Неутомимая Рокси заявила, что после такого потрясения необходимо плотно, но щадяще пообедать и отправиться домой спать, так что теперь они едут в ресторан. Констанция робко осведомилась:

— В «Макдональдс»?

— Забудь о забегаловках. Мы едем в «Плазу». Или в «Индокитай».

— Это слишком шикарно. Мы же… я не одета для ресторана. Надо заехать домой.

— И нацепить этот шерстяной кошмар? Нет, милая, новая жизнь — это новая жизнь. Мы едем в бутик.

— Какой еще бутик?!

— Не волнуйся, это самый дешевый бутик Торонто, а возможно, и всей Канады. Там у меня работает одна девица, мы с ней в школе вместе учились. Все равно тебе нужно что-то шикарное.

— Не нужно мне…

— Ох, чуть не забыла! Окулист!

— Рокси, я…

— За мной.

Констанция, окончательно утратившая чувство реальности, покорно двинулась к машине.

Окулист не был врачом. Окулист был симпатичной пухленькой женщиной, которая приняла их в крохотном магазинчике, пригласила присесть, а потом раскрыла перед Констанцией глянцевый журнал с образцами. Голубая мечта Роксаны Жилье. Линзы вместо очков. Конни мрачно покачала головой.

— Не представляю, как их можно носить. Соринка в глазу меньше в сто раз, но от нее текут слезы и…

— Наши линзы, строго говоря, не наши, а японские. Технологии нового века. Абсолютно натуральные материалы плюс полная гипоаллергенность. Какой у вас минус?

— Минус два и минус три. Очень неудобно, я знаю…

— Это в очках неудобно, мисс Шелтон. Линзы вы можете подобрать абсолютно любые. Даже если на одном глазу минус, а на другом плюс. Осталось выбрать цвет.

В следующие несколько минут ошарашенная Констанция узнала, что цвет глаз отныне не может являться неизменным отличительным признаком конкретного человека. Миссис Престон продемонстрировала ей фиолетовые, зеленые, ярко-синие, черные и золотистые «глаза», после чего Рокси хищно уставилась на синий вариант, а Конни робко попросила:

— Нельзя ли оставить мой естественный цвет?

— Разумеется! Тем более, что он у вас очень привлекательный. Чистая небесная голубизна.

Вскоре девушки покидали гостеприимный салон. Констанция чувствовала себя очень непривычно. Впервые нос не оттягивала тяжелая оправа и мир не был ограничен стеклами с диоптриями, а видела она все прекрасно. Пожалуй, даже лучше, чем в очках. Зелень была намного зеленее, лица людей приветливее, а длинноногий парень, проезжавший мимо на роликовых коньках, подмигнул Констанции, отчего она чуть не растянулась на ступеньках.

Закончился поход за красотой в бутике, где Рокси и ее бывшая одноклассница взяли все в свои руки и облачили Конни в простое, но легкое и элегантное платье бледно-зеленого цвета и темно-зеленый кардиган из ангорской шерсти. Каблуки она не носила никогда в жизни, и при взгляде на высоченные шпильки кремовых туфель с острыми носами подумала, что наверняка и шагу не сможет сделать, однако туфли оказались на редкость удобными. Подруга Рокси сокрушенно вздохнула.

— Жаль, низковат каблук. Всего семь сантиметров. Тебе идет эта модель, хотя к твоим шикарным лодыжкам подошли бы каблуки повыше.

Констанция всю дорогу до машины решала для себя, было ли все это сказано в шутку или серьезно, но потом неожиданная мысль заставила ее спохватиться.

— Рокси! Это же все стоило уйму денег! Откуда у тебя…

— Деточка, уймись. В косметическом салоне у меня открытый счет, а про бутик я тебе говорила.

— Я тебе верну…

— Разумеется, вернешь. Линзы — мой подарок. Считай, что я настояла на них из чистого эгоизма. За остальное рассчитаемся после твоего триумфального возвращения с Багам.

Конни молчала всю дорогу до ресторана, а уже за обедом задала вопрос, который мучил ее некоторое время.

— Рокси, этот Жозеф, он действительно…

— Шикарный мастер. Я его подцепила случайно, Мими Роджерс посоветовала. Он волшебник, правда?

— Я не об этом. Он… У него глаза накрашены!

— Ну да. Он же гей.

— Ты так спокойно об этом говоришь…

— Конни, на дворе двадцатый век! Подобные штучки давно уже никого не пугают и не шокируют. Жозеф классный парень, к тому же никогда не полезет к тебе с непристойными предложениями. Что ты имеешь против геев?

— Да ничего, просто непривычно…

— Милая моя, да на свете полно куда более неприятных мужских увлечений. Вот, скажем, хоккей. Они же могут говорить о нем часами! Сутками. Срываться и ехать на матч, бросив тебя одну с мытой шеей. Обсуждать итоги жеребьевки во время секса…

— Рокси!

— Да, было у меня такое! Нет, по сравнению с хоккеем Жозеф просто душка.

Констанция молчала, собираясь с мыслями. Потом медленно произнесла, не глядя Рокси в глаза:

— Рокси, а как ты узнала… когда… ну то есть… про отношения полов!

— Блеск! Как у тебя это получается, Конни?

— Не смейся. Я в жизни ни с кем не разговаривала на такие темы.

— М-да, понимаю. Видишь ли, мне было несколько проще. Мы с мамой всегда были скорее подружками, чем просто матерью и дочерью. К тому же она француженка, настоящая, не канадская. Франция — родина любви, сама понимаешь.

Конни серьезно и доверчиво посмотрела на подругу.

— Не понимаю, Рокси. Я вдруг поняла, что ничего не понимаю и не знаю.

— Так уж и ничего? Ты же знаешь, откуда берутся дети и все такое?

— Теоретически. Но ведь в жизни происходит как-то иначе. Люди встречаются, начинают общаться, потом возникает аттракция…

— Влечение, Конни, влечение. Мы же не диплом твой сейчас обсуждаем.

— Да, конечно. Так вот, я очень слабо себе представляю, как это происходит в жизни… И как распознать, возникло влечение или нет. В теории все выглядит довольно глупо.

Рокси звонко расхохоталась.

— Это точно! Когда Даг Мерсье сообщил мне, что поцелует меня на вечеринке, я полдня тренировалась на чердаке и дико хохотала.

— Трени… что делала?

— Тренировалась. Мне же было тринадцать лет! Я понятия не имела, как целуются по-настоящему. Взяла старый чайник, с таким широким носиком — и целовалась с ним. Главное было научиться дышать при этом носом. Ой, не могу, умора.

Рокси веселилась, а Констанция, слабо улыбаясь, думала совсем о другом. В тринадцать лет Рокси целовалась с мальчиком, а Констанция — Констанция осиротела. И не стало на земле ее мамы, с которой она все равно ни за какие коврижки не стала бы советоваться на такие темы…

Вечерело, когда они с Рокси вошли в свой домик в кампусе. Рокси повалилась на кровать и сладко зевнула.

— Завтра на лекции не пойду. Здоровый сон до полудня — и начинаем собирать тебя в дорогу.

— Ты что! Еще целая неделя!

— Она пролетит, как одна минута. Увидишь, мы еще будем не готовы за час до отлета твоего самолета.

Шон Айвенс прилетел на Багамы в начале последней недели апреля. Впрочем, на Багамах понятия «лето-зима-осень-весна» выглядели очень расплывчато. Вероятно, жутким холодом тут считаются двадцать пять градусов, ну а шторма капризная Атлантика устраивает в любое время года.

Мистер Босуорт оказался милейшим дядькой, очень похожим на Джона Сильвера из «Острова сокровищ», только ног у него было две. Он носил пиратскую треуголку с блестящей пряжкой, гавайскую рубаху навыпуск и необъятных размеров шорты хаки, а на ногах у него были сандалии. Шона хозяин отеля принял с распростертыми объятиями, долго извинялся, что бунгало Шона будет несколько на отшибе — просто именно там селятся, хе-хе, одинокие постояльцы, а весь центральный ряд отдан новобрачным парам.

— Райское место, малыш, что поделать! Голубки слетаются сюда со всего света, а я обеспечиваю их шалашами со всеми удобствами. Почему же ты один? Такой красавец, и без подружки! Скажу тебе по секрету, это волшебное место. Глазом не успеешь моргнуть, как забронируешь на следующий сезон двойной номер! Располагайся, осваивайся, все к твоим услугам. Если что понадобится — только свистни.

Отель, состоящий из двух десятков небольших удобных бунгало, очень понравился Шону. Домики были так искусно расположены, что, хотя и находились совсем рядом друг с другом, создавали впечатление практически полного одиночества, столь желанного для молодоженов во время медового месяца. В данный момент заняты были почти все одиночные бунгало, а вот парные еще пустовали. Сразу за домиком Шона шли бунгало обслуживающего персонала, впрочем, их тоже было не видно за изумрудными зарослями. Ну а до пляжа было рукой подать.