Если честно, Антон Диаз не был похож на чудовище. Но его высокий рост и самоуверенный вид подавляли, особенно таких нежных и впечатлительных особ, как она.

По размаху плеч он не уступал сказочным богатырям, но его физическая мощь не выглядела грубой. Своей пластикой он скорее напоминал крупного ягуара, нежели медведя. Настоящий хищник, но в шарме ему не откажешь. И это самое опасное. Тем более что в каждом его движении сквозило осознание собственной силы.

Одет он был соответственно. Черный кашемировый свитер, но очень тонкий, совсем не то, что пришлось напялить на себя Эмили, и антрацитово-черная атласная мантия. Можно предположить, что именно так и выглядит адовладелец по будням. И еще явно сшитые на заказ черные-пречерные брюки и великолепные, начищенные до блеска туфли.

Весь черный и чрезвычайно опасный. Рожденный повелевать. Рядом с ним она в своем алом латексе выглядит как чертенок на побегушках.

Эмили постаралась изобразить улыбку, но она была похожа скорее на гримасу. Их знакомство никак нельзя было назвать удачным.

— Я краем уха услышал ваш разговор, перед тем, как подойти к вам, — произнес Антон. — Насколько я понял, Эмили всех мужчин считает исчадьями ада. Хотелось бы узнать, у столь сурового суждения есть какое-нибудь конкретное обоснование или это просто впитанное с материнским молоком мужененавистничество? — насмешливо поинтересовался «черный демон».

— Не кощунствуйте! Говоря о материнском молоке, вы невольно задеваете мою мать! — проворчала Эмили.

— И в мыслях не было. Не цепляйтесь к словам, мисс Ферфакс. Вам самой же прекрасно известно, что это всего лишь фигуральное выражение, означающее врожденные склонности, — нисколько не смутился мужчина.

— А вы должны понимать, что у слов есть и прямые значения, мистер Диаз. Однако я успела запамятовать, о чем мы с вами ведем речь, — отпарировала Эмили.

— Охотно напомню, — добродушно отозвался Антон. — Нынешним обществом не приветствуются дискриминационные идеи по расовому, национальному или половому признаку. Это считается некорректным. Так что ваше предложение обрядить всех дам ангелами, а мужчин — демонами мне показалась чересчур тенденциозным, если не сказать оскорбительным.

— Вам бы выступать в ООН, мистер Диаз. Современные политики не гнушаются и куда более сомнительных деяний, нежели подслушивание чужих разговоров.

— Эмили, а почему бы тебе просто не ответить на вопрос Антона? Меня тоже интересует, почему ты столь неблагожелательно относишься к славному мужскому племени, — неожиданно присоединилась к противной стороне коварная невестка.

— Между прочим вы сами-то вырядились чертовкой, — заметил Антон.

— Меня обрекли на эту роль. А виновники перед вами — мой братец и его супруга, — охотно посетовала девушка.

— Но вы с блеском играете эту роль. Костюмчик на вас сидит как влитой. Том и Хелен определенно знали, что делали, — немедленно отозвался он.

— В нашей семье мы любим пошутить друг над другом и не обижаемся. Но должна вас предупредить: такая лояльность распространяется только на членов семьи, — хмуро произнесла в ответ Эмили.

— Я внял вашему замечанию. Обязательно учту, — кивнул Антон Диаз.

— А разве можно верить человеку в наряде дьявола? Да, кстати, где вы забыли ваши рожки?

— Я никогда ничего не забываю. Запомните, во избежание возможных недоразумений в будущем.

— Но без рожек вы не дотягиваете до дьявола, за которого рассчитывали сойти, — входя в азарт, произнесла Эмили.

— Ошибаетесь. Вам бы следовало знать, что дьявол — это падший ангел. Откуда взяться рогам? Вот у его челяди действительно рога — совсем иное дело, ибо они — зверье. Я знаю, о чем говорю. Верьте мне, — проникновенно проговорил Антон Диаз сочным низким голосом.

— Я мало кому верю. А вам подавно не стану, — внезапно смутившись, сказала девушка и замолчала.

Она быстро отвела взгляд, изобразив на лице скуку.

Эмили Ферфакс шел двадцать пятый год — возраст вполне зрелый, однако повадки выдавали полное отсутствие житейского опыта. Дерзость ее выглядела как девичий максимализм пополам с кокетством, интонации были категоричными, жесты — чересчур резкими.

Эмили занималась морской археологией. И хотя после окончания университета не числилась ни в каком научно-исследовательском институте или центре, на свое счастье оказалась востребованной.

Работать ей приходилось преимущественно в мужских коллективах, и она научилась общаться с коллегами на равных, стараясь ни в чем не уступать даже самым сильным и выносливым из них. Большой мир не слишком интересовал Эмили, поскольку ей редко удавалась испытывать на суше такие же сильные по накалу эмоции, как на морском дне, когда удавалось добраться до обломков старинного судна со скрытыми в нем сокровищами.

Взгляд Эмили некоторое время рассеянно блуждал, пока не остановился на сладкой спутнице Антона Диаза.

Хороша, ничего не скажешь! Ну просто на загляденье! Такая милая, легкая и улыбчивая. Какой безмятежный вид, как у цветочка на лугу! Эмили тяжело вздохнула. Ее недавняя агрессивность показалась ей нелепой.

Наверное, все дело в собственных неурядицах и неудачной личной жизни. В двадцать один она расторгла помолвку после того, как застала своего жениха в постели с ее соседкой по комнате. Порвала с изменником решительно и бесповоротно. Но это не избавило ее от страданий, ибо пришлось еще долго изживать разочарование и обиду.

Найджел работал бухгалтером в фирме ее отца. Эмили влюбилась в него, когда ей было шестнадцать. А через два года, в день ее восемнадцатилетия, он впервые поцеловал ее, а потом… признался в своих чувствах. Когда мама долго и мучительно болела, он помогал ухаживать за ней, а когда мама умерла — утешал. Через некоторое время он сделал Эмили предложение, и она, не раздумывая, его приняла. Ну а затем случилась та ужасная сцена. Она собственными глазами увидела, с какой ненасытностью он ласкал ее подругу. В сердце Эмили словно вонзили нож и провернули несколько раз. Как же это было больно!

Эмили смогла найти только одно объяснение случившемуся. Бухгалтер Найджел прекрасно знал, что получит, женившись на богатой наследнице. И это была его главная, а возможно, и единственная причина, заставившая его сыграть роль влюбленного.

Все дело в деньгах и связях. Эмили часто напоминала себе об этом, когда кто-либо проявлял к ней интерес. Ведь если бы не ее финансовая привлекательность как невесты, этого предательства могло бы и не быть. Ей хотелось чувствовать собственную значимость, быть самоценной. Она не тщилась надеждой слетать на Луну или, например, открыть новый химический элемент. Она видела свою жизненную миссию в устранении белых пятнышек в истории мореплавания. Такой была ее скромная, но очень интересная для нее роль.

Что касается личной жизни, то длительных отношений у нее больше ни с кем не складывалось.

— Да… — проговорила Эмили вслух, переведя взгляд с Элоизы на Антона. — Вы правы. Я как всегда ошиблась.

— За чистосердечное признание своей вины объявляю вам прощение! — патетически объявил Антон Диаз, в театральном жесте воздев над столом левую руку.

Все рассмеялись. А Эмили поморщилась и вновь отвела взгляд.

Она воспрянула духом, когда наконец появились опоздавшие тетушка Лиза, старшая сестра отца, и ее супруг, Джеймс Браунинг, который после смерти отца Эмили и Тома стал председателем правления компании «Ферфакс Инжиниринг».

Приход двух новых гостей заставил сидевших за столом подвинуться. Антон галантно усадил тетушку Лизу на свое место, а сам расположился возле своего недавнего оппонента.

— Тетя Лиза, дядя Джеймс, я так рада, что вы смогли прийти, — искренне проговорила девушка.

— Мне кажется, вы вышли из образа, Эмили. Чертовки так мило себя не ведут, — двинув соседку локтем, шутливо упрекнул ее Антон.

Как ни странно, Эмили понравилась эта шутка. Она даже громко рассмеялась, но тут же опомнилась и, покраснев, замолчала. Бровь мужчины насмешливо вздернулась, но он не стал комментировать реакцию девушки, за что она была ему благодарна. Более того, он без единого слова передал ей наполненный шампанским бокал.