Квадратная площадь была занята великолепной церковью из белого камня. Даресу пришлось остановиться, чтобы подождать, пока беззаботный пастух прогонит через площадь свое стадо. Раскидистые деревья давали прохладную тень. Там были платаны и миндаль, оливы, везде стояли высокие и элегантные кипарисы. Внимание Тони привлек сидящий на стуле мужчина, который лениво развалился у белого квадратного домика. Он требовательно хлопнул в ладони, и к нему подбежала женщина. Он что-то ей сказал, и через некоторое время она вернулась с подносом.

— Это его жена? — Тони повернулась к Даресу, который слегка улыбнулся, увидев глубокие морщины, прорезавшие вдруг ее лоб.

— Точно.

— Как он с ней обращается!

— Она привыкла.

Он подавил зевок и переключил свое внимание на стадо овец, лениво переползавших площадь.

— Хлопает в ладони, как будто это его рабыня!

— Он, возможно, и смотрит на нее, как на рабыню.

Дарес стал потихоньку двигать машину вперед, но опять затормозил из-за двух овец, которым вздумалось встать прямо посреди дороги. Случайно повернув голову, он увидел, как покраснели от гнева щеки Тони, и сказал удивительно весело:

— Да вы не беспокойтесь. Я не буду хлопать в ладони.

Ее глаза сверкнули.

— Можете хлопать сколько вам влезет, это не произведет никакого действия! — последовал резкий ответ и его губы сжались. Следующие двадцать минут они молчали, но когда они подъехали к Линду, у Тони перехватило дыхание от восторга.

Перед ней раскрылась вся великолепная панорама Греции. Далеко внизу за блестящими белыми кубиками домов, разбросанных по склонам холмов, лежал медового цвета пляж, а ласковые волны с белыми гребешками лизали его песок. Справа весь мыс, который почти вертикально обрывался в море, занимал Акрополь Линда, где древнегреческие храмы Афины и Пентироса смешивались в мягком солнечном свете с поздними военными укреплениями Византии и Рыцарей Ордена Святого Ионна. Слева от волшебного, окруженного пальмами пляжа, на каменном мысе, уходящем в море, переживала восьмую тысячу лет каменная гробница древнего правителя Линда.

— Как прекрасно!

Дорога, по которой они ехали, была обсажена кипарисами и тамариском, перемежающимися яркими олеандрами и бугенвилиями. Из садов доносился аромат экзотических цветов и везде были красивые бардовые джакаранды и ярко-красные бутоны гибискуса, кусты росли у стен или внутри белых двориков. Высоко на холме на фоне безупречно чистого неба вырисовывалась живописная колокольня церкви Линда. От необычайной красоты Тони затаила дыхание, и, когда она потом издала восторженный вопль, Дарес повернул к ней голову, слегка удовлетворенный. Ее подбородок вздернулся. Разве он не знал, что англичанки, по его мнению такие корыстные, имеют еще и чувство прекрасного? Ему еще предстоит многое узнать, этому полуангличанину, полугреку.

Он снова стал смотреть на дорогу и на развилке взял вправо, к пляжу.

— Ваш дом у моря? — Тони вглядывалась в усыпанный домами холм, пытаясь определить, где блестящий белый особняк.

— Он прямо на пляже, построен на камнях. Вы его увидите за следующим поворотом. Там его лучше видно.

Как он и сказал, дом был построен частично на камнях. Это был каменный особняк, с арками и колоннами, с балконом у каждой комнаты. Когда они подъехали ближе, Тони увидела, что он носит налет западной цивилизации: деревья и газоны аккуратно подстрижены, у бассейна в тени стоят шезлонги и деревянные лежанки. Дом был великолепен. Фасадом он выходил на восток, а сад в основном на юг. Видны были Акрополь и сбегающие вниз домики Линда. Там была маленькая бухта Апостола Павла, практически закрытая со всех сторон, где святой остановился по дороге в Рим и остался надолго, чтобы обратить язычников греков в христиан. С другой стороны — покрытые лесом склоны холмов, а дом смотрел лицом на бирюзовое море. С одного конца сада в маленькую бухточку вела дорожка, а на воде покачивалась прогулочная яхта.

Высокие, обитые железом ворота были открыты, и Дарес, проехав по обсаженной по бокам деревьями дорожке, остановился у дома. Сразу же подошла Мария и по-доброму посмотрела на новую хозяйку. Тони удивилась, что Дарес рассказал о женитьбе слугам, но он сделал это, потому что Мария слегка поклонилась и по-гречески сказала:

— Добро пожаловать в дом хозяина, мадам Латимер.

Тони вопросительно посмотрела на мужа.

— Мария сказала, добро пожаловать, — повторил он, а Тони вежливо по-английски произнесла:

— Спасибо, Мария… я… efhoristo polic, — добавила она нерешительно. Мария расцвела.

— Вы говорите по-гречески?

И снова Тони посмотрела на мужа. Он ответил Марии сам:

— Нет, Мария, мадам Латимер не говорит на нашем языке.

Появился муж Марии и после таких же приветствий начал вынимать чемоданы из багажника машины. Чемодан Тони он отдал жене, которая унесла его вверх по лестнице в комнату. За ней последовала Тони. Комната смотрела на море, а из бокового окна был виден Акрополь. Входная дверь была слегка приоткрыта; Тони толкнула ее и оглядела спальню Дареса. Ее глаза упали на замок… ключа не было.

Ей это не понравилось. Но она не спросила Марию, где ключи. Через некоторое время, когда служанка удалилась, послышались мужские шаги и вошел Дарес.

— Здесь нет ключа, — сказала она и покраснела под его насмешливой улыбкой, когда он механически опустил взгляд на замок.

— Да, боюсь нет. Но это не важно. Никто из нас не попытается побеспокоить другого.

Она покраснела еще больше:

— Я предпочла бы ключи, если вы не возражаете.

— Я же сказал, что их нет. Их потеряли гости, давно.

— Очевидно, можно сделать другие?

Он хмуро посмотрел на нее.

— Это что, так важно? — слабая усмешка коснулась его губ. — Я вас уверяю, что вам нечего бояться меня. Она промолчала, и он добавил:

— Подоприте дверь стулом… так делают обычно женщины, не так ли?

— Вы, кажется, знаете, — ответила она. — Наверное, от вас иногда закрывались таким образом, — добавила она со злостью, а его черные брови приподнялись.

— Моя дорогая, если я захочу попасть в комнату, маленький стульчик меня не остановит.

— В таком случае мне нужны ключи, — быстро сказала она и сразу же крепко закрыла рот.

— Ваша комната последняя, куда я захочу попасть, — сказал он с презрением и в следующий момент, хлопнув дверью, ушел, оставив ее стоять посреди комнаты с горящими щеками, с дрожащим от ярости телом.

Еще одно оскорбление вдобавок ко всему остальному. Он заплатит…

Тони и Джулия загорали на пляже. В дрожащей от жары дали виднелся изящный белый катер, который вез с острова Кос Маргариту и ее мужа. Тони смотрела на катер, а Джулия раздраженно говорила:

— Интересно, почему Дарес не взял нас с собой?

— Греки нечасто выводят в свет своих женщин.

— Но Дарес наполовину англичанин. Наша мать осталась вдовой, когда ему было только два года, а через год она снова вышла замуж.

— Значит, Дареса воспитывали, как грека? — спросила Тони и, не дожидаясь ответа, добавила: — Вот поэтому он больше грек, чем англичанин… На самом деле я никогда не считала его англичанином… и именно поэтому он не взял нас с собой.

Это было не совсем правдой. Дарес не просил Тони сопровождать его на Кос, а потому не предложил и своей сестре.

Джулия заерзала, и Тони напряглась, не зная, чего ожидать. Джулия пробыла с братом неделю, прибыв из Афин, как только в июне начались ее каникулы. Приблизительно с третьего дня своего пребывания она иногда стала кидать на Тони странные взгляды. Выглядело так, как будто она колебалась, признавать Тони своей новой невесткой или нет.

Она посмотрела на Тони с каким-то напряжением и наконец неестественно быстро спросила:

— Тони, как ты думаешь, можно ли встречаться с парнем до замужества?

Взгляд Тони упал на обручальное кольцо на пальце Джулии. Она получила его меньше, чем месяц назад.