Дейзи перескакивала с одного предмета на другой и говорила так быстро, что, в конце концов, вынуждена была остановиться и перевести дух. Шон зримо увидел складочку между темных красиво очерченных бровей, которая появлялась всегда, когда Дейзи чувствовала себя неловко. Вот как сейчас.

— Шон, я уверена, торчать весь вечер в компании детей не самое интересное занятие Можно провести время повеселее.

— Повеселее? Как, например?

— Ну… хотя бы сходить на свидание.

— Ты думаешь, я предпочту свидание дню рождения моего крестника? — спросил он низким, обманчиво ровным голосом — под его внешним спокойствием кипел гнев. — Какой же я тогда крестный, по-твоему?

— Ты замечательный крестный, — заверила его Дейзи. — Слишком замечательный. В том-то и дело. С твоей занятостью на работе и бурной личной жизнью…

Бурной личной жизнью? Что она хочет сказать? Да еще эта нотка ревности в ее голосе… Интересно, что она означает? Ничего она не означает, заверил себя Шон, хотя ему очень хотелось думать по-другому.

— О какой бурной личной жизни ты говоришь? — спросил он.

— И в самом деле, Шон, о какой? — Дейзи рассмеялась легким серебристым смехом.

Да, похоже, его линия обороны рушится.

— Ладно, может, я и сходил на несколько свиданий, но…

— На несколько?.. — перебила его Дейзи. — Скажи лучше, есть ли в Ноксвилле и его окрестностях хоть одна девушка старше восемнадцати, с которой бы ты не встречался?

Шон понимал, что Дейзи просто поддразнивает его, и все-таки растерялся.

— Послушай…

— Знаю-знаю… Твоя личная жизнь — твое личное дело. — Она вздохнула. — Я никогда, если помнишь, не критиковала тебя. Просто меня удивляет, как ты ухитряешься уделять так много времени Реджи. Я бы даже сказала, слишком много.

— Как видишь, справляюсь, — сухо ответил Шон.

— Послушай, Реджи вовсе не ждет, что…

— Вопрос решен, Дейзи, — прервал ее Шон тоном, не допускающим возражений. — Когда начинается торжество?

Дейзи сдалась, хотя и не без колебаний.

— В семь. Я побоялась назначить на более поздний час — как бы почетные гости не заснули еще до того, как Реджи развернет все подарки.

— Значит, в семь? Прекрасно.

— Шон, ты уверен…

— Дейзи, пожалуйста! Сейчас не то время, чтобы спорить. Я не успел выпить даже чашку кофе.

Он услышал легкий вздох и шепот в трубке:

— Ладно, Шон, до вечера.

— До свидания, Дейзи.

Шон подождал и, только услышав короткие гудки, повесил трубку. Дейзи ушла — и комната стала слишком большой и слишком тихой. И очень одинокой. Он снова вытянулся на кровати и предался размышлениям.

Глупая упрямая женщина! Можно подумать, ей не о чем больше беспокоиться. Зачем прибавлять к длинному списку своих проблем еще и мои личные дела?

Однако его раздражение быстро улеглось — так было всегда, когда дело касалось Дейзи. К тому же, и Шон постоянно об этом помнил, за последние два года ей здорово досталось. Гибель Мэтта стала страшным ударом для всех, но особенно, конечно, для Дейзи. Потеря любимого мужа да еще множество забот, которые свалились на ее хрупкие плечи, — такое выдержит не каждый.

Как выяснилось, Мэтт, мистер Безрассудство, до конца остался верен своему характеру. Разумеется, ему в голову не пришло позаботиться, например, о страховке. Кроме того, почти все сбережения он вложил в покупку огромного дома, по которому страшно было ходить: проваливался пол, осыпалась штукатурка, скрипели рассохшиеся рамы. Участок зарос травой и диким кустарником. Конечно, место было великолепное — недалеко от города, рядом большой парк, — словом, идеальный уголок для растущей молодой семьи. Но пока что это была бездонная яма, в которую уходили все деньги. Так что после смерти мужа Дейзи едва сводила концы с концами и помимо основной работы в школе вынуждена была подрабатывать, благо руки у нее оказались золотыми.

Конечно, Шон узнал об этом не от нее самой, а от Рона, брата Дейзи, который стал для него единственным источником информации о ее финансовых делах.

Разумеется, Шон сразу предложил свою помощь, однако Дейзи вежливо, но твердо отвергла ее. Она предпочла с утра до ночи работать, чтобы обеспечить Реджи всем необходимым и сохранить дом — память о любимом муже.

При этой мысли Шон почувствовал горечь во рту, но категорически отказался приписать это обыкновенной ревности. Давным-давно он признал полную несостоятельность всяких своих романтических чувств в отношении Дейзи. Она любила Мэтта и до сих пор продолжает его любить. Тут уж ничего не попишешь. Кроме того, как можно ревновать к другу, к человеку, с которым провел лучшие годы жизни?

Шон беспокойно заворочался в постели. Пусть Дейзи слишком упряма и горда, чтобы принять от меня деньги, которые я собирался дать ей в «долгосрочный кредит», подумал он, но будь я проклят, если ей удастся с такой же легкостью отмахнуться и от моей моральной поддержки! До тех пор пока Дейзи и крестник будут нуждаться во мне, я собираюсь служить им верной опорой. Это самое малое, что я могу сделать в память о своем лучшем друге.

Опять зазвонил телефон.

Шон свирепо взглянул на аппарат. Конечно Дейзи. С каким-нибудь новым предложением насчет дня рождения Реджи. Посоветует посвятить этот вечер, например, подготовке к… ну хотя бы к деловой поездке в Англию в следующем году.

Телефон продолжал звонить.

Шон сорвал с рычага трубку.

— Знаешь, хорошо, что сегодня утром со мной в постели нет женщины, а то пришлось бы потратить уйму времени, объясняясь насчет этих звонков!

Мертвая тишина была ответом на это выразительное заявление. Затем послышалось осторожное покашливание и женский голос проговорил:

— Спасибо, конечно, за столь интересную информацию, но, честно сказать, я не знаю, как мне полагается реагировать: то ли вздохнуть с облегчением, то ли выразить тебе сочувствие.

— Ма-а-ма, это ты? — простонал Шон, хлопая себя по лбу.

— Как я догадываюсь, ты ждал совсем другого звонка.

— Да, то есть… нет. Ма, ты хоть представляешь, сколько сейчас времени?

— Конечно, дорогой. Четверть седьмого. Но я подумала, лучше позвонить тебе до того, как ты уйдешь на работу. — Ее спокойный рассудительный тон действовал Шону на нервы. — Мне хотелось напомнить тебе о свадьбе. Ты ведь не забыл? Мы тебя ждем.

— Конечно, я буду. Моя единственная сестренка выходит замуж, а ты спрашиваешь, помню ли я об этом! Странный вопрос.

— Ну, я знаю, как вы с Рупертом заняты в последнее время. — В ее тоне звучало откровенное неудовольствие. — Я, правда, до сих пор не поняла, зачем нужна степень бакалавра, чтобы продавать спортивные майки. Но твой отец уверяет, что дела у вас идут хорошо и мне не о чем беспокоиться.

Дела у них идут не просто хорошо, — тьфу, тьфу! — дела у них идут прекрасно. Компания, которую Шон и Руперт основали вскоре после окончания колледжа, занимала одно из ведущих мест на австралийском рынке спортивной одежды. Не «Адидас», конечно, но все же, все же…

— Послушай, ма…

Но она перебила его — обычная ее манера:

— Я пыталась позвонить Руперту, но у них никто не отвечает.

Шон вздохнул — разговор явно затягивался.

— Руперта нет в городе. Он в Мемфисе. Договаривается об открытии филиала. И, по-моему, небезуспешно. А что касается свадьбы, я уверен, Руп тебе уже сказал: он непременно приедет, конечно, с Бетти.

— А как насчет тебя, Шон? Ты возьмешь кого-нибудь с собой? Какую-нибудь… подружку?

Шон поморщился. Все как всегда. Обычный репертуар.

— Нет, мама.

— Шон, — укоризненно заговорила мать, — твой брат женат уже несколько лет. А теперь выходит замуж и твоя младшая сестра. Пора тебе тоже обзавестись семьей. Ты об этом не думаешь?

Шон застонал. Сначала Дейзи, теперь мать! Почему всех так беспокоит его личная жизнь? Однако в шесть часов с минутами утра Шону было не до споров.

— Думаю, ма, думаю. Возможно, когда-нибудь, если я встречу подходящую женщину…

— Шон Джеймс Доусон, ты так долго избегал матримониальных уз, что теперь не узнаешь эту подходящую женщину, даже если она окажется у тебя под носом!