Телецкий ободряюще улыбнулся:

— Не стесняйтесь, Георгий Ираклиевич. Чем можем — поможем.

— Эдуард Алексеевич, не мешало бы знать о связях Церетели с батумскими «китами».

Телецкий снял очки, протер платком, снова надел:

— Увы, Георгий Ираклиевич, таких связей нет.

— Совсем нет?

— Совсем. Я ведь говорил: Церетели чрезвычайно осторожен.

— И он никого из них здесь не знает?

— Ну что вы! Наоборот. Он знает всех. И его все знают. Больше того боятся, заискивают перед ним. Он же лишь изредка может снизойти поздороваться, пригласить за столик. И все. На этом знакомство заканчивается. Все дела — только через подставных лиц.

— Тяжелый вариант. Не подкопаешься.

— Тяжелый. Но одну связь я вам все-таки назову. Правда, ее так называть неверно. Если точнее, то это антисвязь.

— Почему же? Какие-то счеты?

— Верно. Этот человек — Мария Несторовна Замтарадзе. Церетели уже давно с нею в смертельной ссоре. Думаю, в свое время они что-то не поделили.

Мария Несторовна Замтарадзе… Имя показалось мне знакомым. Нет, определенно я где-то его встречал, но где? Пытаясь вспомнить, спросил:

— Замтарадзе тоже из «китов»?

— Им был ее муж. Но эта Замтарадзе — особая женщина. Умная, красивая, даже сейчас, когда ей за сорок. Почти уверен: на все дела своего мужа вдохновляла она — он был только исполнителем. Когда Кукури Замтарадзе «сгорел», выяснилось: за три дня до этого были оформлены развод и раздел имущества. Показаний на Марию Несторовну не было, так что она осталась в стороне, ушла от конфискации, сохранив все нажитые с мужем ценности.

Вдруг я вспомнил, где встречал имя Замтарадзе: в записной книжке Чкония.

— Мария Несторовна женщина скрытная, — добавил Телецкий. — Вряд ли вы от нее что-то узнаете. И все же запишите ее телефон и адрес. На всякий случай.

— Кажется, не нужно. — Достав из кармана записную книжку Чкония, я раскрыл ее на букве «З». Память не подвела. На листке под записью «Замтарадзе Мария Несторовна» имелся и адрес, и телефон.

Глянув, Телецкий кивнул:

— Выходит, я прав: от дел Мария Несторовна еще не отошла, иногда балуется. Тем лучше, эта запись — наш козырь.

— В разговоре с Церетели или с Замтарадзе я могу ссылаться на вас?

— Пожалуйста.

Первым к двери бара-варьете в ресторане «Грузия» подошел Джансуг. Чуть ее приоткрыв, оглядел зал, незаметно мне кивнул, мол, Гуля на месте, и исчез за дверью.

Выждав минуты три, вошел в бар и я. Зал был переполнен. Ко мне тут же приблизился метрдотель:

— Извините, мест нет. Если, конечно, вы без заказа…

— Я от Константина Никифоровича…

— Тогда другое дело.

— Пожалуйста, не смотрите в правый угол, — попросил я метрдотеля. — Мне нужно ненадолго сесть там около столика на двоих. Желательно, не привлекая внимания.

Метрдотель помедлил лишь самую малость. По виду, он был человеком опытным, не теряющимся ни в какой обстановке.

— Хорошо. Там рядом есть столик на четверых. Две дамы и два мужчины. Я подсажу вас к ним. Устраивает?

За столиком сидели две женщины в вечерних туалетах и два солидных мужчины. По цветам в вазе можно было понять: четверка отмечает какое-то событие. Что ж, вариант меня устраивал, особенно, если повезет и Церетели примет меня за человека из этой компании, не насторожится раньше времени. Впрочем, такое везение можно и организовать. На этот случай есть несколько приемов.

— Вполне устраивает, — ответил я метрдотелю. — Если они не против…

— Я их очень попрошу. Предупрежу, что вы ненадолго.

— Скажите еще, что у меня сегодня день рождения. Хорошо? И поставьте всем две бутылки шампанского и фруктов. А мне «Боржоми».

— Сделаем.

Через четверть минуты метрдотель был у намеченного столика. Пригнувшись, что-то шепнул одному из мужчин. Тот посмотрел в мою сторону, и я тут же поднял руку, помахал. Метрдотель снова что-то зашептал. Мужчина, улыбнувшись, помахал в ответ. Я подошел к столику, сел на подставленный стул. Кажется, Церетели не обратил на мое появление особого внимания. Пока я шел в их сторону, заметил: он что-то не спеша говорит Парулаве. В момент, когда я садился, Церетели замолчал. Официант поставил на стол шампанское и фрукты, передо мной — бокал и бутылку «Боржоми». Я услышал: Церетели два раза повторил слово «расчет». «Хорошо, договорились», — ответил Парулава.

Одна из женщин за моим столиком приветливо улыбнулась:

— Мы слышали, у вас сегодня день рождения?

— Да… Так уж получилось. Не обращайте на меня внимания. Извините, что отвлек вас от варьете.

Женщина и ее соседи повернулись к выступающему на сцене ансамблю. Краем глаза я увидел: Парулава осторожно тронул салфетку. Это сигнал. Тут же, шепнув сидящему рядом мужчине: «Извините», я переместился вместе со стулом к столику на двоих. Как ни коротко было это перемещение, Церетели успел что-то быстро спрятать в карман пиджака. На меня он посмотрел спокойно. Как мне показалось, все просчитал в уме.

Я улыбнулся:

— Давид Сардионович, извините, можно ненадолго к вам?

Гуля перевел испытующий взгляд на Парулаву, опять на меня:

— Простите, мы вас не приглашали.

— Разрешите представиться: майор милиции Квишиладзе Георгий Ираклиевич. А вы, насколько я знаю, — Церетели Давид Сардионович?

— Может, и так. Только не понимаю, зачем вам портить мне вечер. Какие у вас на это основания. Может быть, я кого-то обокрал, убил, расчленил? Объясните, Георгий Ираклиевич. Я правильно вас называю?

— Правильно, Давид Сардионович. Только давайте не будем сгущать краски. Вы никого не убили, не расчленили. Но попытку к совершению преступления вы все-таки предприняли.

— Попытку? Что за ерунда.

— Что у вас в правом кармане пиджака?

Испытующе посмотрев на меня, Церетели не спеша полез в карман, достал джвари, положил на стол. Невозмутимо спросил:

— Вы это имеете в виду?

— Да.

Гуля иронично посмотрел на Джансуга:

— А я хотел было представить вам своего друга Джансуга. Но оказывается, он еще и ваш друг.

— Давид Сардионович, давайте не будем пикироваться. С вашей стороны действительно была предпринята попытка нарушить статью восемьдесят девятую уголовного кодекса республики. Вы специалист и не могли не знать, что представляет из себя джвари.

Церетели протестующе поднял руку:

— Вы правы, пикироваться не стоит. Но, Георгий Ираклиевич, вы же юрист, если майор милиции. Джансуг, разве я собирался покупать у тебя эту штуку? Если ты честный человек, должен сказать.

Парулава усмехнулся:

— Давид Сардионович, не нужно давить на мою психику. Вы еще вчера заинтересовались джвари, предложили устроить специалиста. Сегодня уговорили меня отдать джвари для консультации. Хотели дать под него залог, пять тысяч рублей.

— Я дал залог?

— Предложили. Этого достаточно.

— Где доказательства?

— Стоп! — Я поднял руку. — Давид Сардионович, забудем юридические тонкости. Хорошо? Давайте просто поговорим. Нам нужна ваша помощь.

— Помощь… — Церетели взял бокал, пригубил. — Моя помощь, Георгий Ираклиевич, стоит дорого.

— Согласен. Но наша помощь тоже стоит дорого.

Церетели сдержанно улыбнулся:

— Аргумент железный. Хорошо, слушаю.

Телефона Церетели в записной книжке Чкония не было. Но поскольку Гуля, конечно же, знает всех и вся, я решил задать вопрос «с миной»:

— Давид Сардионович, с кем вы встречались, когда в последний раз были в Галиси?

Достав из кармана пачку английских сигарет, он задумчиво повертел ее в руках:

— Последний раз в Галиси… Сначала объясните, что такое Галиси?

— Город. Районный центр.

— Районный центр. Из таких городов я после «отдыха»[27] был только в Поти. Если Поти — районный центр. О Галиси первый раз слышу.

Похоже, Церетели не хитрил. Я достал из кармана и положил перед ним фотографию Чкония: