Хотя инквизиция активно действовала в Мексике и раньше, она работала под покровительством епископов в качестве старого (епископального) трибунала. Прежде не имелось ни сети, ни полномочий новых инквизиторов, которые распространились по Испании после 1478 г.

Вдобавок к американским индейцам, эти первые инквизиторы осудили ряд иностранных протестантов (см. главу 4). Одно из самых крупных дел рассматривали в 1559 г., когда за лютеранство арестовали англичанина Роберта Томпсона, заставив его принести покаяние в соборе Мехико вместе с итальянцем.

Церемонию проводили в присутствии пяти или шести тысяч человек, некоторые из которых прошли сотни миль, чтобы посмотреть на кающихся. Они преодолели горные перевалы, ведущие к городу, любуясь белоснежным сиянием колониального города внизу.

Присутствующим сообщили, как позднее сказал Томпсон, что «мы были еретиками, неверными, людьми, презирающими Господа и Его творения, мы стали больше похожи на дьяволов, чем на людей» [623]. Хотя это и странно, но когда Томпсон и итальянец вошли в церковь, «женщины и дети начали кричать и подняли такой шум, что было непривычно видеть и слышать его. Они выкрикивали, что им в жизни не приходилось видеть более приятных людей, что невозможно, чтобы на них было столько грехов, как было сказано» [624].

Суды, подобные разбирательству дела Томпсона, заставили властей почувствовать: в Новом Свете враги-протестанты («пираты») представляют нарастающую угрозу. Это ощущение в сочетании с атмосферой, сопровождавшей аутодафе в Вальядолиде и Севилье в 1559 г., привели к созданию трибуналов в Лиме (Перу) в 1569 г. и Мексике (в 1571 г.)

До приезда в Мехико персонала инквизиции там было создано несколько тысяч испанских хозяйств, а также 300 000 индейских (в пригородах) [625]. После прибытия Контрерас и его ассистенты сосредоточились на протестантах. Инквизитор Контрерас знал все о нечестивцах пирата Хокинса, которых поймал и отправил часть из них в Мехико закованными в цепи в 1568 г. Луиш де Карвайал. (Он же — Луис де Карвахал; далее будет использоваться испанский вариант его имени. — Прим. ред.)

Некоторые из протестантов были арестованы властями инквизиции еще до прибытия Контрераса. Одного из них, Роберта Баррета, отправили в Севилью, где и сожгли на аутодафе в 1573 г. (см. главу 4) [626].

Англичане оказались самой легкой первой мишенью, особенно из-за того, что инквизиторы великолепно знали и понимали: многие из них стали очень богатыми (как сказал один из протестантов, Майлс Филипс) [627].

Через несколько месяцев после учреждения трибунала, англичан, которые рассредоточились по всей Мексике после того, как их бросил Хокинс, призвали в город Мехико. Десятки были арестованы и брошены в тюрьму — в камеры-одиночки, где находились в течение 18 месяцев. Всех пытали в течение трех месяцев перед вынесением окончательного приговора [628]. Ночью накануне аутодафе Филипс заявил: «Служители инквизиции так суетились, одевая нас в их одежды (санбенито), выводя в большой двор, расставляя нас в определенном порядке, в котором мы должны были пойти на подмостки или к месту судилища уже завтра, что не потрудились позаботиться о том, чтобы мы выспались ночью» [629].

Аутодафе началось рано. Каждое утро от двадцати до тридцати каноэ прибывали в город по каналу, привозя яблоки, груши, гранаты, айву и плоские маисовые лепешки, фураж для лошадей, известь и кирпич для зданий, уголь и дрова для костров [630]. Однако в тот день каноэ не было. Неподвижная толпа увеличивала драматичность и легитимность ритуала наказания и осуждения.

На аутодафе казнили небольшое количество заключенных, остальных выпороли перед началом епитимьи — тюремного заключения или галер [631]. Филипс был одним из приговоренных к тюремному заключению в монастыре. Там он обнаружил, что монахи оказались любезными, «как многие испанцы. Сами они относились с откровенным отвращением и ненавистью к инквизиции, презирая ее за жестокость, сокрушались по поводу наших несчастий и по возможности утешали нас. Но сами священнослужители так боялись этой дьявольской инквизиции, что не позволяли левой руке знать, что делает правая» [632].

Существование в Мексике общей оппозиции инквизиторам, на которую намекает Майлс Филипс, подтверждает рассказ о более раннем аресте его соотечественника Томпсона. Тот говорил, что многие испанцы, жившие в Новом Свете, были против нового органа [633].

В отличие от Испании, народ в Мексике не испытывал уважения к инквизиции. Люди боялись контроля, который она может осуществлять за их повседневной деятельностью. Было распространено общее восприятие этого деспотического института как врага свободы, которую в Америке считали неотъемлемым правом от рождения.

Характер правосудия, которое находилось в руках нового учреждения в Мексике, продемонстрирован на примерах этих первых судов над английскими протестантами. Один из заключенных, Коллинз из Оксфорда, объяснил, как он планировал стать священником до разрушения католических церквей и монастырей во время правления Генриха VIII. А после смерти Марии Тюдор и восшествия на престол Елизаветы его арестовали в Лондоне как сторонника католичества [634].

Коллинз подробно говорил об отсутствии католического ритуала в Англии, о ненависти папы, утверждал, что месса, приобщение Святых таинств и исповедь стали «такими ужасающими, что нельзя осмеливаться подробно останавливаться на них» [635]. Из его рассказа было очевидно: этот англичанин не питает любви к протестантизму. Но прокурор инквизиции использовал собственную исповедь Коллинза, чтобы сформулировать шестьдесят восемь обвинений против него, многие из которых имели отношение не к самому арестованному, а к событиям в Англии, вынужденным свидетелем которых он стал. Коллинза приговорили к порке плетями и десяти годам на галерах [636].

Еще одним англичанином, которого судили в это время, был Дэвид Александер из Саут-Лоу в Корнуолле. Александеру в 1573 г. было всего девятнадцать лет, и только тринадцать, когда он отправился в плавание с Хокинсом в Африку и Новый Свет.

Во время морского похода его ожидало чрезвычайное потрясение. По словам Дэвида, поднимаясь на борт корабля, он думал, «что все в мире верили, соблюдая протестантскую веру Англии». Юноша «не знал, что вообще существовала какая-нибудь другая вера» [637].

Во время путешествий по Африке и Америке такая наивность вызвала ощущение, что для юного Дэвида все казалось похожим на сон, где невообразимое стало правдой. Потом наивность наверняка исчезла.

Как остальным англичанам, потерпевшим кораблекрушение, Александеру вынесли приговор на аутодафе. Он провел три года в монастыре, затем в 1577 г. заключенного выпустили, предупредив, чтобы он не покидал Мексику без разрешения инквизиции. Когда в феврале 1585 г. он попытался уйти на корабле в Китай из Акапулько, его арестовали и доставили в трибунал инквизиции. На нем были «переливающиеся туфли из тафты с шелковыми и золотыми полосами, которые, казалось, были сделаны с помощью алхимии, головной убор с перьями, ружье и меч, фляжка». Александер, которому было в то время только тридцать лет, сказал, будто думал, что раз он собирается служить Господу и Филиппу II, от наказания можно воздержаться.