо всем. Да и моя соседка больше подходила ему, чем я. Веселые, простые и на многое согласные девчонки, как Кортни, всегда нравились Питеру.

Колин приоткрыл рот, чтобы ответить, но слова так и остались непроизнесенными. Он просто смотрел на нее какое-то время, затем, тяжело вздохнув, всунул в руки Эмили чековую книжку. Потом надел куртку, доковылял до коляски и сел в нее, давая понять, что готов ехать.

Они добрались до здания будущего музея в полном молчании. Там Эмили оставила Колина разговаривать с архитектором и подрядчиком, а сама направилась в супермаркет. Он находился неподалеку, и в этот час там было мало покупателей. Так что уже минут через тридцать Эмили вернулась обратно, чему была несказанно рада. Ее сердце было не на месте, так как она оставила Колина без присмотра.

Он также довольно быстро покончил с делами. Эмили усадила его в машину и завела двигатель. Вдруг Колин дотронулся до ее руки и сказал:

— Давай не поедем сейчас домой. Мне так хочется подышать свежим воздухом, побродить где-нибудь в парке.

— Побродить? — изумленно повторила Эмили.

— Ну, бродить будешь, конечно, ты. А я — просто ехать в коляске рядом.

Эмили улыбнулась.

— Вот это больше похоже на правду. Хорошо, я согласна. Только недолго, так как вам нельзя переутомляться.

— Кстати, я вспомнил, что мне пришло письмо из клиники, где я лежал, — произнес Колин. — Врачи крайне недовольны моим бегством. Ты напишешь им, что со мной все в порядке, и я нахожусь под чутким присмотром самой опытной медсестры в округе?

— Конечно! — смеясь, воскликнула Эмили. — Я передам им все слово в слово. Так куда же мы едем сейчас?

— В парк. Там замечательный вид на реку и много уютных кафе. К тому же в будний день обычно немноголюдно.

Эмили нажала на педаль газа и поехала в центр города. Колин откинулся на спинку сиденья и стал смотреть по сторонам. Он уже не волновался, что девушка может поцарапать другие машины, движущиеся по улицам плотным потоком. Судя по всему, она вполне освоилась с огромным джипом и чувствовала его габариты.

— Ну как, нравится машина?

— Очень, — искренне ответила Эмили. — Особенно то, что она высокая и из нее можно видеть гораздо больше, чем из моей. Посмотрите туда! Мы проезжаем чудесный сад, который спрятан за высокой стеной. Я всегда хотела заглянуть туда хоть одним глазком. И только сейчас моя мечта сбылась.

Она настолько увлеклась разговором, что подрезала соседнюю машину, чтобы подрулить ближе к саду. Колин испуганно замахал рукой.

— Может, отложим такие маневры до того времени, когда ты больше освоишься с машиной? — В его голосе слышался не только страх, но и раздражение.

Однако Эмили нисколько не обиделась.

— Простите меня, — попросила она. — Я на мгновение забыла, что машина принадлежит вам. И меня охватил какой-то детский восторг оттого, что я теперь могу больше, чем раньше. Хотя бы просто заглянуть через стену в сад.

Колин почувствовал угрызения совести. Он сам настоял на покупке машины, и ему не следовало так явно руководить Эмили. Просто он слишком испугался за нее, поэтому немного вспылил. Всю остальную дорогу Колин не давал ей никаких указаний по поводу того, как вести машину. И даже промолчал, когда Эмили с трудом вписалась в крутой поворот.

Вскоре они уже медленно передвигались по парку и вдыхали аромат распускающейся листвы. Яркие лучи весеннего солнца приятно согревали лицо, птицы уже начали насвистывать свои песни. Эмили вдруг поняла, что улыбается. Кажется, вокруг не было ничего особо примечательного. Но девушка не могла вспомнить, когда в последний раз испытывала радость просто оттого, что жива, что наступила весна, что она полной грудью вдыхает запахи пробуждения.

— Здесь так хорошо! — воскликнула Эмили. Колин резко обернулся, когда услышал ее голос, полный счастья и внутреннего волнения. Он не совершил ничего особенного, только тепло посмотрел на нее ярко-синими глазами, но Эмили уже поняла, что именно этот мужчина сделал для нее этот день таким чудесным. Она утонула в его взгляде, не в силах отвести глаз. Да и зачем? Эмили знала, что непоправимое случилось. Она привязалась к Колину, и теперь частичка ее сердца принадлежит ему. Поэтому когда им придется расстаться, оно будет болеть.

Колин отвернулся, но поднял здоровую руку и положил на пальцы Эмили, которые лежали на спинке коляски. Она не стала отнимать их. Лишь небольшое дрожание показывало, что девушка ощущает тепло его ладони.

Они нашли небольшое кафе с видом на реку и остановились пообедать. После еды Колин жаждал продолжить прогулку. Он чувствовал, что эти два часа сделали их ближе друг другу. Но его нога заныла, а голова стала просто раскалываться от боли. Эмили сразу же почуяла неладное и настояла на скорейшем возвращении домой. Колину ничего не оставалось, как подчиниться. В этот момент он чувствовал себя отвратительно. Ничто так не унижало его, как физическое бессилие.