Еще один знаменитый соратник царя-реформатора, Борис Петрович Шереметев, был старше Петра ровно на 20 лет. Поначалу его карьера ничем не отличалась от поэтапного возвышения отпрысков других родовитых фамилий. В 13 лет он был пожалован в комнатные стольники — этот придворный чин обеспечивал близость к престолу и открывал широкие перспективы для дальнейшего возвышения. Однако у Шереметева стольничество затянулось. Только в 1682 году, в возрасте тридцати лет, он был произведен в бояре. В дальнейшем Борис Петрович подвизался на дипломатическом и военном поприщах: участвовал в переговорах о Вечном мире в 1686 году и возглавил российское посольство, направленное в Речь Посполитую для ратификации этого договора, затем ездил с дипломатической миссией в Вену. По оценке Н. И. Павленко, Шереметев имел прекрасные данные для исполнения подобных поручений: «Голубоглазый блондин с открытым лицом и изысканными манерами, он обладал качествами, необходимыми дипломату: в случае надобности он мог быть и непроницаемым, и надменным, и предупредительно любезным» ⁽¹⁵⁹⁾. В 1688 году Шереметев командовал войсками в Белгороде и Севске, преграждающими путь набегам крымских татар; в первом Азовском походе 1695 года он действовал на отдаленном от Азова театре военных действий, разоряя турецкие крепости по Днепру, в 1697 — 1699 годах предпринял поездку в Западную Европу. В годы Северной войны Шереметев в чине генерал-фельдмаршала командовал войсками в Прибалтике.

Петр Андреевич Толстой также относился к старшему поколению соратников Петра I. Он родился в 1645 году в семье окольничего Андрея Васильевича Толстого. Государственную службу он начал при отце, находившемся с войском на Украине; в 1677 и 1678 годах вместе с ним участвовал в Чигиринских походах. Петр Андреевич ориентировался на фаворита царевны Софьи, князя Василия Васильевича Голицына, что первоначально привело его в лагерь противников юного Петра и его родственников Нарышкиных. Будучи стольником при дворе старшего единокровного брата Петра, царя Федора Алексеевича, Толстой не продвинулся по службе, поэтому решил вернуться к военной карьере и стал адъютантом воеводы Ивана Михайловича Милославского (возможно, приходившегося ему дядей), который привлек его к участию в стрелецком бунте. По рассказам современников, Толстой и Милославский «на прытких серых и карих лошадях скачучи, кричали, что Нарышкины Иоанна Алексеевича задушили» ⁽¹⁶⁰⁾. Это послужило поводом для захвата стрельцами Кремля и расправы с неугодными боярами.

После поражения царевны Софьи и «партии» Милославских Толстой не пострадал, хотя Петр I никогда не забывал, что тот когда-то входил в число его политических противников. Петр Андреевич вынужден был постоянно демонстрировать свою лояльность и служебное рвение. Ловким шагом с его стороны стала добровольная поездка в Европу для обучения морскому делу. С нее началась успешная карьера уже пожилого Толстого в окружении Петра Великого. В 1702 — 1714 годах он являлся российским послом в Константинополе, по возвращении из-за границы был назначен сенатором, а еще через три года стал президентом Коммерц-коллегии. С 1718 года он одновременно являлсяначальником Тайной канцелярии, то есть главой политического сыска. Именно он сумел привезти из-за границы царевича Алексея Петровича, а затем возглавил следствие по его делу. Большее доверие со стороны Петра I трудно себе представить. Прошлое Толстого заставляло его служить государю особенно ревностно.

Однажды на пирушке у корабельных мастеров все сподвижники царя сильно напились, и лишь Петр Андреевич оставался трезвым. Он присел у камелька, снял парик, свесил голову и сделал вид, что задремал, а между тем внимательно прислушивался к пьяным откровениям. Царь, ходивший взад и вперед по комнате, указал присутствующим на хитреца:

— Смотрите, повисла голова, как бы с плеч не свалилась.

— Не бойтесь, ваше величество, — отвечал будто бы вдруг очнувшийся Толстой, — она вам верна и на мне тверда!

— А, так он только притворялся! — воскликнул государь. — Поднесите-ка ему стакана три доброго флина (подогретого пива с коньяком и лимонным соком. —  В.Н.), так он поравняется с нами и так же будет трещать по-сорочьи!

Затем царь слегка ударил Толстого ладонью по голове и добавил:

— Голова, голова! Кабы не так умна ты была, давно б я отрубить тебя велел ⁽¹⁶¹⁾.

Огромный вклад в преобразовательную деятельность Петра Великого в первое десятилетие его царствования внес Федор Алексеевич Головин, удостоенный в 1701 году графского титула. По замечанию английского дипломата Чарлза Уитворта, этот человек вел все важнейшие дела и, занимая высокое положение, приобрел в них большую опытность: «Граф пять лет был губернатором Сибири, а в 1689 году в качестве посла заключил мир с Китаем, в 1697 году при большом посольстве в Голландии он был вторым лицом, а затем до самой смерти — начальным президентом посольской канцелярии и генерал-адмиралом русского флота. Внешние сношения, монетное дело, снабжение армии, кораблестроение, назначение офицеров, расплата с ними — всё было в его ведении» ⁽¹⁶²⁾. К несчастью, этот энергичный и талантливый сподвижник Петра в 56 лет внезапно умер от горячки 30 июля 1706 года в городке Глухове, по дороге в Киев, куда был вызван царем. В связи с его кончиной Уитворт писал статс-секретарю Роберту Гарлею (Харли): «…множество лиц, приходивших в сношение с ним по… разнообразным делам, имеют полное основание жалеть о нем, вспоминая его доступность, добрый нрав и вежливое обращение» ⁽¹⁶³⁾.

После кончины Головина руководство внешнеполитическим ведомством России перешло к Гавриилу Ивановичу Головкину, троюродному брату матери Петра I Натальи Кирилловны. Головкин родился в 1660 году, с 1677-го состоял при царевиче Петре Алексеевиче стольником, а затем верховным постельничим. Во время правления Софьи Алексеевны он выказал приверженность Петру и с тех пор пользовался его постоянным доверием. Гавриил Иванович сопровождал царя в заграничной поездке 1697 — 1698 годов, работал вместе с ним на верфи в Саардаме. С 1706 года он являлся начальником Посольской канцелярии и Посольского приказа, в 1707-м был удостоен графского титула, в 1709-м после полтавской победы получил вновь учрежденную должность государственного канцлера.

С 1717 года он возглавлял Коллегию иностранных дел и был сенатором.

Юст Юль оставил нелестную характеристику этого государственного деятеля: «…великий канцлер Головкин, высокий, худой, тем не менее видный старик (ему было тогда всего 50 лет. —  В.Н.), никакого языка, кроме русского, не знает и умом весьма недалек» ⁽¹⁶⁴⁾. Последнее вряд ли верно: Гавриил Иванович достаточно успешно справлялся со своей высокой должностью. Правда, он проявлял в государственных делах мало инициативы, во всем полагаясь на волю Петра. Головкин был очень богат, владел целым Каменным островом в Петербурге, многими домами и поместьями и при этом отличался чрезвычайной скупостью.

Весьма заметной фигурой в числе ближайших соратников Петра I являлся Федор Матвеевич Апраксин, брат царицы Марфы Матвеевны — вдовы царя Федора Алексеевича. Будучи старше Петра на 11 лет, он входил в число его ближайших друзей, принимал участие во всех «потешных» военных забавах молодого царя, а потом являлся двинским и архангелогородским воеводой (Петр обращался к нему Min Her Guverneur Archangel, то есть «господин губернатор Архангельска»). В 1700 году Апраксин был назначен главным начальником Адмиралтейского приказа и воеводой Азова, в течение шести лет руководил строительством Азовского флота в Воронеже, а в 1707 году произведен в адмиралы и стал президентом Азовского и Балтийского Адмиралтейств. В 1708 году он командовал корпусом в Ингерманландии и Финляндии, отразил нападение шведов на Петербург и был пожалован в генерал-адмиралы, в 1710-м — возведен в графское достоинство и награжден за взятие Выборга орденом Святого Андрея Первозванного и золотой шпагой. В 1714 году галерный флот под командованием Апраксина одержал победу над шведами в Гангутском морском сражении. 15 декабря 1717 года Федор Матвеевич был назначен президентом Адмиралтейств-коллегий, в мае 1719-го — эстляндским генерал-губернатором. Во время Персидского похода 1722 — 1723 годов он стоял во главе Каспийской флотилии. Апраксин трижды обвинялся в служебных злоупотреблениях, но из-за расположения к нему Петра I отделывался большими денежными штрафами. По отзывам современников, он не отличался выдающимися способностями, но был добрым и справедливым человеком, веселым и гостеприимным хозяином ⁽¹⁶⁵⁾.