Дельфины почему-то не возвращались. Я сбавил обороты двигателей. Прошло полчаса, дельфинов все не было. Костя предложил поднять сторожевую "бочку" и, конечно, мне самому осмотреть горизонт. Я не стал спорить. Высоты я не боюсь и всегда не прочь покачаться в "бочке" из тонкой проволоки, помещенной на конце двадцатиметровой складной конструкции...

Я сразу увидел их милях в десяти. Они шли к нам на предельной скорости. Я уже хотел сказать Косте, чтобы он спускал меня, как, бросив случайно взгляд в сторону от дельфинов, заметил характерные всплески. Наперерез Протею и Тави, пожалуй, с еще большей скоростью шла стая косаток. Вторая стая стремилась отрезать дорогу к нам с другой стороны, и еще несколько косаток наседали сзади. Услышав о косатках, Костя мигом все понял. Через несколько минут, "срубив мачту", мы уже неслись на выручку. Катер ревел, перелетая с волны на волну. Костя сидел за штурвалом, вобрав голову в плечи, словно приготовившись к прыжку. Я смотрел вперед под защитой ветрового стекла, по правде говоря, не представляя, что мы сможем сделать с таким количеством косаток. Сквозь рев, шум и плеск до моего слуха донеслось:

- Ружье! Бери... Осел! В левом рундуке!

Я не обиделся на "осла" и поспешно вытащил карабин, стреляющий отпугивающими гранатами. Как жаль, что не было ампуломета или оружия еще посерьезней!

Костя вел "Мустанг" на самый большой отряд косаток. До него было еще около мили, но я не вытерпел и выстрелил.

Костя кивнул:

- Правильно! Пали еще. Пусть почувствуют, что мы с ними не намерены шутить.

Действительно, мы должны были сбить их с толку, предупредить, что их ждут неприятности.

- Стреляй! - орал Костя.

Мы были уже в двухстах метрах от ближних косаток.

- Еще!

Я нажимал на спуск. Шумовые гранаты лопались в воде и в воздухе несколько в стороне от косаток. Все же они отвернули в сторону и скрылись под водой, уходя от "Мустанга".

Костя крикнул что-то предупреждающее. Я не расслышал, но понял смысл команды, когда больно ударился о борт, брошенный на него инерцией: "Мустанг" круто развернулся, Костя повел его на другой отряд, но уже сбавив скорость, дав Тави и Протею подойти поближе к борту, под защиту моей "артиллерии".

Второй отряд косаток тоже уклонился от встречи, скрывшись под водой.

Костя включил ультракоротковолновый гидрофон и спросил дельфинов, не было ли среди косаток Черного Джека. Механический переводчик тотчас выдал их ответ, что Джек находился в третьем, замыкающем отряде и что они слышат его сигналы в миле отсюда.

Черный Джек - настоящий пират. Он причинил массу бед жителям многих плавающих островов. Со своей стаей Черный Джек врывался через защитные заграждения в питомники для рыб и выгонял их в открытое море, убивал сторожей-дельфинов, нападал на китов. Но еще не было случая, чтобы он атаковал людей.

Я предложил отступать к ближайшему атоллу, хотя в его лагуну заходить не разрешалось. Но у нас не было выхода.

- Бежать? - возмутился Костя. - Мне стыдно перед Тави, Протеем и даже перед "Мустангом"! Ни в коем случае! Они не посмеют напасть.

- Посмеют!

- Ну это мы еще посмотрим. По правде говоря, мне было жаль Черного Джека, когда его травили, но сейчас, если он посмеет...

На маленьком экране видеофона, вмонтированном на приборной панели, появился Лагранж. Он сегодня нес дежурство по острову. Выслушав Костино сообщение, биолог потер руки:

- Счастливцы! Вам удалось встретиться с самим Джеком. Первый случай за последние две недели! Как жаль, что у вас нет метателя для ампул и даже просто ампул. Возможно, вам посчастливилось бы гораздо больше, нежели ребятам с "Кальмара". Держитесь, я сейчас вышлю к вам всю эскадру реактивных катеров, и нахальный Джек будет взят под стражу. Советую не подходить к нему особенно близко и не демонстрировать агрессивных намерений. Помимо ракет, поднимаю в воздух "Колымагу", набитую снотворным, - Лагранж помахал рукой, подмигнул и исчез.

Мы находились в пятидесяти милях от плавучего острова. Помощь с моря могла подойти только через полтора часа, учитывая сборы, и, конечно, в том случае, если мы будем держаться на месте. Вся надежда была на гидросамолет "Колымагу". Но неожиданно стала портиться погода; усилился ветер. Косатки скрылись, вернее, их трудно было различить на большом расстоянии среди белых гребней волн.

Барометр падал с утра, к вечеру ожидались довольно сильный ветер и волнение, да этому никто не придавал особого значения. У нас всегда дует ветер и океан гонит бесконечные гряды волн. А "Мустанг" рассчитан на борьбу с ураганом любой силы. В крайнем случае он может перейти на подводное положение и переждать бурю на глубине 15-20 метров.

Развернув катер против ветра, мы держались почти на месте. Наши дельфины-разведчики время от времени сообщали о положении противника, да мы и сами слышали косаток через гидрофон. Спустя несколько минут после разговора с Лагранжем они оставались на прежнем расстоянии от нас. Затем стали удаляться. Соответственно, мы прибавили скорость. Противник применил свою излюбленную тактику, так по крайней мере нам показалось вначале. Джек, думали мы, рассредоточил свой отряд.

Костя сказал:

- Сейчас пойдут в разные стороны, и опять мы останемся с носом. Если бы удалось определить курс Джека! - он в гидрофон приказал дельфинам держаться ближе к "Мустангу".

Тави и Протей сообщили, что приняли приказ. И вдруг в гидрофоне раздались какие-то странные звуки. Они то нарастали, то становились едва слышными.

- Джек запел "песню смерти"! - крикнул Костя. - Кажется, он действительно собирается на нас напасть.

Ветер завыл в ушах, и наш катер чуть не накрыло волной. Костя круто развернул "Мустанг" и включил двигатели на полную мощность.

Когда я догадался нажать на кнопку с надписью на ней "Полная герметизация" и нас накрыла прозрачная кабина, Костя посмотрел на меня.

- Вот не было печали, - сказал он радостно. - Впрочем, нет худа без добра. Я успел записать "песню смерти", а, насколько мне известно, не многие могут похвастаться такой записью в своей фонотеке.

Лагранж передал, что катера вышли, а "Колымагу" готовят к вылету и через несколько минут она поднимется в воздух. Летят Петя Самойлов и его друг Ки.

- Я бы на вашем месте не трогал сегодня "Колымагу", - сказал Костя. Ветер так посадит ее на воду, что ей не взлететь.

- Возможно, и я рассуждал бы так же, будь на вашем месте, - засмеялся Лагранж и, глянув в сторону, добавил: - Они уже поднялись.

Слушая диалог между Лагранжем и Костей, я с минуту перестал наблюдать за морем и когда бросил взгляд на побелевшие валы, то увидел огромное тело косатки, скользившее в пене, в каких-нибудь ста метрах. Сразу бросался в глаза очень темный цвет ее кожи, почти черный.

"Джек!" - подумал я, невольно любуясь близким родственником наших дельфинов.

- Убийца! Убийца близко! Он слева! - послышались из гидрофона голоса дельфинов.

Голос механического переводчика в гидрофоне звучал ровно и спокойно, без тревожных интонаций, а между тем это был предостерегающий крик наших друзей. Я открыл иллюминатор и выстрелил. В грохоте урагана раздался бессильный, еле слышный хлопок.

Я видел, как Тави рискованно жмется к самому борту.

Джек, а это действительно был он, прошел очень близко. Мне показалось, что он зловеще скалит зубы.

"Мустанг" мчался на предельной скорости, возможной при таком волнении. Косте часто приходилось убавлять обороты моторов, особенно когда мы взлетали на гребень. Достигнув вершины волны, катер срывался, летел по воздуху с десяток метров и шлепался о воду, поднимая фейерверк брызг и зарываясь носом так, что вода прокатывалась через кабину.

Тави и Протей держались возле "Мустанга". Один с правого борта, другой с левого. Через двадцать минут гонки они стали отставать, так как волна прошла круче и им приходилось большие расстояния проплывать под водой, так же как и нам пробивать волны.