— Наверное, Чарли не может привыкнуть к твоей новой пассии, — отчеканила Кристел.

— Чарли знает Джейн уже три года, — возразил Дерек.

— Ну да, с тех пор, как у вас началась интрижка.

Бросив на мужа уничтожающий взгляд, Кристел повернулась к Лили.

— Говорят, на бывших мужей всегда находятся охотницы. Мне не следовало расторгать с ним брак ради блага всего женского населения Америки.

Лили откашлялась.

— В последнее время Чарли много рассказывала о своем дяде Шоне. Кажется, она в восторге от него. Он недавно вернулся откуда-то из-за границы, верно?

— От моего младшего брата все в восторге, — сказал Дерек.

— Да, кроме Паназиатской ассоциации гольфа, — отрезала Кристел и наклонилась к Лили. — Его брат провел последние десять лет в Азии, играл там в гольф. Потом смошенничал на турнире и его дисквалифицировали.

— Просто отстранили от участия, — быстро поправил ее Дерек.

— Да, и исключили из состава игроков.

— Это был политический ход, — пояснил Дерек.

— Он всегда избегал сомнительных для него ситуаций, — сказала Кристел Лили. — Избегал их любой ценой. Думаю, именно поэтому ты до сих пор не встречалась с ним. Он был очень занят — бегал от реальной жизни.

Лили смутно припомнила Шона… Он не носил фамилию Холлоуэй, потому что они с Дереком были единоутробными братьями. Шон Магуайер — вот как его звали. Она встретилась с ним шестнадцать лет назад, когда ей было пятнадцать, а он представлял собой весьма самонадеянного восемнадцатилетнего юнца. Тогда они присутствовали на свадьбе Холлоуэев. Лили, подружка невесты, в платье лавандового цвета, очень нервничала. Глядя, как Шон танцует, она решила, что он выучил движения по фильму «Грязные танцы», который ей тогда очень нравился. Шон постоянно таскал пиво из-за барной стойки и приставал ко всем девушкам — улыбался теплой, ласковой улыбкой и говорил хрипловатым голосом: «Хочешь побыть со мной?» Хотя, конечно, Лили он этого не говорил. Если к ней приставали, то лишь для того, чтобы посмеяться над ее очками и скобками на зубах.

— Значит, теперь он будет постоянно жить в Комфорте? — спросила она, горя желанием вернуться к проблемам Чарли.

— Едва ли Шон способен на какое-либо постоянство. — Кристел пожала плечами. — Что если Чарли научилась воровать у него?

— Или у твоей сумасшедшей мамаши, — вставил Дерек.

Кристел разразилась слезами.

— Даже не верится, что ты сказал это! — Она смяла бумажный платок в кулаке и теперь прикладывала его к глазам. — Дерек пусть и грубо, но напомнил мне, что в жизни Чарли произошли и другие изменения. Я… мне пришлось перевезти мать в пансион — очень хороший пансион для престарелых в Портленде. Я знала, что это должно произойти, что это неизбежно, но все-таки не думала, что это будет так тяжело. — Она опустила взгляд на свои руки, сжатые в кулаки.

Не успела Лили ответить, как Дерек вскочил и опустился на колени перед бывшей женой. Одну руку он положил на край стола, другую — на спинку стула Кристел, словно заключая ее в объятия.

— Боже, Крис, прости меня! Я же ничего не знал. Поверить не могу! Пожалуйста, прости!

От его слов, таких нежных и искренних, Лили захотелось расплакаться. Таков был Дерек Холлоуэй, обаятельный и харизматичный, способный растопить сердце несколькими фразами, произнесенными мягким голосом. Даже Кристел, несмотря на страсти, бушевавшие между ними последние два года, не могла устоять перед ним.

— Я всегда очень уважал твою мать, — добавил Дерек. — Как ужасно, что это случилось именно с ней.

— Я знаю. — Кристел вытерла слезы. — Знаю.

Лили на мгновение прикрыла глаза, сочувствуя горю подруги. Она любила Дороти Бэрд и знала ее с тех пор, как сама была в возрасте Чарли. Подрастая, Лили часто сбегала из своего мрачного дома в мир Кристел, в семью, над которой не витал призрак трагедии, туда, где люди умели прощать друг друга. Было страшно думать о том, что обширный инсульт отрезал Дороти от всех них и даже от себя самой.

Лили решила, что на этом эмоциональном моменте их встречу можно завершить. Она понимала, что пока проблема Чарли повисла в воздухе. Им еще о многом предстояло поговорить, однако сейчас родителям нужно время, чтобы переварить все, о чем они узнали.

— Нам предстоит еще многое обсудить в связи с Чарли, — проговорила она, не зная, слушают ли ее Кристел и Дерек. — Надеюсь, вы оба потолкуете с девочкой спокойно и наедине о ее воровстве. Дайте ей понять, что это не должно повториться, и попытайтесь выяснить, почему она это делала. Мы можем вернуться к нашему разговору в понедельник.

— В понедельник меня не будет в городе, — сказал Дерек. — У меня турнир.

— А я организую собрание спонсоров альтернативных Олимпийских игр, — отозвалась Кристел. — Миссис Фостер обещала посидеть с девочками.

Именно это, по мнению Лили, которой пришлось принять их отказы, и было основной причиной проблем маленькой Чарли.

Пятница

15:45

— Они очень хотят делать все правильно, — сказала Лили Эдне, сидя с ней в учительской после встречи. — Но они так заняты собственными делами, что почти не видят Чарли.

Эдна отхлебнула глоток травяного чая. Тогда как большинство учителей поглощало огромное количество кофе, Эдна предпочитала травяные отвары, якобы способствовавшие обретению внутреннего равновесия. Лили тоже избегала кофе и пила только травяной чай, однако внутреннего равновесия так и не достигла. Правда, благодаря отварам лучше спала по ночам.

Они с Эдной остались в школе одни. Лорельхерст был относительно небольшим учебным заведением. В такие дождливые пятницы, как эта, все торопились домой, к близким, или спешно отправлялись куда-нибудь на выходные. Это широко не обсуждалось, но все знали, что Лили и Эдна — единственные женщины в школе, не связанные сейчас ни с кем постоянными отношениями.

Лили благоговела перед Эдной и вместе с тем жалела ее. Эдна отличалась тем, что была всегда готова завязывать новые отношения, пренебрегая своим душевным покоем. Ее втаптывали в грязь снова и снова, но она поднималась и заводила новые отношения — такие же бесперспективные. Лили не понимала этого. Какой смысл самой причинять себе боль?

— Что ж, поскольку они оба души не чают в дочери, им придется теснее сотрудничать с тобой. — Эдна добавила в чай ложечку меда.

— Надеюсь. — Лили пробежала глазами по листкам на школьной доске объявлений.

«Ищу место няни на лето, — сообщалось в одном из них. — Предпочтительно проживание на берегу океана или у реки».

В эти недели учителя только и говорили, что о планах на лето, лишь Лили составляла исключение. У нее были планы. Большие — даже грандиозные — планы. Вот что нравилось Лили в ее работе: учитель располагал целым летом, чтобы отдохнуть от эмоциональных стрессов, которым подвергался в течение учебного года, когда любил, воспитывал и обучал ребятишек. Лили подумала, что у родителей нет такой возможности — уйти в отпуск от своих обязанностей.

— Им предстоит большая работа с Чарли, — сказала она Эдне. — Мы даже не обсудили толком занятия в Институте чтения. Мне показалось, что они пока не готовы говорить об этом. Сказали только, что это нарушит планы детей поехать в Диснейленд и конноспортивный лагерь, а потом провести месяц с отцом на Гавайях.

— Хотела бы я быть их ребенком, — усмехнулась Эдна.

— По-моему, они и с этими детьми едва справляются.

— Возможно, Институт чтения — не лучший выход для этой семьи. Не исключено, что им понадобится более гибкий вариант. — Отхлебнув чай, Эдна задумчиво посмотрела на Лили. — Ты могла бы позаниматься с ней.

Несмотря на внутреннее сопротивление, Лили поняла, что эта идея очень привлекательна. Как и все, она очень любила Чарли и чувствовала, что индивидуальные занятия помогли бы девочке совершить долгожданный прорыв. К несчастью, это оказалось не так просто.

— Я никогда не стану делать этого. Вы же знаете мои принципы. Моя частная жизнь должна быть отделена от профессиональной. И я считаю своим долгом обращаться со всеми детьми одинаково.