Вместе мы помогли Седони подняться. Она плотно сжала губы и молчала о том, каких усилий ей стоило добраться до Килеандроса.

— Это только временно, — сказала бабушка, когда мы медленно шли вдоль пляжа, затем песок стал более твёрдым, и мы сели недолго передохнуть на упавшее дерево.

Лишь теперь я поняла, что для Седони это путешествие было изнурительным не только в физическом плане. В конце концов, она прожила в маленьком доме в Беларе больше двадцати лет и редко его покидала, и то только для того, чтобы передвигаться в маленьком городке, окружённом пустыней.

— Когда соревнование драконов закончится, и суматоха поуляжется, я несомненно смогу восстановить изгоняющее заклинание, а ты вернуться в свой дом. Но сейчас так будет лучше. Не знаю, кто за этим стоит, Бальтазар или нет, но не могу его исключить.

— Ты думаешь, это дело рук Бальтазара? — обеспокоенно спросила я.

— Я не знаю, — ответила бабушка, убирая прядь седых волос за ухо. — Это скорее предчувствие, что он может иметь к этому отношение. А моё предчувствие до сих пор никогда меня не подводило. Лучше я подстрахуюсь, чем потом винить себя, что была недостаточно осторожной.

— Я не против, — сказала Седони и серьёзно посмотрела на бабушку. — Я благодарна тебе за всё, что ты для меня делаешь, Жоржетта. Я никогда не смогу тебе отплатить.

— Это само собой разумеется, — ответила бабушка не менее серьёзно. — Я хочу, чтобы ты была в безопасности.

— Спасибо, Жоржетта, — ответила Седони, и я с удивлением наблюдала, как обе посмотрели друг другу в глаза и почувствовала тесную связь и доверие, царящие между ними.

— Есть ещё кое-что, что я должна тебе сказать, — бабушка прочистила горло. — Ты ещё помнишь, как я говорила, что храм хроники Акаши разрушен?

— Да, конечно, помню, — ответила Седони, и я сразу почувствовала, как напряглось всё её тело, и она как будто бы испугано вздрогнула. Даже спустя столько лет события, происходящие вокруг храма, казалось, всё ещё волновали её.

— Хорошо, тогда же я рассказала тебе, что хроника Акаши уничтожена и что святые девы сбежали.

— Правильно, — отважно подтвердила Седони. — Я также знаю, что в эти события был впутан мой собственный брат. Куда ты клонишь, Жоржетта? Просто скажи, я смогу вынести правду.

Бабушка решительно кивнула, я тоже задавалась вопросом, что именно она хочет рассказать.

— Ну хорошо, я не буду ходить вокруг да около, — сказала она. — Хеландер убил одну из святых дев после того, как она рассказала ему, что Сельма будет его следующей магической партнёршей. — Бабушка немного замешкалась, когда увидела, что Седони вздрогнула и побледнела. — Когда это случилось другие святые девы сразу испуганно покинули храм, потому что боялись за свою жизнь. Они бежали. Я случайно узнала об этом в Виннле и немедленно отправилась в путь, чтобы спасти их.

— Ты? — удивилась я и посмотрела на бабушку.

Какие ещё тайны она скрывала от меня все эти годы?

— Да, — решительно и воинственно сказала бабушка. — Я единственная, кто об этом знает. Чтобы защитить их, было необходимо молчать. Они находятся в маленьком храме на вершине острова.

— Они здесь, на Килеандросе? — спросила я, округлив глаза.

Это становилось всё интереснее. Я была здесь каждое лето и ничего не замечала?

— Мне было ясно, что вы с Адамом не будете заходить вглубь острова, и я оказалась бы в неловком положении, если бы пришлось объяснять, что это за храм, — бабушка улыбнулась.

Я смущенно оглядела пляж. Недалеко отсюда, у прибрежного леса, стоял маленький, белый домик, и, если задуматься, мы с Адамом действительно не покидали пляж, домик и близлежащий сосновый лес. Мы ходили купаться и безмятежно проводили время на пляже.

— Значит, они здесь, и мы сейчас с ними встретимся? — с почтением спросила Седони.

— Ты можешь жить здесь внизу, — сказала бабушка, показав на домик. — Это ненадолго. Но я подумала, тебе нужно знать, что остальные святые девы здесь, и ты также можешь пойти к ним. Тебе необязательно оставаться одной.

Седони раздумывала о сказанном. Тем временем её дыхание восстановилось, а кожа приобрела здоровый оттенок.

— Я хочу пойти к святым девам, — решительно сказала она и встала. — Я достаточно долго была одна.

— Что ж, тогда пойдемте, — сказала бабушка.

Седони встала, и мы пошли. Мы следовали по извилистой тропе, которая вела от побережья в глубь острова. Сосны уступили место оливковым деревьям, между которых встречались апельсиновые и лимонные. Воздух пах пряно, и я почти не замечала, как узкая тропинка постепенно поднималась наверх, пока мы после получасового марша, наконец не добрались до вершины небольшой тверди. Защищённое корявыми дубами, здесь стояло плоское, белое здание, напоминающее храм. Широки ступени вели к колоннаде, окружающей постройку.

В то время, как Седони колебалась, мы с бабушкой поднялась по ступенькам и подошли к большому порталу. Бабушка обернулась и жестом руки позвала Седони, и она, набравшись теперь смелости, последовала за нами. Когда бабушка осторожно постучала, тяжёлая дверь открылась, и мы вошли.

Яркое солнце ослепило меня, поэтому сначала я ничего не увидела в помещении. Лишь спустя некоторое время постепенно начала различать контуры в темноте. Я находилась в большой комнате, а передо мной выстроились четыре фигуры. Белые, длинные мантии струились вниз, вдоль их тел, словно водопад. Лица четырёх святых дев были скрыты вуалью, за которой ничего не было видно, даже когда я подошла достаточно близко.

Седони, рядом со мной, прямо-таки застыла при их виде, и я могла себе представить, что для неё происходящее было пугающем путешествием во времени.

Она глубоко поклонилась перед фигурами под вуалью, а затем сделала показавшийся мне ритуальным шаг вперёд и встала перед святыми девами на колени.

Некоторое время я смотрела на сцену со странным чувством. Внезапно я ощутила себя незваной гостьей в чужом мире и неуверенно посмотрела на бабушку. Я заметила, что она задумчиво переводит взгляд с одой святой девы на другую и поняла, что здесь состоялся целый разговор, в котором я не могла принять участие.

Я какое-то время терпеливо ждала, и наконец одна из святых дев вышла вперёд и нежно положила руку на плечо Седони. После чего та встала и с улыбкой на устах облегчённо кивнула бабушке и мне, что я приняла за прощание.

И действительно, это оказалось прощанием. Бабушка взяла меня под руку и вывела из храма. Когда мы спустились по ступенькам и остановились под корявыми дубами, он с облегчением выдохнула.

— Они вновь приняли Седони в свои ряды, — сказала она.

— Им и следовало принять, — ответила я. — В конце концов, она не виновата в том, что её тогда выгнали из храма. Ведь это Алка Бальтазар оказывала на неё сильное давление.

— Это верно, но даже если Седони была молода, всё же святые девы поступили правильно. У них не было другого выбора, кроме как изгнать Седони.

— Они могли бы ей помочь, — предложила я.

— Тогда они и сами были ещё детьми, — ответила бабушка. — И находились под надзором примуса.

— Но всё же это несправедливо, — ответила я, в то время как мы спускались по узкой тропинки к пляжу.

«Но что вообще бывает справедливым», — продолжила я размышлять. На самом деле, жизнь редко оказывается справедливой. Она не отнимает у злых и даёт только хорошим. Мне казалось, что всё лишь большая игра случая, где удача играет важную роль. Если бы Адама в тот день направили выполнять другую работу, то, когда прилетел дракон, он бы был внизу, в Акканке. На него никто не напал бы и не ранил, и эта трагическая судьба досталась бы кому-то другому. Бессмысленность этой идеи мучила меня.

— Во всём виноват только один человек, и это Алка Бальтазар, — угрюмо сказала я. — С тех пор, как Седони и Хеландер родились, она воспитывала их так, чтобы они подчинялись ей во всём и беспрекословно выполняли любой, даже самый глупый приказ. И всё только ради того, чтобы честь семьи была спасена, и семья Бальтазар всё-таки пришла к власти. Это всё, что имело для неё значение. Эту цель она ставила даже выше счастья своих детей.