– Ничего. Ребята интересовались, где твоя подруга ту штуку блестящую взяла.

– У этих…, у речников стащила. А у меня ничего такого нету, – Даша отчаянно вцепилась в веревки ведер.

– Я знаю, что у тебя ничего нету. Иначе чего б ты в «Ручье» от голода помирала. Только у речников тоже той шкатулки не было. Мы их… того, спросили…

Даша со страха поскользнулась в луже.

– Ты не бойся, – быстро сказал Костяк, – я без плохого тебя спрашиваю.

– Следили за мной тоже без плохого? – вздрагивающим голосом спросила девочка.

– Никто не следил. Только я интересовался. А насчет той шкатулки хитрой – дело прошлое. Странно, что твоя подруга, считай, нам ее просто подарила. Вещь-то ценная.

– Я ее и не видела, – решительно сказала Даша. – Мало ли кто чего сворует? Я и с той девкой случайно рядом оказалась. Сами ищите. И иди отсюда, меня хозяйка ругать будет.

– Понял. Я еще загляну, – сказал Костяк, повернулся и зашлепал по лужам.

Придя домой, Даша первым делом, достала спрятанный под койкой плеер, тщательно завернула и перепрятала, закапав в сухую глину под стеной. Фиг кто теперь найдет. Хоть пытайте.

Костяк заявился тогда дней через пять. Подтянулся на заборе, спросил как дела и протянул свернутый фунтиком лист полный сладких орешков. Осмелевшая за защитой забора Даша, немедленно швырнула кулек обратно и решительно заявила, что никаких угощений ей не надо, и вообще пусть лохматый проваливает, откуда пришел, или Даша хозяйке пожалуется. Костяк спорить не стал. В щель Даша заметила, что орешки он умудрился поймать и спрятать под рубаху. Потом лохматый вежливо приподнял ладонь в знак приветствия, и, отсалютовав забору, неспешно пошел по улице.

В следующий раз лохматый перепугал Дашу, оказавшись средь бела дня сидящим на крыше сарая.

– Уходи! – пискнула девочка, хватаясь за лопату. – Сейчас Эле позову!

– Не позовешь, – мирно заметил гость. – Она сейчас в своих банях. Бабищ моет.

– Ну и что. Я тебя сейчас сама…. И стражников позову.

– Смелая стала, – с ноткой одобрения сказала Костяк. – Стражники, даже если припрутся, вряд ли меня догонят. А лопату ты об меня сломаешь. Зряшная трата.

– Слезь, – взмолилась Даша. – Крышу провалишь, кабана напугаешь. Мне потом чинить…

– Ты кабана умеешь чинить? – удивился Костяк, вмиг оказываясь на земле. – Ты из томте? Совсем не похожа.

– Идиот, – бессильно сказала Даша, ставя лопату на место.

– Это кто такой? – заинтересовался лохматый гость.

Долго он не задержался. Сказал несколько слов насчет прохудившегося ведра, с которым так долго мучилась девочка, и исчез. Ведро, как ни странно, Даше удалось потом заделать.

Заглядывал в гости Костяк неаккуратно. Очевидно, у него хватало и собственных дел. Подарков и угощений больше не носил, рук не распускал, никаких пошлых намеков не делал. Да и странно было бы ждать от него намеков. Не из уклончивых дипломатов был лохматый гость. С Эле парень никогда не пересекался. Лишь как-то раз Дашу после рынка остановила соседка, красноносая жена сторожа с зерновых складов. Долго и с удовольствием расписывала как Эле кого-то била во дворе. Даша ничего не поняла. Хозяйка выглядела как обычно, разве что на службу ушла раньше. Через два дня явился Костяк. Синяков на нем хватало, а на ухе все еще виднелась запекшаяся кровь. Не зная посмеяться или посочувствовать, Даша поинтересовалась – ничего ему не сломали? Парень, не вдаваясь в излишние подробности, кратко объяснил что зазевался. Сам виноват. Поговорили о кабанах и жаре, и Костяк ушел.

Очевидно, в дальнейшем он относился к присутствию хозяйки куда осмотрительнее. Лишь как-то в середине лета лохматый осторожно поинтересовался, – не лупит ли однорукая банщица свою служанку? Даша возмутилась и бурно объяснила, что Эле хоть и очень строгая женщина, но добрей её еще ого как поискать придется.

– Да я не спорю, – с несвойственным ему смущением обронил парень. – Просто она удивительно шустрая. И врезать по кости умеет…

Вообще-то, это был единственный случай, когда Даша видела своего «дружка» смущенным. «Дружком» лохматого уже открыто называли соседки. Особо не дразнили. То, что Костяк из «деловых» – особым секретом не являлось, а с городскими шайками мало кто хотел связываться.

Нужно сказать, о своих собственных делах Костяк никогда не упоминал. Даша знала, что он таскает под рубахой нож, но почти все мужчины Каннута носили ножи. Часто Даша вообще забывала, чем зарабатывает на жизнь лохматый. Парень как парень, жутко дремучий и необразованный, но зато руками почти все может делать. Говорили в основном о всяких хозяйственных проблемах, иногда Костяк рассказывал о речных пристанях – самом бурном и деятельном месте города.

Как-то вечером за ужином Эле пробурчала:

– Упорный этот твой оборванец, что клещ. И как ты с таким головорезом гулять можешь?

Даша подавилась кукурузной кашей:

– Я не гуляю. Я его вообще к себе не зову.

– Что ты раскашлялась? – поморщилась хозяйка. – Если бы и гуляла и развлекалась в меру – невелика беда. Ты молодая, чего уж…. Только планы серьезные не строй. Какой муж из «делового»? Каждый день по лезвию ходит. А насчет развлечений – так это нормально. Сходила бы ты на реку, что ли. Или на ярмарку. Мне уж соседи в лицо говорят, что я тебе дохнуть не даю, на цепи держу. Не могу же я всем объяснять, что ты сама такая затворница ненормальная, со двора шагу не сделаешь.

На реку Даша сходила, и даже не раз. С лохматым, с кем же еще? Шли через весь город к чистой реке. Даша купила пирог с курятиной, Костяк купил десяток крупных персиков. Таких персиков Даша в этой жизни еще не ела, как впрочем, и нежной курятины. Экономия. В основном они с Эле питались картофелем, кашами, иногда меню разнообразила мелкая и костлявая рыба-черноперка.

За тот день девушка узнала о Каннуте больше чем за все предыдущие месяцы. Лохматый охотно показывал достопримечательности. Центральный город обошли стороной, но Даша рассмотрела черепичные крыши и легкие арки богатых домов. Королевский замок даже со стороны производил впечатление. Богато живут аристократы-эксплуататоры.

На реке было хорошо. Дул приятный ветерок. Прогуливались по мелководью забавные самоуверенные кулики. Скользили по водной глади барки и легкие одномачтовые парусники. На глинистом берегу людей почти не было. Даше жутко хотелось окунуться. Костяк без всяких просьб отвернулся и заверил, что подглядывать не будет.

Вода была теплой, мутноватой, но плыть было здорово. С воды город казался почти красивым. Оборачиваясь в очередной раз, Даша с удивлением заметила, что Костяк тоже лезет в воду. Что это он удумал? На девичьи прелести захотел полюбоваться? Нечем там особенно любоваться. Да и сильно стесняться и визжать Даша не станет.

Плыл Костяк так себе – неотработанный собаче-лягушачий стиль.

– Ты чего? – сердито поинтересовалась девушка.

– К берегу, Даша, – пробулькал парень. – Давай побыстрее.

Дашка выскочила на глинистый берег. Сверкнула розовой попкой – ну и что такого? Накинула платье.

– Что стряслось?

– Ты зачем так далеко поплыла? – отдуваясь и сплевывая, Костяк присел на корточки. Со штанов ручьями текла вода. На костлявой груди Даша разглядела росчерки старых шрамов.

– А что такого? Там буйки, что ли?

– Не знаю кто это. Но навы, омутники и манипо, там точно есть. Уволокут, и моргнуть не успеешь. Еще аванки заплывают.

– Дикие дарки?! Сейчас? – Даша оглядела залитую солнцем реку. – Шутишь? Город в двух шагах.

– Ну и что? – пробормотал Костяк. Намокшие волосы гладким шлемом закрывали его глаза. – Ну, про аванка я приврал, их здесь, наверное, лет сто не видели. Да он и не дарк, просто ящер огромный. А остальные здесь. Куда они денутся?

– Так день ведь. И люди вокруг.