В течение нескольких недель Рим был резиденцией Оттона I. На Рождество 963 года он предстал перед народом во всем великолепии своего императорского облачения, появившись вместе с супругой Адельгейд на богослужении в соборе Св. Петра. Многие церкви Рима получили тогда богатые подарки от императорской четы. Не забывал Оттон I и о приобретении реликвий: сам папа передал ему в церкви Св. Климента руку святой Фелицитаты; в благодарность за это император подтвердил папские владения, прибавив к ним еще Пентаполис (Пятиградье) и римскую часть Тосканы. Как раз в это время умер находившийся в Риме патриарх Аквилеи, и Оттон I сразу же воспользовался своей прерогативой главы имперской церкви, в состав которой теперь был включен и папа римский: он назначил на вакантное место своего человека и велел папе Льву VIII вручить ему знаки патриаршего достоинства.

В эти дни триумфального успеха императора одна добрая весть следовала за другой: еще до Рождества пришло сообщение о взятии Гарды, а вскоре затем капитулировала и крепость Сан-Лео. Беренгара вместе с супругой и дочерями отправили по распоряжению Оттона I в изгнание в Германию, где этот опасный враг и закончил свои дни, более не пытаясь противиться императору, тогда как три его сына продолжали борьбу. Казалось, наметились положительные перемены и в умонастроении Иоанна XII: узнав о своем смещении с папского престола, он будто бы из чувства раскаяния разорвал союз с Адальбертом, не отказавшимся от притязаний на Итальянское королевство и потому отправившимся за поддержкой к своим друзьям на Корсику.

Однако судьба ни к кому не бывает безгранично милостива, и на долю Оттона I тогда выпало серьезное испытание. Выяснилось, что он еще плохо знал непостоянный нрав римского народа. Чтобы не обременять чрезмерно жителей Рима, он сразу после избрания папы Льва VIII вывел из города большую часть своего войска, оставив себе лишь незначительную охрану (решение об отводе из Рима основной части войска было принято, очевидно, в связи с капитуляцией крепости Сан-Лео и пленением Беренгара, а также расторжением союза между Иоанном XII и Адальбертом). Как вскоре выяснилось, это была роковая ошибка, едва не стоившая ему жизни. Смещенный папа Иоанн XII, находившийся поблизости от Рима и хорошо информированный о всех событиях в городе, решил воспользоваться сокращением численности императорского воинства. Зная, сколь падки римляне на золото, он через тайных агентов пообещал им все сокровища римских церквей, если они согласятся убить императора и поставленного им папу. Богатая добыча соблазнила римлян, и возник заговор, в котором оказались замешаны также и многие крупные феодалы (владельцы замков, так называемые кастеляны) Кампании.

И все же, думается, нельзя объяснить мятеж только тем, что римляне, позарившись на золото, забыли про честь и совесть (не все же были под стать Иоанну XII), хотя для падкой на поживу черни это и могло служить достаточным основанием. Причиной, по которой низложенного папу поддержали феодалы, могло быть уважение к заслугам его отца, но вероятнее всего — ненависть к чужеземным господам. 3 января в Риме началось восстание. Римляне поднялись по сигналу трубы и, не рассчитывая встретить отпор со стороны малого числа сторонников Оттона I, сбежались, чтобы убить его. Дабы лишить императора и папу возможности для бегства, они повозками перегородили мосты через Тибр. Восставшие надеялись захватить Оттона I врасплох, однако нашли его с рыцарями, готовыми к бою. Это обстоятельство порой истолковывается так, что император будто был предупрежден о готовящемся на него покушении. Едва ли можно согласиться с подобной трактовкой, ибо в этом случае Оттон I должен был бы подготовиться более основательно. Врасплох не удалось его застать потому, что его отборное рыцарство всегда было в боевой готовности. Его опытные в военном деле спутники бросились на римлян и рассеяли их, по выражению Лиутпранда Кремонского, «словно соколы стаю мелких птиц». Обратившимся в бегство нигде не было спасения, даже в ямах для нечистот; избиение продолжалось до тех пор, пока император из милости не прекратил резню.

Поражение римлян было полным. На следующий день они добровольно предоставили императору сто заложников и вновь поклялись повиноваться и соблюдать верность ему и папе Льву VIII. Оттон I считал, что на сей раз достаточно убедительно продемонстрировал жителям папской столицы, сколь малого они могут добиться, выступая против него с оружием в руках. По просьбе папы он даже возвратил им всех заложников, в очередной раз проявив свое великодушие. Видимо, заступничество Льва VIII (будто бы бросившегося в ноги Оттону I) не было бескорыстным актом милости: новый папа хотел снискать симпатии римлян, и прежде всего их наиболее знатной части, из среды которой эти заложники, скорее всего, и происходили.

Пробыв в Риме еще неделю, Оттон I покинул город, дабы установить свою власть над герцогством Сполето и маркграфством Камерино. По имевшимся сведениям, в тех местах находился Адальберт. Верный однажды избранной стратегии, Оттон I продолжал привлекать к себе сторонников из числа духовенства. В феврале он подтвердил все владельческие права и привилегии монастыря Св. Михаила в Баррее, а затем монастыря Монте-Кассино, спустя некоторое время подарив этот монастырь епископу Альберику, предстоятелю епископства Марсика, заодно подтвердив все его имущественные и прочие права и привилегии. Епископ не остался в долгу перед императором, позволив ему забрать из монастыря мощи святой Фелицитаты (той самой, руку которой он уже получил в Риме от папы Льва VIII) и семи ее сыновей. Иначе Оттон обошелся с графом Марсики, вместе с епископом приветствовавшим его: для обеспечения верности он потребовал от него заложников.

Тем временем римляне в очередной раз продемонстрировали императору, сколь мало можно им доверять. Счастье Оттона I (словно сам Бог помогал ему) должно было бы держать их в узде, однако слишком тяжело переживали они господство северного чужака и слишком глубоко сожалели о том, что принесли ему в жертву свои привилегии. Едва император покинул Рим, как там опять началось движение в пользу изгнанного папы, организованное знатными дамами, с которыми тот находился в близких отношениях. Опять, как и совсем недавно, среди римлян произошел раскол, и Иоанн XII, приглашенный сторонниками, тотчас вернулся из Кампании, где до сих пор скрывался, в город с большим войском. Вся тяжесть ненависти, которую он испытывал к императору, обрушилась на папу Льва VIII, и тот уже на третий месяц своего понтификата был вынужден покинуть Рим и, лишенный почти всех средств, в сопровождении немногих спутников бежать к Оттону I в марку Камерино. Там, вдали от Рима, они вместе праздновали Пасху (3 апреля), поскольку у самого императора тогда не было достаточных военных сил, дабы сразу двинуться на Рим. Видимо, в декабре 963 года Оттон I не просто вывел большую часть войска из Рима, но и распустил ополчение по домам, и теперь, чтобы собрать его, требовалось время.

Нашлись еще двое, на ком Иоанн XII выместил свою злобу: он учинил расправу над обоими посланниками, которые в свое время по его же поручению пригласили Оттона I в Рим. Кардиналу-диакону Иоанну он велел отрубить правую руку, а протоскринарию Аццо отрезать язык, нос и два пальца правой руки. То ли это была месть за измену, то есть сотрудничество с императором, то ли он хотел так покарать их за полученный когда-то от них плохой совет — пригласить в Рим Оттона I. Не избежал злой участи и епископ Отгер Шпейерский, оставшийся в городе в качестве специального уполномоченного лица императора: его схватили, бичевали, а затем держали в заточении.

Утолив, таким образом, жажду мести, Иоанн XII открыл 26 февраля 964 года в церкви Св. Петра синод с участием шестнадцати епископов из прилегающих к Риму областей и римского духовенства, причем большинство из них на недавнем синоде голосовало за решения, принятые против него. Постановления синода от 4 декабря 963 года были объявлены не имеющими силы, а папа Лев VIII — лишенным духовного сана. При этом Иоанн XII, видимо, еще надеялся на соглашение с императором: решения его синода не были направлены против Оттона I, они определенно признавали императорскую власть в городе, и спустя некоторое время епископ Отгер Шпейерский получил свободу и был направлен к императору в качестве посредника. Но мог ли император вести переговоры с этим папой? Кроме того, любая уступка означала утрату им уже приобретенных и реально используемых прав. Однако Иоанну XII не суждено было убедиться в бесплодности предпринимаемых им усилий и тщетности питаемых надежд, ибо когда он одной из майских ночей покинул город, дабы предаться любовным утехам с чужой женой, его внезапно хватил удар, от которого спустя восемь дней (14 мая) он и умер в возрасте всего лишь двадцати семи лет, даже без последнего причастия.