Тони допил виски и, кажется, дремал. Оливия включила ноутбук и работала. Редд смотрел на экран телевизора. Лимузин мчался по вечернему городу. Зажигались фонари, по тротуарам спешили прохожие, в кафе и ресторанах кипела жизнь… Линда смотрела на это сквозь толстое затемненное стекло.

— Вас отвезти домой, мисс Тайлер? — вполголоса осведомилась Оливия. Линда посмотрела сначала на Тони — тот не шевелился, — потом на его ассистентку.

— Да, пожалуйста, — тихо сказала она.

От Оливии не укрылся ее взгляд.

— Тони сейчас вернется домой и немедленно ляжет спать. Нам всем нужно отдохнуть перед завтрашним днем.

— Завтра будет продолжение? — осведомилась Линда.

— Нет. В семь утра мы вылетаем в Вашингтон, на переговоры.

— Но воскресенье…

— Мисс Тайлер, у нас редко бывают выходные дни.

Оливия не хвасталась, не делала вид, что объясняет очевидное, она просто констатировала факт. Линда поражалась этой женщине. Хотелось бы ей самой в пятьдесят с лишним лет быть такой собранной… и так уметь работать.

— Надеюсь, вы все успеете выспаться.

— Мы с Реддом поспим в самолете. А вот Тони ненавидит спать во время перелетов, поэтому ему нужно сделать это сейчас, как бы он ни сопротивлялся.

— Я все слышу, — сонно пробормотал Мэтьюс.

— Вот и хорошо, — спокойно сказала Оливия. — Значит, ты понял, что сопротивление бесполезно.

Алекс приехал почти в полночь, когда Линда уже падала с ног. Ей очень хотелось спать: предыдущая ночь и сегодняшний день оказались сверхутомительными. Но шеф сказал, что непременно заедет, и пришлось ждать его.

— Итак? — Худой, со всклокоченными волосами, Алекс походил на сумасшедшего изобретателя, а не на главу одного из отделов секретной службы.

Линда четко изложила ему последовательность событий и свои выводы.

— Я не знаю, Алекс. Он не похож на торговца оружием и героином. Вполне возможно, он сам сидит на наркотиках, но хладнокровно руководить поставками…

— Линда, не защищай его. Все реакции налицо, хотя, конечно, хорошо бы заполучить анализ крови. Что там с этими шрамами? Это может быть важно.

— Смотри. — Линда нарисовала на листке фигуру человека и провела несколько линий на груди. — Шрамы располагаются вот так и так. На хирургические не похожи, хотя, несомненно, раны зашивали. Никакой последовательности, сплошной хаос.

— На мексиканской границе входе беспорядков прогремело несколько взрывов. — Алекс отхлебнул остывший кофе и поморщился. — Позволь, я выскажу свои предположения. Мэтьюс ошивался именно там, а не на Карибах, и его зацепило взрывом. Его наскоро заштопали, но шрамы не скроешь. Ты смотрела фотографии его отпуска?

— Да. — Вырезки из журналов были разбросаны по всему столу. — Там все чисто. То ли фото-шоп, то ли…

— То ли пиар-отдел Мэтьюса продал журналам снимки годовой давности. Ну, это мы выясним. Я уверен, что все было именно так, как мы подозреваем. Если мы найдем клинику, где Мэтьюсу зашивали эти раны, и получим копию медицинской карты, можно начать действовать открыто.

Линда потерла лицо, как недавно в лимузине делал Тони.

— Алекс, это сомнительно.

— Этот человек игрок! — прервал ее он. — Ему нравится такая жизнь. Он любит крайности. Линда, мы должны его посадить, иначе он почувствует себя безнаказанным, и тогда от него можно ожидать чего угодно.

— Хорошо-хорошо! Меня больше волнует тот факт, что он знает о наших планах проверки.

— Да, неплохо бы вычислить того, кто сливает Мэтьюсу информацию. — Алекс заскрипел зубами. — Но это тоже моя задача. Сосредоточься, Линда. Мэтьюс обещал тебе следующую встречу?

— До вторника он в Вашингтоне. А в среду ведет меня на благотворительный бал, средства с которого пойдут в помощь семьям пострадавших при терактах одиннадцатого сентября.

— Какая ирония, — хмыкнул шеф, — если учесть, что Мэтьюс сам продает оружие террористам!

Тони дважды звонил Линде из Вашингтона и разговаривал с ней по полчаса. Судя по всему, переговоры проходили успешно — голос у него был веселый. Линде каждый раз хотелось, чтобы разговор не заканчивался, но Тони неизменно прощался и исчезал.

Линда обнаружила, что скучает по нему. То, что ее приязнь к Тони Мэтьюсу переросла в самую настоящую влюбленность, отрицать было бессмысленно. Ей хотелось слышать его голос, видеть его, прикасаться к нему. Сопровождать его в безумных поездках, помогать, как Оливия. Хотя, конечно, так она не смогла бы.

Тони заставил Линду вновь почувствовать вкус к жизни. Раньше Линда не понимала, что со смертью Джеймса она сама себя сделала почти мертвой. Она жила машинально, заставляла себя радоваться простым вещам, считала, что с ней все в порядке, и фатально ошибалась. Тони показал ей, насколько фатально.

«Почему ты это умеешь? — Потому что я люблю жизнь».

Он заставил Линду вспомнить о том, что со смертью близких людей жизнь не заканчивается. Помог, сам того не зная, заново обрести себя. Мир заиграл новыми красками, и все благодаря Тони, который завел не особо для него значимую интрижку со скромным финансовым консультантом.

Отдел предоставил по первому требованию все видеоматериалы с Тони Мэтьюсом, и вечерами Линда теперь их просматривала. Особенно ее позабавили интервью многолетней давности, когда Тони только заступил на пост управляющего «Мэтьюс лимитед». Один сюжет, снятый через несколько дней после этого эпохального события, рассмешил Линду до слез. На экране молодой, чисто выбритый и оттого непривычный Тони стоял перед микрофоном; на нем красовалась гавайская рубашка навыпуск и драные джинсы.

— Я намерен изменить политику управления и курс «Мэтьюс лимитед», — говорил Тони и умудрялся подмигивать хорошенькой журналистке в первом ряду. — С этого дня мы будем поддерживать инновационные проекты, финансировать новейшие исследования, а также откроем несколько новых каналов теле- и радиовещания. Да, «Плейбою» давно никто не может составить конкуренцию, и я намерен это изменить. Не сомневайтесь, в один прекрасный день я сумею удивить Америку.

— Ты удивляешь Америку каждый день, — шептала Линда и от тоски ела круассаны с ванильным кремом.

Она помнила, что на правом плече Тони красуется татуировка: два японских иероглифа, означающие «удача» и «жизнь». То, что его в жизни сопровождает удача, сомневаться не приходилось.

Тони посмотрел на свое отражение в окне «макларена» и остался доволен. Благотворительный бал требовал некоего консерватизма, поэтому пришлось надеть костюм, несмотря на то что в Нью-Йорке этим вечером стояла удушающая жара. Тони остановился на темно-бордовом, а Оливия подобрала голубую рубашку и галстук в тон. Ладно, пусть будет. Тем более что Линда в утреннем разговоре упомянула, что собирается надеть то самое красное платье.

Все эти дни, находясь в Вашингтоне, Тони непрерывно думал о Линде Тайлер. Она неожиданно вклинилась в его жизнь и пустила под откос тщательно отработанную репутацию. До той ночи, что они провели вместе, Тони еще пытался вяло кадрить блондинок, но толком не срослось. Находясь рядом с любой женщиной, он думал о Линде. Нет, писать стихи не хотелось, однако ему по-прежнему было интересно. Линду он не мог просчитать, ее реакции способны были его удивить, и это радовало. Не скучно.

Линда открыла сразу.

— Отлично выглядишь. — Тони без приглашения шагнул через порог и поцеловал ее.

— А ты, как всегда, точен.

— Снимай немедленно эту цепочку. — Тони протянул Линде футляр. — Надень вот это.

— Мы договаривались, что ты не будешь ничего мне дарить, — осуждающе заметила она.

— Договор расторгнут в одностороннем порядке. Я два часа провел в «Тиффани», выбирая это, так что немедленно надень — и в мире сразу же станут царить доброта и спокойствие. Потешь мое Ян.

Линда нерешительно открыла футляр и ахнула: там переливалось бриллиантовое колье, браслет и серьги.