Снежок потянулся на коленях Ханы и глубоко зевнул. Золотоволосая молчала и отстраненно смотрела сквозь меня, тогда я решил, что ей необходимо время, чтобы подумать над тем, что я сказал, перебрать все слова в голове, осмыслить сказанное.

Но Хана настойчиво схватила меня за рукав рубашки.

-Не уходи,- прошептала она слабым голосом. Её рука дрожала, продолжая крепко держать меня за рукав, как за спасительный трос. – Останься со мной сейчас.

И я остался.

***

До экзаменов оставалась неделя, а до выпускного вечера - две недели. Я сидел и повторял билеты, надеясь получить за предстоящие ответы хотя бы удовлетворительную оценку, за которую не будет стыдно. Хана давно вернулась в свой дом: спустя пять дней после ссоры родителей. Отец распрощался с ними после развода и, к удивлению Ханы, сказал, что сожалеет о том, что ударил её по лицу. Говорил, что заслуживает её ненависти и презрения, что, если она не желает его больше видеть, она его не увидит.

А потом ушел.

Но с того времени прошло достаточное количество дней, чтобы Хана оправилась. Что касается её матери – этого точно я не знаю. Хана говорит, что она улыбается, что осталась прежней любящей матерью, но, правда, заботиться стала о дочери сильнее. Но я не могу отрицать, что её душа до сих пор разбита, не восстановлена, ибо эта женщина умеет прятать боль за маской счастья и беззаботности.

Благо, Хана знает, как ей в этом помочь.

Кстати говоря о ней. Девушка тщательно готовится к экзаменам, почти не вылезает из учебников, пересматривает по нескольку раз билеты, повторяет их. Я узнал, что она в своем классе выбилась в отличники в этом году, хотя ранее довольствовалась тем, что была хорошисткой. Бывало, она приходила ко мне или я к ней, и мы вместе занимались допоздна. Тогда я непроизвольно засыпал у стола в её комнате, а наутро я заставал её спящей или в ванной комнате.

Я понимал, что с каждым разом влюбляюсь в неё все больше. Даже если это не взаимно, я упивался тем, что люблю её, что могу быть рядом с ней, слушать её игру, играть ей в ответ; ощущать на своей коже её прикосновения, теплое дыхание; смотреть в её манящие глаза и видеть тайный мир её души. Все это было огромным фрагментом картины под названием «счастье».

С Иви я занимался меньше: она знала об ожидавших меня экзаменах. Посему занималась она у себя дома одна, оттачивая свой навык все лучше и лучше. Иногда я слышал, как из её окна льется мелодия Тартини или Корелли. Я тосковал по нашим занятиям, которые сближали нас. Мысли о том, что, когда я уеду учиться в консерваторию, меня не будет с ней рядом, угнетали меня. Мне нравилось учить её, играть дуэтом, поглядывать на её лицо во время игры, исполненное благодарностью.

Тогда у меня начали зарождаться мысли пойти по стопам отца и стать преподавателем музыки. Это маленькое зернышко, посаженное в моей душе, было так мало, и неизвестно пока: будет оно расти и давать хороший урожай или так и останется безмолвно лежать веками, не давая о себе знать.

Тетя Агата, тем временем, продолжала упрашивать меня остаться на выпускном вечере до самого конца, но меня эта идея ничуть не привлекала. Я почти вычеркнул школу из своей жизни и только мечтал о том, чтобы скорее сдать экзамен, забрать аттестат и пойти навстречу новой жизни, где меня будет окружать любимое занятие. Где я посвящу себя любимому делу.

Благо, теперь она полностью смирилась с моими стремлениями и желала мне успехов. Чувство вины не давало ей покоя за то, что она некогда отговаривала меня от моей мечты. Однако я заверил её, что не сержусь и даже счастлив, что она переменила свое мнение. Мои слова были произнесены уверенно и искренно, благодаря чему позволили ей ощутить покой в душе.

***

Когда же наступили дни экзаменов, Хана была спокойна, как, впрочем, и я сам. Она была уверена в своих знаниях, а я, хоть и не настолько уверен, как она, но все же знал, что на удовлетворительную оценку точно вытяну. Мы желали друг другу удачи перед началом экзаменов, а, после них, когда встречались во дворе, с облегчением выдыхали.

На первом экзамене меня посетило легкое волнение, едва ощутимое, но я свалил все это на сильное напряжение, царившее в экзаменационном классе. Некоторые ученики были настолько напуганы, встревожены, что я ощущал это чуть ли не физически. Это мешало мне сосредоточиться на своем задании, в голове словно носился рой пчел, и это меня жутко раздражало. Тогда я попытался абстрагироваться, угомонить рой пчел в своей голове, расставить все по полочкам и приняться за решение задачи на своем экзаменационном листке.

И у меня все получилось.

Пусть я не смог решить несколько заданий, но я был уверен, что половина задач у меня были решены правильно. Я решал их вместе с Ханой, которая хорошо разбирается в математике. Она доходчиво мне объясняла теоремы и аксиомы, выписала из учебника все формулы и помогла выучить их.

На следующих экзаменах я уже не чувствовал ни капли волнения, что меня обрадовало. Я справлялся легко, чем удивил учителей. Они оценили меня именно так, как я хотел. А Хана получила высокие баллы, и, испытывая её радость, я радовался вместе с ней.

Глава 13

Июньское солнце заливало лучами аллеи парка. Солнечные лучи отражались от водной глади, проходили сквозь листья огромного дуба, под величественной кроной которого мирно посапывала золотоволосая девушка. Пряди её волос волнами струились по плечам, концами касаясь книжки, покоящейся в её руках. Рэй Брэдбери «Вино из одуванчиков» - её любимая книга, любимая история. Безмятежная, она видела яркие сны, наполненные чудесами и разнообразными красками. Об этом свидетельствовали слабая улыбка и умиротворенное выражение лица, от которого невозможно было отвести глаз.

Я сидел рядом с ней и любовался её лицом, временами улавливал моменты, как она хмурит брови, потом снова становится такой же безмятежно счастливой. Зеленая листва мелодично шелестела над нашими головами, птицы напевали свой замысловатый мотив, где-то вдали слышался детский смех, собачий лай, утиные переклички. Мир был наполнен разнообразием звуков, таких прекрасных, пленительных, приятных для ушей, успокаивающих душу и сердце.

И как прекрасно послушать это. Послушать мелодию всего живого на планете. Не беспокоиться ни о чем, застыть в этом мгновении времени и упиваться каждой минутой, каждой секундой. Ощутить жизнь – не только свою, но и всего живого всецело.

Я сорвал ближайший цветок и нежно провел его лепестками по щеке Ханы. Та недовольно поморщилась и спустя пару минут открыла глаза. Сонными глазами она смотрела на меня, пытаясь сообразить происходящее, затем удовлетворенно улыбнулась.

-Мне снился чудесный сон, а ты так нагло разбудил меня,- шутливо проворчала девушка, глядя на цветок в моей руке.- Ромашка. Люблю их. Часто в детстве гадала на парней.

-Ну и как?- полюбопытствовал я.

-Одна из них предсказала свадьбу с Элвисом Пресли.

-Но он давно умер.

-Знаю. И с тех пор я им не верю.

Я усмехнулся.