Однако после нескольких часов, проведенных в обществе этой леди, Бена начали одолевать сомнения. Нетерпеливость характера у нее скрывалась за чувством достоинства, и это очень привлекало. Она не надоедала ему, но на привале задавала вопросы. Умные вопросы. От этого Бену становилось как-то не по себе.

Утром он вручил ей мужскую одежду – рубашку и брюки.

– Нам предстоит ехать через горы, мисс Рэндалл, Если вы до сих пор не ездили в женском седле, то я не советую начинать сейчас, – добавил он, глядя на ее юбку.

Она сразу мило раскраснелась, видимо поставив под сомнение пристойность такого шага.

– Я не возьму вас, если вы не будете благоразумной, – пригрозил он, и она заторопилась обратно в номер, крепко прижав к себе одежду.

Ни жалобы, ни возмущенного возгласа. Это ему понравилось. Даже против его воли.

Во время последнего привала он с вниманием наблюдал, как она отвязала от седла этюдник, открыла его и вынула альбом. Затем она прислонилась к дереву и начала рисовать. Ему было очень интересно, что она там рисует, но он не спросил. Хотел свести все разговоры до минимума. Улучив момент, он засунул под подкову кобылы камешек. С тех пор прошел час. Теперь уже в любую минуту лошадь захромает, и тогда он пересадит мисс Рэндалл на своего коня. Вскоре она поймет, что они направляются совсем не туда, куда она думает.

Они почти доехали до поворота к хижине, когда кобыла начала прихрамывать.

– Мистер Смит.

Он обернулся, заранее зная, что увидит. Спешился, затем подошел к кобыле. Поднял копыто и едва взглянул.

– Вам придется пересесть ко мне, мисс Рэндалл.

Ее глаза удивленно расширились, и он заметил, как в них промелькнуло сомнение. Бен протянул ей руку, но девушка медлила. Он даже подумал, а вдруг она что-то заподозрила? Хотя вряд ли. Наконец она оперлась на руку и соскользнула вниз. Он сел в седло и помог Шей устроиться сзади. Проехав с милю, он свернул в лес, пояснив:

– Так короче.

Горный склон становился круче с каждым шагом, и Шей все крепче цеплялась за своего спутника. Для новичка она держалась совсем неплохо. А потом они остановились. Бен снял свой шейный платок и повернулся в седле.

– Простите, мисс, но мне придется завязать вам глаза.

Она мгновенно оцепенела, с трудом сглотнув.

– Это необходимо. Я не причиню вам никакого вреда, – сказал он.

– Не понимаю.

– А вам и не нужно понимать. Мы просто сделаем небольшой крюк.

– Вы не работаете у моего отца. – Это прозвучало как обвинение, а не как вопрос.

Он ничего не сказал. Просто завязал ей глаза платком.

– Цепляйтесь сильнее, – предупредил он. – Подъем предстоит крутой.

– А если не буду? – Ее голос чуть дрогнул.

– Тогда я привяжу ваши руки к себе. Он принял ее молчание за знак согласия.

– С вами ничего не случится, – вновь заверил он.

– Тогда почему?..

– Есть причина, мисс Рэндалл. Веская причина. А теперь держитесь крепче.

Шей сама не понимала, почему так спокойно продолжает сидеть на лошади, разве что страх лишил ее возможности сопротивляться. Казалось, она едет за спиной Бена Смита целую вечность. Даже если бы ей удалось убежать, все равно она понятия не имела, где они находятся.

Думай! Пораскинь хорошенько мозгами!

Оружие. Он носит оружие на боку, как все мужчины, которых она видела в Кейси-Спрингс. Если дотянуться и схватить револьвер…

Ну и что тогда? Она ведь даже не представляет, как из него стрелять. Шей попыталась сдержать охватившую ее Дрожь. Нельзя показывать, что она боится. Но зачем она ему понадобилась? Куда он ее везет? В голове крутилась только одна мысль, и все же он не был похож на насильника.

Веская причина, сказал он.

Какая причина?

Отец. Бен Смит услышал, как она говорила, что Джек Рэндалл – ее отец.

Судя по тому, что ей довелось услышать в Денвере и Кейси-Спрингс, отца здесь уважают, считают добропорядочным гражданином, он пожертвовал деньги на строительство школы и церкви.

Казалось, все его любят.

Значит, деньги? Выкуп? Клерк на почтовой станции говорил – в этом районе полно бандитов. У нее сжалось горло. Ну почему она так сглупила? Зачем ухватилась за эту чересчур соблазнительную возможность быстро оказаться на месте? Да потому, что рвалась поскорее уехать. Не могла ждать ни минуты, твердо решив поскорее добраться до ранчо «Круг Р». А теперь она доставит неприятности человеку, которого хотела удивить своим появлением. Если именно это на уме Бена Смита. Или что-нибудь более ужасное?

Внезапно ей расхотелось прикасаться к человеку, сидящему впереди. Она слегка разжала пальцы на его талии.

– Руки на место, – раздался грубый приказ, – сцепите их вместе. И даже не помышляйте об оружии. Иначе… Несказанные слова повисли в воздухе.

– Вам не понравится, если я вас свяжу.

Она крепко сцепила пальцы. Пока руки не связаны, у нее хоть есть шанс убежать.

Шей не знала, как долго они ехали. Все тело ныло, мускулы болели от непривычной езды на крупе лошади. Наконец они остановились, она перестала за него держаться, ожидая следующего приказа, но его не последовало. Он помог ей спешиться, и она сразу принялась лихорадочно стягивать повязку. В эту минуту из бревенчатой хижины показались два человека.

– Какого черта? – произнес тот, кто был повыше, хрипловатым, севшим голосом.

Шей впилась в него взглядом. Знакомое лицо, которое трудно забыть. Это лицо она изучала по газетной вырезке.

Он стал старше. Суровее. Но, несомненно, он тот человек, который когда-то предал свою страну, украв часть ее казны.

Именно его отец отправил в тюрьму. Это было лицо Рафферти Тайлера!

Последние несколько часов Шей терзал страх. Теперь страх перерос в ужас, которого она до сих пор не знала. Ноги, и так уже нетвердо ступавшие, чуть не отказали совсем, и она протянула руку к седлу, ища поддержки.

Но она не могла отвести взгляд от лица этого человека. Оно воплощало мечту художника – или ночной кошмар пленника. Яркие сине-зеленые глаза, цвета прозрачной воды, бегущей по светлому песку, густые рыжеватые волосы, словно посыпанные золотой пылью. Хотя больше почти ничего человеческого в нем не было.

Его лицо, казалось, высечено из камня. От глаз разбегались морщины, и Шей сразу поняла, что они появились не от смеха, а от тяжелых, горестных переживаний. Ни одна черточка его лица – ни глаза, ни рот, ни подбородок – не дрогнула, пока он рассматривал ее с холодным безразличием. Затем он повернулся к Бену:

– За каким чертом ты ее сюда привез? – У него был хриплый, резкий голос.

– Она говорит, что приходится Рэндаллу дочерью.

Словно муха, пойманная в сети паука, Шей, оцепенев, наблюдала, как этот человек на секунду прикрыл глаза, пытаясь переварить невероятно тяжелое известие, а затем вновь открыл их.

Он повнимательнее вгляделся в девушку, но выражение его лица осталось прежним, и Шей засомневалась, способно ли это гранитное лицо вообще выражать какие-либо чувства.

– У него нет дочери, – наконец произнес он хриплым шепотом.

Бен пожал плечами:

– А она говорит, что есть. Пыталась добраться до Раштона. Я подумал, вот отличный случай, жаль такой упустить.

Шей возмутило, что о ней говорят так, будто ее здесь нет или словно она не человек, а какая-то интересная вещица. Но она продолжала молчать, все еще не выйдя из транса при виде лица, очень напоминавшего каменное изваяние.

Сине-зеленые глаза вновь впились в нее взглядом.

– Как так получилось, что вы дочь Рэндалла?

– Как обычно это получается, смею полагать, – ответила она, сама удивившись своей дерзости.

– Вы лгунья. – Слова ударили больно, как кнут.

Шей окаменела. Она не лгала. Никогда. Ее мама не потерпела бы лжи. Хотя, подумала Шей с внезапной грустью, мама и оказалась самой большой лгуньей.

Девушка хотела как-то оправдаться, но потом решила молчать. Ей нечего объяснять этому человеку или оправдываться перед ним. Бен сделал шаг вперед, словно хотел защитить ее, но она больше ему не доверяла. Ведь именно он привез ее сюда.