Но бабушка не согласилась со мной, сказав следующее:

— Это верно, что Седони была сильно привязана к матери. Было сложно объяснить ей, что она не потерпела никакой неудачи, и то, что их пути с матерью разошлись, было правильно, — бабушка тяжело вздохнула. — Хорошо, что Алка отступила после того, как Хеландер зашёл настолько далеко, что убил одну из святых дев. Возможно, она наконец поняла, что с таким настроем сеяла лишь ненависть и страдания. Даже если учесть то, что она тоже всегда лишь пыталась оправдать ожидания своей семьи, всё же у каждого человека или мага есть выбор принимать собственные решения в том, как поступать. Даже Седони могла бы принять решение не выполнять пожеланий своей матери. Всегда тяжело восставать против представлений других людей, особенно, когда это твои собственные родители и то, что они говорят, ты считаешь неизменной истиной. Но всё же вполне можно понять самой, что правильно, а что нет.

— Что теперь будет с Седони? — с беспокойством спросила я.

— Не волнуйся, — усмехнулась бабушка. — Святые девы охотно примут её снова к себе. Сначала это было не так, поэтому я быстро отказалась от плана, что святым девам будет лучше в Беларе. После того, как я привела их сюда, я сначала думала, что после того, как они немного привыкнут, возможно, я всё-таки смогу уговорить их, вести обычную жизнь. Но в то время, как Седони покинула храм относительно рано и, по крайней мере, в какой-то момент была готова начать всё сначала, святых дев я не смогла убедить изменить свою жизнь ещё раз. Уже в течение десятилетий они живут по строгому расписанию, проводят больше времени в Виннле, чем в реальном мире, и у них просто больше нет связи с реальной жизнью обычного мага. Они хотели держаться особнякам, и мы вместе построили этот храм, который похож на их старый дом. Но после нескольких лет одиночества они, по крайней мере, готовы принять Седони и простить ей предательство.

— А чем они занимаются весь день? — с любопытством спросила я.

Мне казалось, что это невыносимо скучно, проводить каждый день в храме.

— Ты бы удивилась, — ответила бабушка. — У святых дев строгое расписание, в основном оно состоит из работы и медитации. Недалеко отсюда они возделывают поле. Кроме того, им удалось организовать своё питание только на плодах острова. Я предложила привозить им провизию, но они настаивают, что хотят заботиться о себе самостоятельно и не обременять меня. Так что, когда они не собирают плоды или не работают в поле, тогда они в Виннле.

— А что они делают в Виннле? — поинтересовалась я.

Мы добрались до пляжа, и бабушка расправила крылья. Они на тёплом апрельском солнце отливали шелковисто-серым цветом.

— Спросишь их об этом при удобном случае сама, — улыбнулась бабушка и поднялась в воздух. — Зайди в царство грёз и выясни сама.

Я вздохнула, затем расправила крылья и быстро последовала за ней.

Когда я в первый день после каникул вошла во двор замка, всё выглядело иначе. Палатки, в которых драконы временно жили, исчезли. Луг и деревья на внутреннем дворе покрылись нежно-зелёным, и везде на свет прорезались весенние цветы.

Тюльпаны и нарциссы ярко выделялись на утреннем солнце, и при их виде меня охватило необычно лёгкое настроение. Казалось, причиной тому было то, что накануне вечером я излила свою душу Жизель, и мне пошло на пользу просто рассказать кому-то, что мне всё ещё тяжко. Даже если и были яркие моменты, но на всём, что я делала, думала или переживала, всегда лежала тёмная окраска. Было такое ощущение, будто после несчастья с Адамом, я жила в тени, которая иногда становилась светлее, иногда темнее. Почти так, будто солнце исчезло с неба, а я в темноте гонялась то за одним блуждающим огоньком, то за другим.

Углубившись в мысли, я шла в сторону входной двери и только посередине двора заметила, что не только весенние цветы виноваты в изменившемся облике Тенненбоде. Я удивлённо уставилась на внешний фасад. Рельефы со сценами сражений исчезли, теперь внешние стены были гладкими, словно бумага и светились ярким и чистым белым цветом.

Либо Константин Кронворт возобновил свою художественную карьеру, либо профессор Эспендорм нашла кого-то, кто хотя бы частично мог обрабатывать стены.

Группа студентов с восьмого семестра прошла мимо меня, и, чтобы не опоздать, я быстро присоединилась к ним.

На завтрак я уже не успевала, поэтому сразу направилась на лекцию профессора Нёлль. В вестибюле я ненадолго остановилась перед большой доской, на которой были вывешены результаты экзаменов. Я какое-то время искала, пока не нашла в длинном списке своё имя.

— Ну как, сдала все экзамены? — внезапно спросила Дульса рядом.

— Выглядит, не плохо, — с облегчением ответила я, проводя пальцем по строчке с моим именем. — По теории воды «удовлетворительно», по теории огня тоже, теория ветра и земли «три с минусом». Да и по другим предметам я получила тройки. Если учесть то, что большую часть я выучила перед самыми экзаменами, это нормально. Самое главное, что сдала. А что насчёт тебя? Я взглянула на Дульсу, которая сокрушённо на меня взирала.

— Ты смотришь на это так спокойно, у меня по всем предметам тройки, — вздыхая ответила она, и я замешкалась, прежде чем ответить.

Когда она учила вместе с Сесилией, у обоих всегда и по всем предметам были самые лучшие оценки. Являясь магической парой, они в любых упражнениях легко превосходили других.

Но без Сесилии Дульса, видимо, утратила чувство равновесия, хотя я была уверена в том, что она и сама сможет добиться хороших и даже отличных результатов. Но и мои результаты, по сравнению с предыдущим годом, были намного хуже, а причина этому была хоть и не та же, но, по крайней мере, похожа на причину Дульсы. Я была последней, кто мог дать ей хороший совет.

— Несомненно, скоро мы добьёмся лучших успехов, — сказала я.

— Конечно, — ответила Дульса. — Пошли на лекцию Нёлля, мы и так уже опаздываем.

— Да, — согласилась я, радуясь смене темы разговора, но прежде чем мы успели уйти, я вдруг услышала громкие голоса из восточного зала.

В вестибюле было полно людей, и я заглядывала за их головы, чтобы что-нибудь разглядеть. Студенты, идущие с завтрака, смешались с теми, кто спускался из башен в аудитории. Со двора спешили последние, чтобы прийти вовремя.

Многие, как и я, ненадолго остановились перед доской с результатами экзаменов и тут, посреди всей это сутолоки, раздался звонкий, возмущенный женский голос, после чего двери восточного зала распахнулись. Теперь я увидела, что это Скара залившись краской, выскочила в вестибюль, а следом за ней Леннокс.

— Тебя направили защищать меня, ты не можешь просто взять и отказаться выполнять приказ. Я все расскажу отцу, — в ярости кричала Скара, в то время как все голоса в вестибюле стихли, и студенты отошли, освобождая место.

— Я и забочусь о твоей защите, — громко сказал Леннокс, и я услышала, что он тоже вне себя от злости.

К его опасному рычанию примешались насмешка и негодование, но в отличие от Скары он не кричал и из-за этого казался скорее опасным, чем смешным.

— Я всегда поблизости, и, если кто-то нападёт на тебя, я его убью, — он воинственно посмотрел на Скару. — Но я не собираюсь… и это я с удовольствием повторю твоему отцу… я не собираюсь таскать твою сумку и не пойду в качестве твоего спутника на бал, — его голос глубокий и твёрдый разносился по всему вестибюлю. — Ты поняла это, Скара Энде? — его взгляд впился в её, и она вздрогнула, как будто он её ударил. — Я воин Чёрной гвардии, я сражаюсь с Морлемами, драконами и другими существами, чтобы защитить мою страну, мой народ и мою семью. Не важно, ценит ли это соответствующим образом мой примус или нет. Ты ведь бегала за Адамом, а теперь, когда он умирает, он тебя больше совсем не интересует. Ты хоть раз навестила его? Или поблагодарила за то, что он защищал твою жизнь и жизнь твоего отца?

Теперь из его глаз сыпались искры, и Скара, казалось, становится всё меньше и тише под его оглушительными словами.