- Постараюсь сформулировать попроще, - неуверенно начал Ас, равнодушно глядя на модель жуткого существа. - Мы - подпольная глобальная организация, занимающаяся противостоянием силам, которые ты иначе как паранормальными не назовешь. Секретность нашей работы такова, что о самом нашем существовании знает лишь порядка одной десятитысячной процента от населения Земли, то есть примерно всего семь тысяч человек.

“Пахнет крепкой ахинеей”, - мысленно открестился я от всего, что Ас сказал.

- Шикарно переоборудованный семидесятый этаж элитной высотки с трудом попадает под понятие секретности, - ехидно заметил я.

- Все пытаешься убедить себя, что тебя обманывают? Это признак слабости. - В голосе Аса послышалось разочарование. - Факты нужно принимать в лицо, а ты, даже столько пережив, продолжаешь изображать ребенка, которому рассказали, что деда-мороза не существует.

- Нет, пойми меня правильно, - добавил я твердости, - но я за всю жизнь и близко не сталкивался, ни с чем таким, что валится на меня последние сутки.

Ас загадочно усмехнулся:

- Ты еще ничего не видел, а уже причитаешь. К тому же ты вообще много с чем не сталкивался, например, с аллигаторами, но ведь если ты не видел чего-то лично, это не означает, что этого не существует. Множество людей в мире никогда не видели метро.

- Но метро общеизвестно в цивилизованной части мира, а мгновенные перемещения в пространстве - это что-то из области фантастики.

- Когда-то и полеты в космос были фантастикой. Вот скажи мне, если бы ты был главой государства и твои ученые открыли принципиально новое оружие, на несколько шагов опережающее всю официальную науку, ты бы стал всем об этом рассказывать?

- Всем - это кому?

- Да хотя бы своим собственным гражданам.

- Ну… - Я почесал висок. - А почему тогда рассказывают о всяких новых ракетах, кораблях и самолетах?

- Потому что это оружие, идущее вровень с официальной наукой и общепринятыми законами физики. К тому же надо периодически поигрывать мускулами, чтобы народ видел силу своего государства. Видел ли ты когда-нибудь, чтобы кто-то демонстрировал передовые разработки спецслужб?

- Так это же государственная тайна. Но вы-то, как ты говоришь, подпольная организация.

- Тем более нам нет смысла афишировать свою деятельность. Будь ты главой службы безопасности государства и прознай, что потенциальный противник - США, например - в тайне начал исследования всякой антинаучной галиматьи, ты бы просто махнул рукой со словами: “Да пусть что хотят, то и делают” и не предпринял ответных мер, или же по-тихому приказал создать секретный отдел, чтобы он занимался аналогичными исследованиями?

- Ну…

Ас не давал мне начать говорить:

- Так что сложного в том, чтобы с умным видом официально отгородиться от подобной профанации, а самому тайно вести схожие работы? И как ты думаешь, насколько далеко могли продвинуться эти исследования, если они были начаты в двадцатых годах прошлого века?

- Так вы и есть это секретное подразделение?

- Нет. Я сейчас говорю о наших врагах, о тех, кто пытался тебя убить. У нас в недругах не только другие государства, но и то, на территории которого мы находимся.

“Как же все сложно…”

- А зачем официально заявлять всем противоположное, если вражеской разведке все равно известно, что такие исследования в стране ведутся?

- Народ не должен знать больше, чем ему требуется для эффективной жизнедеятельности - это догма любого мудрого правителя с незапамятных веков. После развала СССР, в России для поддержания демократического имиджа применили другой проверенный веками способ - обращение факта абсурдом, для чего в массы стала активно сбрасываться информация о том, что государство якобы в тайне готовит боевых экстрасенсов, способных наносить удары по людям в любой точке земного шара, а так же создает психотронное оружие, и еще много чего плохого делает в тайне от своих граждан. В итоге и народ доволен и государству спокойно. Одни кричат: “Чушь! Профанация!”, другие: “Мы знаем правду!”, а, в сущности, ошибаются и те и другие.

- Что-то слабо верится, - откашлялся я. - Конечно, я слышал, чтобы говорили, что ничем подобным государство не занимается, но что оно на самом деле зашло намного дальше и что информация о его успехах им же и слита для отвлечения внимания - это что-то новенькое. Скорее уж наоборот: государству выгодно чтобы его считали сильным, поэтому оно распространяет слух, что на самом деле может гораздо больше, чем все думают.

Ас устало закрыл глаза ладонью и провел ею по лицу:

- В этой стране как-то жил один человек, который сказал: “Чем истины выше, тем нужно быть осторожнее с ними, иначе они вдруг обратятся в общие места, а общим местам уже не верят”. Звали его Николай Васильевич Гоголь. Тебе его слова о чем-нибудь говорят?

- Хватит уже с меня цитат. Я понимаю, что вы занимаетесь маги…

- Чем-чем?! - перебил меня Ас, возмущенно вытаращившись. - Здоровый скептицизм - это, конечно, хорошо, но в разумных же пределах.

- Ну, паранорма…

- Да! - вновь перебил он меня. - Речь идет о паранормальных явлениях - о том, что объективно существует, что можно изучать и использовать. Я тебе рассказываю о науке.

- Наука использует эмпирические методы, - попытался я возразить. - А как их можно применить к этим “явлениям”?

- “Эмпирические”… - Ас уязвляюще покачал головой. - Слово-то какое знаешь. Если официальной науке не хватает сил и желания понимать и использовать все свойства окружающего мира, то это не значит, что не существует того, кому это было бы по силам. Для туземцев молния по-прежнему проявление божественной мощи. О природе, свойствах и возможностях электричества они даже не догадываются. По сравнению с вами - образованными жителями городов, они - невежды.

- Намекаешь, что обычные люди - невежды по сравнению с вами? - оскорблено спросил я.

- Да, как бы тебе это не претило, но все именно так, и ты пока еще один из них - обычных людей, потому что до сих пор не можешь принять элементарный факт: ты не прав. Всю жизнь был не прав. К счастью у тебя есть шанс это изменить. Достаточно просто набраться смелости перешагнуть через себя.

Его слова меня задели. Все было слишком нереально, чтобы в это поверить, но, в то же время, оно происходило со мной здесь и сейчас, от чего становилось тем более жутко, чем больше я думал об этом.

Я тяжело вздохнул:

- Мне нужно выспаться. Столько всего навалилось…

- К сожалению, “поспать” в обычном понимании тебе больше не удастся. Никогда.

Я почувствовал, как по телу пробежался холодок.

- Не волнуйся, - едко улыбнулся Ас. Видимо, он тоже чувствовал себя оскорбленным. - Ничего плохого с тобой не случится. Идем.

Мы вошли в ту комнату, которую я счел больничной палатой. Она и правда немного ее напоминала, только вот о стерильности говорить не приходилось в силу того, что, как и в остальных помещениях, двери из нее без ограничений вели в коридоры и в соседние комнаты. Помимо выстроенных вдоль одной из стен пяти коек в ней так же располагалось два похожих на стоматологические кресла на высоких подставках и несколько столов с различными приборами.

- Присаживайся, - указал на ближайшее кресло Ас.

- Зачем? - насторожился я, глядя на подведенные к креслу провода и трубки.

- Если бы я хотел тебя убить, то просто пристрелил. Садись.

- Нет, ты сначала ответь, - настоял я.

- Ты же все равно не поймешь.

Я напряженно смотрел на Аса в ожидании объяснений, пока он не сдался:

- Нужно отключить твою систему сна, чтобы противник не получал через тебя информацию.

- Что? - недоуменно прищурился я.

- Сказал же: не поймешь. Так ты сядешь или нет?

- А это больно?

- Нисколько. - С таким же невозмутимым выражением лица говорит стоматолог, жужжа у тебя перед носом бормашиной.

- Поверю на слово, - осторожно расположился я в кресле, и в следующий же момент на руках и ногах у меня защелкнулись металлические фиксаторы. - Э?!