— Я и сам не пойму, что это я так разоткровенничался с вами.

— Это понятно: вам надо было поделиться. Вы ведь живете в нереальном мире, в мире фантазий. Читаете рукописи в вашем одиноком доме. Однако надо иногда открывать дверь реальности, впускать ее в дом. Какой бы неласковой она ни была.

— Идите-ка спать, Фрэн, дорогая. Пока я не взял обратно свои слова, что сам закончу мыть посуду.

По его глазам Фрэн поняла, что спорить бесполезно. И еще поняла, что, если бы он попытался поцеловать се, она не стала бы сопротивляться.

Но поцелуя не последовало, а Фрэн была не из тех женщин, что делают первый шаг, хотя он, может быть, предпочитает именно такое развитие событий.

Итак, ее ждет постелька, чистенькая и целомудренная, в ней Фрэн предстоит провести восемь часов одной, как и в предыдущую ночь. А завтра домой.

Молчание, повисшее между ними, было как висячий мост из деревянных жердочек, который трепещет при малейшем порыве ветра.

Все как в жизни, в общем.

— Ну, тогда спокойной ночи, Сэм. Он улыбнулся:

— Спокойной ночи, дорогая.

Нетрудно догадаться, что Фрэн не могла заснуть. Через некоторое время, помучавшись, поворочавшись с боку на бок, она вылезла из постели и подошла к окну, чтобы посмотреть на звезды на небе.

Огромная полная луна висела на небосклоне как какой-то фантастический фонарь, освещая парк призрачным молочным светом. Опершись ладонями о стекло, затаив дыхание, Фрэн смотрела на эту удивительную картину. У нес возникло импульсивное желание позвать Сэма. Она принялась гадать, что он сейчас делает. Спит? Мучается бессонницей, как и она? Читает свои рукописи?

А Сэм в это время тоже не спал: ему захотелось пить. По крайней мере так он это себе объяснял. Надо спуститься, достать из холодильника кока-колу или что-нибудь еще. Он бесшумно выскользнул из-под одеяла, осторожно, стараясь не издавать ни шороха, пошел вниз, на кухню. Не хотелось будить мать и сестер.

Единственной причиной, почему он сейчас шел по коридору, был еле слышный звук, донесшийся до него с кухни, — звук осторожно раздвигаемых штор. Он точно слышал этот звук. Какой же он мужчина, если не выяснит, что за шум доносится с той стороны, где комната Фрэн? Но когда он босиком прокрался по гладким половицам к полуоткрытой двери, сердце и желудок его разом подступили к горлу. На Фрэн была длинная, до пола, светлая ночная рубашка с длинными рукавами. Сэм подумал, что если бы окно было открыто, то ветерок обтянул бы на ней ткань, как на статуе, и Фрэн стала бы похожа на деревянную фигуру женщины на носу корабля.

Но в первую очередь его внимание привлекли распущенные волосы. И такими они будут до самого утра. Сэм, чуть не задохнувшись от волнения, сдавленно кашлянул.

Фрэн обернулась. Спросонья сначала не поняла, что это Сэм, потом узнала его, не могла взять в толк, почему он здесь, почему возник перед ней ночью босиком, в одних джинсах. Фрэн растерялась, сердцс ее забилось, но уже через мгновение она взяла себя в руки.

— Привет, Сэм! — сказала Фрэн спокойным, уверенным голосом. — Не спится?

— Да.

Он потряс головой, пытаясь прийти в себя, освободиться от очарования.

— У тебя какой-то удивленный вид, как будто в первый раз меня видишь.

— Да нет, это так…

Они стояли в противоположных углах кухни, разглядывая друг друга, как незнакомые люди, встретившиеся впервые.

Сэм чувствовал, как кровь стучит в висках.

Фрэн не двигалась. Руки и ноги как будто налились свинцом.

— Ну, и что дальше? — спросила она.

Он хотел сказать: «Ты такая красивая», но получилось:

— Я хочу тебя поцеловать.

Слова прозвучали так прямо, откровенно, без подготовки, что Фрэп затрясло. Она уже приготовила фразу: «Сэм, мне кажется, это не совсем подходящая идея», но вместо этого произнесла:

— Я тебя не останавливаю.

Он как-то нервно хохотнул, наверное от смущения. Толкнул дверь за собой, и она закрылась. Медленно подошел к Фрэн, взял ее лицо обеими ладонями.

— Ты не спросила, зачем я пришел, — прошептал он.

— По-моему, ты хотел поцеловать меня.

— Да. — Он сделал паузу. — И не только это.

Даже в полумраке было видно, как она покраснела.

— Ты хочешь меня смутить?

— Нет, даю тебе возможность выгнать меня отсюда.

— А если нет?

— Тогда я останусь с тобой до утра.

Глаза ее, огромные как два блюдца, потемнели.

— А как насчет остальных?

Сэм нахмурился. Опять она о Роз и и ее подругах?

— Ты о ком?

— О твоей матери и сестрах.

— Мы осторожно. Без звука. Ты сможешь?

Она кивнула, но подумала про себя, что, наверное, не сможет. Закричит или застонет. Вот сейчас закричит, когда руки его скользят по талии, по ногам, а губы у ее губ и она чувствует его дыхание. Стон сладострастия готов был вырваться наружу, она сдерживалась из последних сил. Ткань ее ночной рубашки, почти прозрачная, как будто прилипла к телу, и она стоит перед ним как голая. Вот рука нежно коснулась груди, вот губы…

— Нравится?

— Не задавай вопросов, если знаешь ответ…

Он крепко обнял ее за талию, и Фрэн опять задрожала. Она почти забыла, как чудесно ощущать себя в мужских объятиях.

Дыхание ее становилось все чаще, и Сэм заставил себя остановиться. Он погладил се по волосам, нежно поцеловав в кончик носа, а потом в обе щеки.

— Еще немного, и я прижму тебя к стене, прямо здесь… — горячо прошептал он.

Фрэн была настолько возбуждена, что ей трудно было говорить.

— Ну и что делать?

— Другого выхода нет. Постель.

— Постель, — эхом повторила она.

Несмотря на всю свою браваду, она стеснялась. Сэм взял се за руку и повел по коридору. Фрэн покорно шла за ним, наклонив голову. Кровать оказалась настолько узкой, что Сэм засомневался, скептически глядя на нее сверху вниз.

— Может, наверху найдется что-нибудь поудобнее…

— Например?

— Все спальни заняты. — Сэм на секунду задумался. — Остается моя.

От нервного напряжения Фрэн опять охватила дрожь. Она еще не была в комнате Сэма. Интересно, сколько женщин перебывало там, под одеялом, тесно прижавшись к Сэму?.. А Рози тоже?..

— Нет, — прошептала она еле слышно, — мы их разбудим.

Он догадался, о чем она подумала, прочел по лицу. Взял ее за плечи, повернул к себе.

— Послушай меня, Фрэн. Поверь мне, в моем шкафу нет привидений. Здесь никого не было до тебя.

Она смотрела на него снизу вверх, веря и не веря, не зная, что говорить.

— Ты хочешь сказать, я здесь первая?

— Не первая. Единственная, — поправил он.

— Кроме Мсган, ты хочешь сказать? Сэм помотал головой.

— Нет. Я купил этот дом после того, как Меган… — он замолчал, подбирая слово, — умерла.

Наступила долгая пауза.

— Давно это было? — спросила Фрэн, когда молчание стало невыносимым.

— Почти пять лет.

— О-о-о, Сэм, — Фрэн несмело протянула руку и погладила его по плечу. — Сэм…

Это нежное, теплое прикосновение ее руки тронуло его. Весь пыл, вся страсть, все нетерпение обладать ею сейчас, немедленно — вес это ушло, и Сэм притих, как боязливый котенок.

— Знаешь, Фрэн… — нерешительно начал он, — если мысли о другой женщине мешают… если они как барьер между нами… может быть, мне лучше просто уйти? Глупо начинать, если прошлое все разрушит.

Фрэн остановила его:

— Не уходи.

— А призраки? Не встанут между нами? Она обвила его шею руками.

— Нет.

Сэм застонал от радости, от предчувствия. Потом осторожно положил ее на кровать, стал медленно стягивать ночную рубашку, как будто снимал кожуру с драгоценного, экзотического заморского фрукта.

— Давай помогу, — еле слышно произнесла Фрэн и подняла руки вверх, как делают дети, когда с них стаскивают мокрую одежду.

Сэм, одержимый жгучим желанием обладать ею, почувствовал по ее дрожи, по вздохам, по подергиваниям от прикосновений, что она давно не знала мужчину, и это возбудило его еще больше. Возникло странное ощущение, как будто раньше ничего подобного в его жизни не было.