Она поудобнее устроилась на диване с брошюрой в руках. Это был устав Соколиного ордена, который удалось раздобыть ценой неимоверных усилий. Когда Элен оторвалась от чтения и пошла на кухню заварить себе чаю, то заметила, что было уже два часа ночи. Потом она снова с большим интересом погрузилась в чудесный мир, о существовании которого раньше и не подозревала.

Элен удивило, что в некоторых странах соколов все еще используют на охоте. Она думала, их готовят только для того, чтобы показывать туристам. Она поразилась, узнав, что традиция соколиной охоты — одна из самых древних. Ей уже более двух тысяч лет. Элен и до этого, конечно, было известно, что мужчины — прирожденные охотники. Только сегодня они, как правило, выбирают себе в качестве добычи женщин. То, что в наш техногенный век кто-то мог еще обходиться на охоте естественными средствами, очень ее обрадовало.

У Элен было предубеждение насчет обычной охоты. Ей казалось, что это нечестно — убивать зверей из ружья. И она не понимала, как при этом можно хвастаться своей добычей.

Соколиную охоту она воспринимала больше как искусство, чем как простое ремесло. Взять хотя бы тот факт, что мастерство сокольничего оценивалось не по пойманной добыче, а по его отношению к птицам. Примерно так же хозяин гордится псом, который выполняет его команды.

Элен размышляла, что могло подвигнуть человека стать сокольничим. Однозначного ответа она не находила. Как, впрочем, и на вопрос, почему ее так увлекла эта тема. Ведь обычно она не подпускала к себе животных на расстояние меньше метра!

Соколиная охота почему-то ассоциировалась со средневековьем. А откуда эти соколы? Трудно было представить, чтобы Торальф Ганзен покупал их в зоомагазине.

С каждым днем Элен узнавала о соколиной охоте все больше. Например, что ручной сокол всегда считался символом богатства и власти. И что позволить их себе могли отнюдь не успешные бизнесмены, как ей раньше казалось, а только представители благородных фамилий. И чем больше она узнавала, тем больше вопросов возникало.

Она вновь и вновь набирала номер, который сообщил антиквар. Безуспешно. Это давало пищу для фантазии. Ей все больше верилось, что Торальф Ганзен действительно живет у какого-нибудь графа и занят тем, что отрабатывает со своими птицами трюки для нового туристического сезона. Невозможно, чтобы у него был такой длинный отпуск. Ведь она уже несколько месяцев пытается ему дозвониться.

Элен прекрасно понимала, что было бы намного проще связаться с новым сокольничим в «Голубом чуде» и расспросить его о соколиной охоте. Единственной причиной, по которой она этого не делала, было внутреннее убеждение, что он вовсе не так увлечен своим делом, как Торальф Ганзен. Это, конечно, было очень смелое и даже немного дерзкое предположение. Но Элен совсем не хотелось довольствоваться информацией, которую сообщит новый сокольничий.

Торальф Ганзен, судя по всему, был верен своему призванию. Он не соглашался на компромиссы. Возможно, его семья должна была подстраиваться под него и его работу. И хотя Элен его совсем не знала, она завидовала его смелости идти своим путем.

Последние несколько лет ей не давал покоя вопрос, для чего она живет. В основном ее жизнь была устроена так, как у всех. Но что такое общество? Может быть, она сама себе общество?

В семейной жизни она исполняла все полагающиеся ритуалы, причем делала это без особой радости. Что ей действительно нравилось, что затягивало с головой, так это путешествия. Но как добавить в жизнь адреналина?..

Мать постоянно повторяла, что Элен пора наконец вырасти. Но и в тридцать лет она не хотела быть взрослой. Ее, как ребенка, с невероятной силой влекло новое и неизведанное. Зачем же меняться?

Не окажись Элен в «Голубом чуде», она не занималась бы день и ночь темой, о которой четыре месяца назад даже понятия не имела.

И если бы она не встретила загадочного сокольничего, ей бы никогда не пришло в голову, что жить можно не так, как предписывают нормы. И не где-то далеко, а прямо здесь, у себя на родине.

Глава 4

Зима незаметно отступила, и в воздухе повеяло весной. Днем, который в апреле уже значительно длиннее, Элен наблюдала из окна все ту же картину: спешащие люди с огромными сумками. Теперь все подыскивали подарки к Пасхе.

Для Элен стало уже традицией, если позволяли средства, проводить праздники на острове. Два года назад она нарушила данное когда-то себе обещание никогда не ступать на самый немецкий из всех испанских островов — Майорку. Постоянные дожди вынудили ее взять отпуск и отправиться в солнечные края, что, к тому же, оказалось не очень дорого. Она решила просто забыть на время о предубеждении насчет Майорки. С первых минут остров ее очаровал. Здесь было так много ярких красок и света! У каждого времени суток был свой, особенный характер. Элен впервые поняла, что значит каждой клеточкой наслаждаться жизнью.

С тех пор она уже не представляла себе отпуска в другом месте. И вот она снова будет на Майорке! На нее свалилось много заказов после того, как была напечатана статья о замках. Ее манера писать — эмоционально и непринужденно — привлекла многие издательства и редакции. Ее банковский счет пополнился, и она могла позволить себе небольшой отдых. Осталось дописать еще одну статью, через пару часов она будет готова.

Когда зазвонил телефон, Элен даже немного рассердилась, потому что не очень любила, когда ее отвлекали. Она сняла трубку и довольно резко сказала:

— Элен Сальм, слушаю. — И сразу же осеклась: ведь это мог быть новый заказчик.

— Здравствуйте, это Торальф Ганзен.

У Элен перехватило дыхание. Она не могла вымолвить ни слова, и Торальф решил заполнить паузу:

— Вы мне несколько раз звонили.

Элен с трудом выдавила:

— Да.

Господи, Боже мой! И это он называет «несколько раз»! Но она взяла себя в руки.

— А откуда вы знаете? Никто не брал трубку, автоответчика тоже не было.

— Ваш номер высветился на дисплее. Вы хотели мне что-то сказать?

Элен невероятно обрадовалась. Только она совсем не была готова к разговору. Можно было, конечно, сказать, что статья уже давно написана, но так не хотелось, чтобы он попрощался и положил трубку.

— Меня зовут Элен Сальм. — Она прокашлялась.

— Вы уже представились, — сухо заметил Ганзен.

Не так просто будет удержать его на линии. Возможно, у него нет времени. Оставалось радоваться, что он вообще перезвонил.

— Ну да, я и забыла. — Он ничего не ответил, и Элен продолжала: — В октябре я и моя коллега, фотограф, были у вас в замке. Не знаю, помните ли вы. Я пишу статью о средневековых замках, и у меня есть несколько вопросов, на которые можете ответить только вы. — Это было не совсем так, но пускай. Он все еще молчал. — Я отправила вам и-мэйл, ответа не было. Поэтому я пыталась связаться с вами по телефону.

— Вы писали на адрес замка?

— Да.

— Я там больше не живу.

«Да, я знаю», — подумала Элен. Но не стала этого говорить.

— Как жаль! Понимаю, вы не могли мне ответить. — Она испугалась. Потому что подумала, что он сейчас спросит, откуда она знает его номер.

— Там сейчас работает другой человек. Вы можете найти его по тому же номеру. Он у вас есть?

— Ну да... Думаю, да. — Элен поняла, что он хочет закончить разговор. Но она не могла позволить ему повесить трубку.

— Вы давно переехали из замка?

— В ноябре.

— В ноябре? Но мы же виделись с вами тридцатого октября, — удивилась Элен.

— Да. Я же говорю, в ноябре.

Его ответы ставили Элен в тупик. Он не был раздражен, не производил впечатление спешащего или скучающего человека.

— Но это значит, что вы уехали на следующий день.

— Да, верно. А какое это имеет значение? — Он говорил тем же насмешливым тоном, что и тогда, в замке.

— Ну, вообще-то никакого.

«Что за чушь я несу...» — подумала Элен.

— В любом случае, главное, что вы меня тогда застали.