Сегодня она должна была уйти сразу после завтрака, чтобы помогать матери обслуживать гостей на приеме после венчания. Он состоится в большом павильоне на берегу, и миссис Романо отвечала за меню. Нина и Дженни приехали в фургоне булочной, вместе с вкуснейшей выпечкой и свадебным тортом, настоящим произведением искусства, свежеиспеченным и украшенным золотыми листочками и серебряными цветами. Дженни была не в настроении, потому что объект ее обожания уже уехал, ведь лагерь закрылся. Теперь он не вернется до следующего лета. Нина тоже была мрачная — ее подташнивало от приторного ванильного запаха торта, да и извилистая дорога только ухудшала самочувствие. Наверное, ее подташнивало, потому что она не успела утром поесть. Обычно персоналу гостиницы разрешали завтракать после того, как разойдутся гости, но сегодня одна мысль о еде была ей неприятна. И ей ужасно хотелось по-маленькому. Как только они приехали, она сразу помчалась в туалет.

Потом она забыла о своем недомогании, было слишком много работы. На банкет последними явились сестры Грега, его брат и шумные коллеги по колледжу. Теперь свадьба напоминала настоящую вечеринку. Нина и Дженни работали в буфете, помогали накрывать столы и разносили напитки и закуски. На закате начались танцы. Нина время от времени поглядывала на Грега Беллами, но он, кажется, не замечал ее. Они с Софи были в центре внимания веселившихся гостей. Нина слышала сплетни, что жених и невеста были в колледже парочкой, потом разошлись, и вдруг Софи возникла из ниоткуда с беби на руках! И сразу последовала свадьба. Неудивительно, что Грег смотрел мимо Нины, когда она проходила мимо с тарелкой закусок. Он, наверное, и не помнил ту летнюю ночь, когда подвез ее домой и сказал: «Возможно, я тебя еще удивлю».

Она часто вспоминала тот вечер, когда потеряла невинность с кадетом по имени Лоуренс Джеффри. Но воспоминания почему-то были связаны не с Лоуренсом. Она вспоминала, как Грег вез ее домой, их разговор и его обещание, о котором он, конечно, давно забыл. Глупо было думать о Греге, тем более что он теперь имеет жену и ребенка.

Ей пришлось отойти к стене, она хотела незаметно поправить лифчик. Бретельки впивались в тело, у нее вдруг в последнее время заметно увеличилась грудь, вероятно, нарушился обмен веществ, и она начала толстеть. И все лифчики стали тесны. Она поставила поднос с шампанским на стойку и попыталась через блузку незаметно поправить впившуюся в кожу бретельку.

— Это для меня? — вдруг спросил кто-то.

Она выпрямилась, как по стойке «смирно». О, какой кошмар, рядом стоял Грег Беллами. Впрочем, он и не смотрел на Нину, он показывал на поднос с бокалами шампанского.

— Конечно, пожалуйста, это для вас.

Он наконец посмотрел на нее.

— Привет, — произнесла она неуверенно.

Он схватил бокал и залпом выпил шампанское.

— Привет.

Кажется, он даже не помнит ее. И верно, кто она такая? Нанятая прислуга. Он смотрит на нее как на предмет мебели. Она, Дженни и вся обслуга — сегодня в форме: в черных брюках, удобных черных туфлях и белых блузках, волосы подобраны назад в конский хвост. В это время коллеги по колледжу окружили Грега со смехом и шутками.

— За тебя, приятель. Ты смело вступаешь на путь, куда никто из нас еще не сунул носа.

Видимо, Грег был первым женихом на их курсе.

— Прямо в объятия маленькой женушки, — сказал другой. — Ты слышал, как захлопнулась ловушка и ключ повернулся в замке?!

Все рассмеялись, хотя шутка вряд ли была удачной — на свадебном приеме жениха сравнивают с крысой, попавшей в западню? А жених тем временем осушил еще три бокала, один за другим. Нина не слишком разбиралась в том, как должны проходить свадьбы, но знала точно, что женихи не должны накачивать себя алкоголем перед брачной ночью. После четвертого бокала он вдруг отошел от толпы и двинулся к лестнице. Сначала ей показалось, что он идет в комнату отдыха, но Грег вдруг оглянулся и вышел в боковую дверь.

Куда он собрался? Она вышла следом, никем не замеченная, проход вел на причал. На его стенах красовались многочисленные автографы покинувших лагерь подростков. Она сразу увидела Грега — он стоял у стены, покачиваясь. И вдруг с размаху ударил кулаком в стену! Раздался треск штукатурки, от которой отвалился кусок, и Грега окутало облако пыли. Послышалось громкое ругательство, которое даже ее братья избегали произносить.

Нина больше не колебалась. Она успела подбежать к нему в тот момент, когда он снова замахнулся.

— Эй, — позвала она, — прекрати, что ты делаешь!

Он яростно развернулся в ее сторону с занесенной для удара рукой, но она и глазом не моргнула. Она была Романо.

— Я сказала, прекрати.

Он на удивление быстро опомнился, опустил руку, плечи обмякли.

— Какого дьявола? Ты кто такая? — Он вглядывался в ее лицо в полумраке коридора.

— Тебе надо успокоиться. Покажи руку.

Она взяла осторожно его руку, потом подняла край чистого полотенца, повязанного сверху форменного передника.

— Стой спокойно, слышишь?

— Стою.

Она вытерла кровь.

— Не стоит так себя вести в день свадьбы.

— Она не должна была состояться.

— Надо было раньше думать. — Нина стряхнула сухую пыль с его рукава.

— Раньше? Да она вдруг вынырнула откуда-то с ребенком на руках. Что мне было делать?

— Ты меня спрашиваешь?

Он пригладил волосы.

— Нет, конечно, я люблю обеих, — пробормотал он, как будто уговаривая себя, что он поступает правильно, — моя жизнь теперь принадлежит им. Моя жизнь, которую я представлял по-другому.

— Все хорошо. — Она развернула его в сторону лестницы. — Перестань хныкать, будь мужчиной и иди к невесте.

Грег остановился, и Нина подумала, что он сейчас заартачится. Но он внимательно вглядывался в полумрак, как будто хотел увидеть выражение ее лица…

— Нина, — вдруг услышала она, и он невесело рассмеялся, — я знаю, кто ты. Я занес тебя в свой запретный список.

Что он несет? Он пьян. Потом и не вспомнит их разговора.

— Пошли, — поторопила она, — выпей кофе и возвращайся к гостям.

Нина смотрела ему вслед, и, хотя он уже бодро шагал через две ступеньки, она знала, что сегодняшняя ночь будет для него только началом трудностей. Сегодня он осознал, что сделал, и сорвался. Грег попал в ловушку. Она раньше слышала о таких вещах, когда девушки беременеют, чтобы поймать парня. Может быть, и Беллами поймали. Если так, он будет всю жизнь расплачиваться.

Впрочем, ей-то какое дело? Она постояла, думая о том, что сейчас произошло и как она к этому относится. И вдруг почувствовала приступ тошноты. От озера пахло водорослями, к этому запаху примешивался запах бензина со стоянки. Ее затошнило снова, Нина поняла, что ее сейчас вырвет, и, оглянувшись испуганно по сторонам, бросилась к лестнице. Она едва-едва успела добежать до дамской комнаты. На ее счастье, там никого не оказалось. Ее вырвало, но облегчения не наступило. Подступила новая волна тошноты. Нина прислонилась к металлической двери кабины разгоряченным лбом и ждала. Она чувствовала себя выжатой, без сил. В последнее время она часто уставала.

Она услышала, как открылась и закрылась дверь туалетной комнаты.

— Ну, и это разве нормально? — услышала Нина женский голос. — У меня свадьба, а я иду сюда, чтобы покормить ребенка.

— Это нормально, Софи, — сказала другая женщина, — ребенок — это Божье благословение.

Нина вышла из кабинки, стараясь производить как можно больше шума, чтобы они услышали, что не одни здесь. Дверь, отделяющая кабинки от небольшого холла, была приоткрыта. Нина увидела там Софи и ее лучшую подругу, Миранду, они сидели на деревянной грубой скамье. Обстановка в лагере была спартанской.

Нина открыла кран, пустив сильную струю воды, ей не хотелось, чтобы они подумали, что она подслушивает. И поймала конец фразы:

— …никого. Только обслуга.

«Ну да, это они обо мне», — с горечью подумала она. Просто обслуга. Которая пять часов на ногах, чтобы обслуживать Софи и ее гостей. Она хорошо знала этот тип — светские снобы, которые обращаются с водителями и домашней прислугой как с неодушевленными предметами, они для них вроде мебели. Поэтому при них можно говорить все, что угодно. Люди подобные Софи могут разговаривать с вами, как с лучшим другом, хотя не считают вас человеком, — такова своеобразная манера снобов с западного побережья. Грег получит то, что заслужил.