— Меня должны были казнить быстро, — сказал Дэниел. — Но так уж случилось, что я пробыл там два года. А потом, в один прекрасный день, меня освободили.

Как просто это все прозвучало. Лорелея сжала руки.

— Слава Богу! С тебя сняли все обвинения, потому что ты был невиновен.

— Невиновен? — Дэниел произнес это слово, как ругательство. — Нет, Лорелея. У меня просто появился влиятельный друг.

— И кто же это был?

— Тоже заключенный. Женщина. Ее звали Мари Жозеф Роз, виконтесса де Богарне, — Дэниел с трудом произнес ненавистное имя.

— Я никогда о такой не слышал, — заметил Сильвейн.

Дэниел внимательно посмотрел на своих слушателей. Он увидел всего лишь искреннее любопытство на их лицах.

— Она уже больше себя так не называет. Вся Европа знает ее как Жозефину Бонапарт — жену первого консула Франции.

— Невероятно, — изумленно воскликнул отец Эмиль.

— Она и вправду такая красивая, как говорят? — спросил один из послушников.

Дэниел уже однажды совершил подобную ошибку, решив, что она красива как богиня. Слишком поздно он понял, какая она змея, существо без крупицы совести.

— Она креолка, — сказал он. — Родилась на Мартинике. И нет, она не красива, — Дэниел сжал руки. Только Лорелея, которая сидела рядом, заметила, как побелели его стиснутые пальцы. — Она умна и чертовски обаятельна. И она очень искусно пользуется своим влиянием на людей, своим обаянием, как другие женщины пользуются духами. Это была иллюзия красоты. Эта женщина создала вокруг себя ауру, которая действовала на мужчин словно наркотик.

— Значит, вы были хорошо с ней знакомы? — спросил отец Джулиан.

Интересный вопрос. Дэниел пропустил его мимо ушей.

Лорелея почувствовала какой-то неясный испуг. Какой, должно быть, скучной он находит ее по сравнению с Жозефиной. Девушка живо представила их недавний поцелуй, и ей стало стыдно. Дэниел целовал ее, когда не помнил ничего о своем прошлом, не сравнивал ее ни с какой другой женщиной. А сейчас Дэниел Северин должен бы ужаснуться от того, что Вильгельм увлекся обыкновенной, неухоженной девчонкой с гор.

— Я всегда восхищался мадам Бонапарт, — заметил отец Гастон. — Она посвятила себя возвращению из ссылок благородных людей Франции, чтобы они могли занять принадлежащие им по праву места.

— Ты восхищаешься проституткой, — заявил отец Эмиль. Его грубые, резкие слова вызвали удивленные возгласы присутствующих. — Причина, по которой она решила заняться сливками общества Франции, всем ясна, даже дуракам. Она спала со многими из них.

— Это ложь! — закричал отец Гастон.

Лорелея посмотрела на отца Джулиана. Он недовольно поморщился, но промолчал.

— Это известно каждому человеку при дворе, — крикнул в ответ отец Эмиль. О ней говорили гораздо больше, чем о Марии-Антуанетте.

— Может быть, она и была неосторожной, — уступил отец Гастон. — Но она понимает, как важно восстановить на троне Франции католических королей.

— Их спасет только чудо, — фыркнул отец Эмиль, опорожняя кружку пива. — Голубую кровь выпустили из вен Франции несколько лет назад.

— Если кто и может вернуть все это, так только Бонапарт и его жена, — сказал отец Гастон. — И они это сделают.

Лорелея взглянула на Дэниела. Как зритель на состязаниях по стрельбе из лука, он переводил глаза с одного на другого. Его лицо стало белым, а по вискам струился пот.

— Тебе нехорошо? — прошептала она, прикоснувшись к его плечу. — Давай я отведу тебя в лазарет.

— Я пойду с вами, — сказал Сильвейн, поднимаясь из-за стола.

Дверь в трапезную распахнулась, и на пороге возникли три человека.

— Кто это? — требовательным тоном спросил Дэниел.

— Военные подрядчики, — прошептала Лорелея. — Они уже бывали здесь и ранее. У них всегда такие жадные глаза, и они считают себя хозяевами мира.

Отец Джулиан вышел из-за стола, чтобы поприветствовать прибывших. Они о чем-то тихо поговорили, после чего настоятель вернулся к столу.

— Эти господа привезли порох для армии резерва. Мне нужны крепкие мужчины, чтобы строить укрытия для его хранения.

Мужчины встали из-за стола и разошлись. Настоятель обратился к отцу Ансельму.

— Вы поможете Лорелее управиться с месье Северином?

Направляясь в лазарет вместе с отцом Ансельмом и Дэниелом, Лорелея без всякого интереса посмотрела на сани, уставленные бочками с порохом. Ей почему-то казалось, что война далеко, особенно сегодня. Даже рассказ Дэниела о его тревожном прошлом не заставил девушку позабыть о своих планах. Сегодня она обязательно отошлет свой трактат в Коппе.

Когда они проходили мимо псарни, Лорелея на минутку задержалась у ворот во двор, чтобы приласкать собак, которые так и крутились у ее ног.

— Отец Дроз, — крикнула она сквозь лай и жалобный вой собачьей своры. — Передайте Эверарду, что я должна с ним встретиться до его отъезда.

— Эверард уже уехал, — крикнул в ответ хозяин псарни. — На рассвете, вместе с солдатами. Теперь, наверное, вернется только через несколько недель.

— Уехал! — выдохнула Лорелея, прижима ладони к щекам. Из глаз брызнули горячие слезы. Ждать несколько недель…

Девушка бросила отчаянный взгляд на Дэниела, но тот был занят разговором с отцом Ансельмом и не увидел ее горя. Никем не замеченная, она задержалась у псарни, а потом бросилась к лугу, Лорелеей овладело глубокое чувство потери. Еще вчера Вильгельм был ее другом, Но Дэниел Северин был холодным недосягаемым незнакомцем.

Укрытый толстым платком и с книгой в руках, отец Ансельм дремал в кресле. Дэниелу не терпелось найти Лорелею и объясниться с ней, но ему хотелось сделать это незаметно. К тому времени как старик крепко заснул и даже захрапел, солнце уже стояло в зените.

На псарне Дэниел спросил у отца Дроза разрешение взять с собой Барри. Ему хотелось взять и Красавицу, но хозяин покачал головой.

— Уже подходит срок, — объяснил он. — Со дня на день у нее появятся щенки. — Отец Дроз положил руку на плечо Дэниела: — Я рад, что вы, наконец, выяснили кто вы такой, месье Северин.

— Дэниел. Просто Дэниел.

Он почувствовал себя неловко от того, что ему пришлось воспользоваться именем Мьюрона, чтобы усыпить бдительность и недоверие каноников.

Отец Дроз указал на двор, где мужчины возводили палатки для хранения пороха.

— Держитесь подальше от пороха, Дэниел. Я не очень доверяю этому веществу.

Барри бросился через ворота псарни. Опустив голову, он побежал по плотно утоптанному двору и задрал лапу у столба за главным зданием.

Как только приют скрылся из виду, Дэниел свистом подозвал пса. «Лорелея, — сказал он ему, надеясь, что Барри уже хорошо понимает команды. — Ищи». Пес гавкнул и побежал к склону Мон-Велан. Колено отозвалось резкой болью, но Дэниел быстро последовал за ним.

Пес вел его через заросли сосняка и нагромождения огромных камней. Дэниел бросил осторожный взгляд через плечо. Он надеялся, что сказал о себе достаточно, чтобы выманить убийцу.

Большая часть из того, что он рассказал каноникам, была правдой: ужасные воспоминания о восстании; кража золота из Берна; заточение Мьюрона. Он чувствовал себя виноватым из-за того, что ввел их в заблуждение по поводу своей собственной роли, но эта ложь была необходима.

Дэниел весь напрягся, вспоминая интерес каноников к Жозефине. Заметил ли кто-нибудь, что он выдавливал из себя ответы? «Она и вправду так красива, как о ней говорят?» Воспоминания, вызванные этим вопросом, мучили его, и Дэниел вдруг пожалел, что его амнезия не была настоящей.

Он мог бы рассказать о ней гораздо больше. Он мог бы рассказать, что Жозефина Бонапарт нарядила проституток в Сен-Дени, словно школьниц, в хлопчатобумажные чулки.

Как он ее ненавидел! Ненавидел ее так сильно, что кровь закипала в жилах и мутился рассудок. Ненавидел с такой силой, как раб ненавидит своего господина. Ненавидел за то, что она владела его душой. Дэниел так глубоко погрузился в свои мысли, что едва не просмотрел Лорелею. Барри привел его к пруду. Пес уже давно нашел девушку и теперь лежал рядом.