— Так ты придешь? — уточнил он.

— Не расстрою ли я Джессику? — озабоченно спросила Дана. — Мне показалось, она обеспокоилась, когда…

— Нет-нет. Она поняла, что ошиблась, но говорит, что ты все равно красивая и добрая, как настоящая мама.

Глаза Даны снова заволокли слезы.

— Кейн, она прелестна! И видно, что ты очень хорошо о ней заботишься, — торопливо и смущенно добавила она.

— Дана, она будет только рада тебя видеть. А для тебя это будет… не слишком тяжело?

Грустно улыбнувшись, Дана покачала головой.

— В жизни всякое случается. Иногда приходится мириться с тем, чего не можешь изменить, верно?

— Сегодня ты удивительно владела собой. Спасибо тебе.

Она молчала, глядя на Кейна так, словно не верила этому неожиданному повороту в их отношениях. В эту минуту Кейн с особой силой ощутил, как легко убить в Дане хрупкую надежду на лучшее.

Но все же она надеялась.

И это — его заслуга.

Его снова охватило желание — яростное желание схватить ее, опрокинуть на постель и любить, пока она не поверит, что ничто и никогда больше не сможет их разделить. Но время, когда оба они использовали секс как аргумент в споре, осталось позади. И самое лучшее, что он может сделать, — увести ее подальше от искусительной кровати.

— Дана, что, если нам прогуляться? — предложил Кейн. — Вечер сегодня прекрасный, на набережной много кафе и ресторанчиков: если проголодаемся, сможем перекусить.

На ее лице отразилось изумление.

— Как, ты… готов гулять по улице, сидеть в ресторане… со мной?

Кейн скрипнул зубами. Дана и вправду уверена, что он ее за человека не считает! Как же слеп он был в своем эгоистичном желании сохранить их связь в тайне! Что он наделал!

— А разве ты не проголодалась? Кажется, у Пембертонов ты и не притронулась к угощению!

— Да, но я… — Дана вскочила, приглаживая руками растрепанные волосы. — Мне нужно привести себя в порядок.

— Пожалуйста. Буду счастлив тебя подождать.

Поколебавшись, она взглянула ему в лицо.

— С удовольствием погуляю с тобой. Спасибо за приглашение.

Кейн радостно улыбнулся и получил робкую улыбку в ответ. Дана упорхнула в ванную — а он, оставшись один, испустил вздох облегчения. До конца борьбы еще далеко, многие раны остались незалеченными — но, по крайней мере, он сумел переломить ситуацию к лучшему.

Кейн перевел взгляд на кровать. Хватит! — приказал он себе. Никакого секса — пока Дана не поймет, что может мне доверять.

Раньше, приходя к Дане, Кейн избегал задерживаться на лестнице. Теперь же распахнул дверь и вышел на лестничную площадку, не заботясь о том, что его могут увидеть соседи. Он больше не прячется. Сегодня он поведет Дану, куда она захочет, купит все, что ей понравится, расскажет все, о чем она захочет узнать. Она это заслужила.

Дана вышла к нему через несколько минут: розовый блеск на губах, блестящее капельками воды лицо, и глаза блестящие — но не от слез, в них светилась надежда.

Она заперла дверь, убрала ключи в сумочку и повернулась к Кейну. На лице ее ясно читалось: она знает, что идет на риск, но не видит другого выхода.

Кейн протянул ей руку. Дана посмотрела на нее удивленно, затем медленно, нерешительно протянула свою.

Так, взявшись за руки, они вышли на улицу.

Неделя пролетела, как на крыльях: вот и снова воскресенье. Как и предыдущее, оно окрашено надеждой и страхом, думала Дана, разложив на диване свои наряды и размышляя, какой из них подойдет для ответственной встречи с Глэдис Уильямс.

Легко Кейну говорить, что мнение его матери ничего не значит! Дана не забыла, сколько мучений причиняла ей открытая неприязнь пожилой женщины, как больно ранили ее жестокие упреки.

Конечно, прошло много лет, и обстоятельства переменились, так что, может, и не стоило вспоминать обиды десятилетней давности. Однако именно последний разговор с Глэдис заставил Дану решиться на шаг, изменивший всю ее жизнь, и изменивший не к лучшему. Едва ли она сможет об этом забыть. Не исключено, что и простить не сможет. Но ради Кейна она попытается оставить прошлое в прошлом — если, конечно, его мать готова смириться с тем, что ненавистная «богачка» вновь вошла в жизнь ее сына.

Пусть хотя бы смирится, думала Дана. Об одобрении я не прошу.

Она остановила выбор на самом скромном платье — черном, с длинной юбкой и с рукавами до локтя. Узор из мелких цветочков придавал ему нарядный вид. В этом платье она часто ездила на работу: в нем не было ни шика, ни сексапильности, однако от девочек, которых Дана возила в детский сад, она слышала, что платье «очень миленькое».

Может быть, оно понравится и Джессике.

Она надела платье и застегнула молнию на спине, с улыбкой вспомнив, как рассказывал Кейн о впечатлениях дочери. «Красивая и добрая, как настоящая мама…» Дана чувствовала, что уже готова полюбить малышку, как родную. Кейн прав: сделанного не воротишь. А признание, что он хотел бы видеть ее матерью Джессики, помогло Дане не чувствовать себя лишней.

Ни в каком смысле.

Как все изменилось после того бурного и откровенного разговора! Словно солнце выглянуло после грозы.

Дана поспешила в ванную, чтобы причесаться и наложить макияж. В голове у нее прокручивались события прошедшей недели.

Во-первых — никакого секса.

Поверить невозможно!

Два раза — в воскресенье и в четверг — Кейн водил ее в ресторан. Ничего сногсшибательного — она даже не переодевалась после работы. Но до чего же это было здорово — идти по улице, держась за руки, вместе выбирать ресторан, изучать меню… В такие минуты Дане казалось, что между ними не осталось никаких препятствий, что они с Кейном — обычная любящая пара.

Но что лучше всего — Кейн открыл для нее те области своей жизни, которые раньше оставались наглухо закрыты. Дана наконец узнала, почему он поменял карьеру врача на бизнес.

Это случилось через несколько недель после ее отъезда в Англию. После инсульта Глэдис парализовало: чтобы вернуть ей способность двигаться, требовались дорогие препараты и уход — а денег ни на то, ни на другое не было.

Кейн оказался в ужасном положении. Прежде мать зарабатывала достаточно, ему не приходилось беспокоиться ни о хлебе насущном, ни о плате за учебу. Теперь стало ясно, что работать она больше не сможет. Бремя содержания семьи легло на плечи Кейна. Из университета, разумеется, пришлось уйти. В отчаянии Кейн рискнул скромными семейными сбережениями, вложив их в садоводческое предприятие, — и вложение окупилось с лихвой. Так началось восхождение Кейна к высотам инвестиционного бизнеса.

Только теперь Дана поняла, в каком напряжении он жил в то время. Болезнь матери, отказ от карьеры, необходимость работать с утра до ночи, и в довершение всего — исчезновение любимой девушки! Неудивительно, что Кейн расценил ее отъезд как предательство! Странно, что он вообще решился поехать за ней в Англию — а уж когда она не ответила на его письмо…

Теперь Дана понимала, почему он не хотел ни рассказывать ей о себе, ни знакомить с семьей. Считал, что она не заслужила доверия, и в каком-то смысле был прав. Понятно и то, что из кратких свиданий с ней он стремился извлекать только удовольствие — ведь проблем и переживаний, связанных с Даной, в его жизни и так было больше чем достаточно.

«Неужели все впустую?» — эхом отдавался в ее душе заданный Кейном вопрос.

Но Кейн, как и она, не хочет разрыва, как и она, стремится начать сначала. Упрекнуть его не в чем: он распахнул ей двери в свою жизнь, не давит на нее и не требует, чтобы она подчинялась его правилам.

Дана все еще не могла свыкнуться с новым для себя ощущением свободы. Между ними не существовало больше барьеров — не считая тех, что остались у нее в душе. Теперь ее очередь сделать шаг навстречу. Сегодня, с его матерью. Если она рассчитывает на будущее с Кейном, ее задача — похоронить прошлое.

Наконец решив, что выглядит приемлемо даже на строгий вкус Глэдис Уильямс, Дана вышла из ванной и проверила содержимое сумочки: губная помада, расческа, носовой платок. Отдельная забота — букетик цветов, примирительный дар для Глэдис. Едва Дана завернула букет в нарядную бумагу и обвязала ленточкой, как раздался звонок в дверь. С букетом в руке и сумочкой на плече Дана поспешила к дверям, строго приказав себе улыбаться и не дрожать. В конце концов, Кейн на ее стороне. И его мать об этом знает. Но сердце не желало слушаться приказов и трепетало как пойманный воробушек.