Тогда мы начали игру.

Мы с Эвелин играли сонату, и как же мне нравилось с ней играть! Мы слышали игру друг друга отчетливо, попадали в ноты, не сбивались с ритма. Девочка быстро учится, а я, по-видимому, не отстаю от неё: я учусь не бояться зрителей, не бояться показывать свою игру.

Мои пальцы быстро бегают по белоснежным и черным клавишам, создавая мелодию, приятную, немного томящую. С ней вровень плывет мелодия, издаваемая скрипкой. Я искоса смотрю на Лин: она стоит с закрытыми глазами и улыбается своей нежной детской улыбкой, чуть пританцовывает, а затем распахивает глаза и смотрит на меня. Я улыбаюсь ей своей самой искренней улыбкой. Она –мне в ответ.

Закончив игру, мы с Эвелин смотрим друг на друга, затем переводим взгляды на Хану. Она снова плачет. На моем лице мелькнула слабая, сочувственная улыбка, а Лин взволнованно бегает глазами с меня на девушку.

-Что, мы так плохо сыграли? Или так хорошо?- недоумевала Эвелин.

-Полагаю, очень хорошо,- ответил я, наблюдая за тем, как Хана утирает рукавом кофты заплаканное лицо.

***

Когда мы зашли в мою комнату, первым, что бросилось в глаза темноволосой девочке, был граммофон. Эвелин стремглав бросилась к нему, чуть не споткнувшись об одеяло, распростертое на полу, про которое я совсем забыл. Пока моя маленькая подруга крутилась возле музыкального аппарата, я убрал с пола одеяло, подушку и плед и, аккуратно сложив их, положил у подножия кровати.

-Так ты все же решил достать его с чердака,- констатировала девочка, с любопытством вглядываясь в мое лицо.- Что побудило?

-Я просто захотел,-вяло пожал плечами я.

Лин продолжала разглядывать его, проводить пальцами по золотистого цвета рупору, граммофонной игле, на которой они остановились.

-Пожалуйста, дай нам послушать, как он играет, - молящим взглядом воззрилась на меня девочка.

-Я думаю, это замечательная идея,- поддержала Эвелин Хана.

Мне не пришлось долго думать. Я решил еще тогда, как только Лин увидела его. Она обязательно послушает его игру.

Я вставил пластинку и, когда игла коснулась поверхности пластинки, по двору разнеслись нежные, томящие звуки Вальса Евгения Дога. Эвелин обрадованно кружилась, смеялась, как будто свершилось некое чудо, которое она ждала несколько лет.

Я не смог сдержать улыбки, наблюдая за этим зрелищем. Взглянув на Хану, я решительными шагами подошел к ней и галантно подал руку:

-Потанцуем?

Она мягко улыбнулась и коснулась своими пальцами моей ладони. Одной рукой я приобнял её за талию, а другой взял её руку. Мы стали двигаться в такт музыке, неотрывно заглядывая друг другу в глаза. Мелодия становилась более порывистой, бушующей, исполненной надежд, и наши движения согласовывались с ней.

Она обволакивала нас, поглощала, уносила в свой мир, где мы находили покой и утешение.

Где мы находили себя.

Я вспоминаю своих родителей, так же круживших по двору, так же смотрящих друг на друга искренними взглядами. Но вспоминания не причиняют мне боль, напротив, я чувствую облегчение и счастье. Словно они живы и сейчас рядом с нами, вальсируют и смеются заливистым смехом.

Глава 12

Хана мирно сидела в кресле в моей комнате и в задумчивости вглядывалась в чистое голубое небо. На её коленях мурлыкал Снежок, чуть повиливая своим хвостом. В комнате было очень жарко, даже если окно открыто нараспашку. Майское солнце, спустя дождливые недели, беспощадно палило. Его жаркие лучи вползали в мою комнату, и воздух здесь становился тяжелым. Но с закрытыми окнами ещё жарче и душнее.

Я подал золотоволосой девушке стакан холодной бодрящей воды, на что она скромно отозвалась:

-Спасибо, но не стоило, я все же имею руки и ноги.

-Мне было несложно. К тому же, ты уже второй час сидишь и неотрывно смотришь на небо. Мне казалось, ты одуреешь от такой жары, вот и решил помочь остудить твой разум,- сказал я, присев у её ног и почесав Снежка за ухом.

Она невесело усмехнулась. Ей до сих пор нелегко от пережитого. Хана живет в моем доме третий день. Тетя узнала от матери Ханы о случившемся и, получив одобрение со стороны миссис Вилмор о том, что её дочь Хана, в связи со случившимися событиями, может остаться у нас на несколько дней, дабы восстановить душевное равновесие, тетя заботилась о ней как о родной дочери. Миссис Вилмор привезла дочке необходимую одежду, хотя Агата и уверяла, что ей не сложно и своей одеждой поделиться.

-Вы и так многое для нас делаете,-возражала миссис Вилмор.-Ваша доброта не знает границ, дорогая Агата.

Конечно, все мы понимали, каков будет конец. Мистер Грегори больше не будет для Ханы и её матери таким близким человеком. Миссис Вилмор имеет гордость и достоинство и принимать такого подлого, самолюбивого человека она ни за что не станет. Предавший раз, предаст и другой.

Однако сам Грегори ни капли не печалился факту, что ему предстоит развестись со своей женой и оставить их. Может он и заслужит прощение, но за свои грехи он должен расплачиваться. Если он не вынесет из этого никакого урока, мне будет искренне жаль.

Но, несмотря на эту новость, Хану что-то тревожило. Я не мог не поинтересоваться, что же так гложет её.

-Хана, поделись со мной. Я знаю, что тебе ужасно нелегко, но не неси на себе одной это бремя. Как друг, я хочу помочь тебе,- испытывая чувство беспокойства, просил я.

-Определенно, как я и полагала, они разводятся,- бесцветным голосом произнесла девушка, спустя минуту молчания.- Но я даже не знаю: радоваться мне или плакать. Тогда я была так зла на него, а сейчас, кажется, все простила бы. Я не понимаю, Ник, я ничего не понимаю.

Она спрятала лицо в ладонях. Её голос доносился приглушенно, отчаянно, вяло.

-Зачастую он был холоден ко мне, далек, непонятен. Он был тайной для меня, которую я стремилась разгадать; хотела понять собственного отца! Но ведь он был и другим: любящим, веселым, нежным. И мне так хотелось, чтобы над его телом взяла верх та светлая сторона, я ждала и надеялась, что он изменится. Станет тем, каким я хочу его видеть,- Хана отняла руки от лица и провела рукой по шерстке кота.- Но верх взяла не та сторона.

Я вслушивался в её душевные излияния, старался понять её, встать на её место, чтобы найти хоть какой-нибудь совет, который мог бы ей помочь.

-Жизнь не намного изменится без него, по крайней мере моя. Он словно и не существовал в ней. Но почему сейчас я так страдаю? – глаза её налились слезами, которые она с трудом сдерживала.

-Потому что в твоем сердце живет привязанность к нему, к жизни, которой ты не знала, но о которой всегда грезила,- спокойно ответил я.- Он так и не оправдал твоих надежд, от того твоё сердце страдает. Без любви и заботы со стороны отца, оставшегося глухим к мольбам твоего сердца, хотя оно так и кричало, так и просило отеческой защиты, искреннего тепла. Это нормально. Ты зла на него за его поступок, отныне за это презираешь, однако оно,- я коснулся указательным пальцем того места на своей груди, где располагается сердце,- все равно будет также желать быть любимым.