Бандит на какую-то секунду ослабил хватку, и Джорджина влепила ему увесистую пощечину.

Мужчина зарычал от ярости, бесцеремонно схватил ее и стал так трясти, что ее волосы разметались по плечам.

– Теперь ты меня разозлила, девка, – хрипел он. – И ты знаешь, что я делаю с такими шлюхами, как ты?

От его ужасного смеха Джорджина вся съежилась. А он продолжал, скрипя зубами и очевидно довольный тем, что внушает ей дикий страх.

– У меня для таких, как ты, есть верный способ, и потом они уже не кусаются. Но сначала, моя милая леди, ты отдашь мне кошелек. А то мой приятель уже подпрыгивает от нетерпения.

– Ты у меня сейчас не так запрыгаешь, если не отпустишь немедленно эту леди, – раздался голос из темноты.

Бандит сразу же отпустил Джорджину, резко повернулся и достал пистолет.

– Не будь дураком, – сказал голос жестко.

Бандит растерянно закрутил головой, а незнакомец продолжал, обращаясь уже к Джорджине:

– Возьмите у него пистолет, леди, если вам не трудно. Только осторожно, и не направляйте его на меня.

Джорджина смотрела широко открытыми глазами на незнакомца, который так тихо подъехал к ним на огромном жеребце, целясь из пистолета в негодяя, который хотел оскорбить ее.

Она едва различала в темноте своего спасителя, он казался ей большим и сильным. Он, казалось, совсем не обращал внимания на угрозы, которыми не переставали осыпать его оба бандита.

Когда незнакомец обратился к ней, Джорджина почувствовала легкое раздражение из-за того, что он говорил с ней с оттенком мужского превосходства, уверенный, что она не умеет обращаться с огнестрельным оружием.

Она вырвала пистолет из руки бандита и ткнула дулом ему под ребра.

– Я с большим удовольствием проделаю в тебе дыру, мерзавец, – сказала она. – Для этого мне надо нажать вот на этот маленький крючок, правильно?

Она нарочито неумело держала пистолет и притворялась, что у нее дрожит рука.

– Господи, сэр, отберите у нее пушку! – в диком страхе заорал тот. – Не дайте этой глупой бабе превратить меня в решето!

Он отодвинулся от нее слегка, и этого момента только и ждал его напарник, который тут же развернул свою лошадь и ускакал прочь.

Незнакомец выстрелил ему вдогонку, но, наверное, промахнулся, потому что топот копыт еще раздавался, пока не стих в темноте. Второй бандит воспользовался этим, нырнул за карету и исчез в лесу.

Высокий незнакомец и не пытался его преследовать.

Он слез с коня, подошел к Джорджине, забрал у нее пистолет и сунул себе за пояс.

– Почему вы не преследуете этого негодяя, сэр?! – сердито воскликнула она. – Вы могли бы легко его поймать!

– Могу я узнать, почему вы путешествуете одна, да еще ночью? – спросил он, будто не слыша ее вопроса.

Непривыкшая, чтобы к ней так грубо обращались, Джорджина совсем разозлилась.

Вблизи незнакомец был даже выше, чем показался ей вначале. У него были очень широкие плечи, которые покрывал плащ грубого покроя. Его волосы, насколько можно понять при таком освещении, были темные и кудрявые, его глаза тоже темные, хотя непонятно карие или черные.

Он смотрел на нее, будто ожидал ответа.

– Я не понимаю, почему должна отвечать на грубые вопросы, – проговорила она. – Мне кажется, сэр, что вас совершенно не касается, одна ли я путешествую и в какое время суток. Хотя, конечно, я должна поблагодарить вас за то, что вы так смело за меня вступились. Я у вас в долгу, сэр. И поэтому прощаю вам вашу грубость, – добавила она милостиво. – А теперь, если вы не возражаете, мне надо поговорить с моим кучером, которого бандиты ранили в руку.

Она прошла мимо него и остановилась напротив Джона. Кучер сидел на сиденье и перевязывал руку большим носовым платком.

– Ты сможешь вести упряжку, Джон? – просила она. – Или, быть может, мне самой взять поводья? До Мелтона, кажется, осталось не больше трех миль?

– Да, миледи, не больше двух, это точно. И я могу сам справиться с лошадьми, спасибо. Рана пустяковая, просто царапина, даже не стоит беспокоиться.

Довольная, что кучер говорит правду и может сам управиться с лошадьми, Джорджина повернулась и уже хотела сесть в карету.

Джентльмен, который так неожиданно пришел ей на выручку, стоял у открытой двери и смотрел на Джорджину то ли с насмешкой, то ли с неодобрением.

– Позвольте пожелать вам приятного путешествия, мадам. Поскольку вы уже не нуждаетесь в моих услугах.

Джорджина заметила иронию в его голосе и остановилась, чтобы взглянуть ему прямо в лицо. Что этот человек вообразил, что позволяет себе иронизировать?

Она не могла разглядеть в темноте черты его лица, но его рост ее впечатлял. Джорджина сама была высокой женщиной и привыкла смотреть мужчинам прямо в глаза или даже чуть свысока. Незнакомец же был на целых семь или даже восемь дюймов выше ее. Ей пришла в голову мысль, что его рост ее как-то успокаивает. Он не был толстым, как ее дорогой Джордж, и он был значительно моложе. Слишком молод, подумала она, не в ее вкусе.

Повинуясь какому-то импульсу, она неожиданно протянула руку и сказала:

– Благодарю вас еще раз за помощь, сэр. Я не забуду доброту, которую вы оказали леди в ее печальном положении.

Не дав ему времени ответить, Джорджина села в карету и захлопнула дверцу. Подавив в себе желание выглянуть из окна, она закрыла глаза, когда карета тронулась дальше.

И зачем она сказала эти глупые слова про «леди в печальном положении»? Может, потому что все это приключение было как будто списано со страниц последнего романа миссис Рэдклиф. Все, кроме героя, подумала она. Этот незнакомец, кто бы он ни был, – и почему она не догадалась спросить его имя? – не отвечал обычным представлениям о настоящем герое. Он не убил метким выстрелом ни одного из двух бандитов, не бросился в погоню за ними, когда бежали. И, по правде говоря, он был грубоват. Она встретила любителя, когда на сцене требовался подлинный герой, спасающий несчастных дам. Он даже не улыбнулся и не поцеловал ей руку, вспомнила она с обидой. Настоящие герои в подобных ситуациях всегда целуют даме руку.

Джорджина улыбнулась: она не должна позволять этим романтическим фантазиям вторгаться в ее реальную жизнь. Она себе этого не позволяла, пока был жив Джордж, хотя всегда страстно зачитывалась любовными романами, и муж частенько посмеивался из-за этого над ней.

Было бы глупо даже пытаться представить этого грубого джентльмена, который ее спас, в роли героя ее мечты. Да это просто нонсенс. Он явно не тянет на эту роль. И даже нечего сравнивать его с героями миссис Рэдклиф, особенно с последним ее творением, образцом благородства и мужественности. Джорджина никогда, впрочем, не встречала таких мужчин в жизни. И даже Джордж был не похож на такого героя. Особенно ее дорогой, милый Джордж, с любовью подумала она о своем муже и выбросила из головы все мысли о незнакомце.

– Быстрее, тетя Джорджина, поскакали к ручью! – кричал мальчик, ударяя пятками в толстые бока своего многострадального пони и пуская его в галоп.

– Хью, дорогой, – звала сына мать. – Ты утомишь тетю своими скачками.

Но это было уже бесполезно. Парнишка был далеко, его рыжие волосы подпрыгивали в ритм веселым прыжкам его пони.

– Это нонсенс, Летти, – засмеялась Джорджина, пытаясь заставить свою лошадь скакать хотя бы легким галопом. – Пусть мальчик порезвится. Он хороший наездник.

То же самое Джорджина могла сказать и о себе. Она чувствовала, что ее лошадь не хочет двигаться быстрее. Вряд ли на этой перекормленной кобыле Джорджина сможет промчаться вихрем по девонширским лугам.

И скача ровным галопом за своим кузеном Хью, который сразу стал называть ее тетей, Джорджина думала о Йоркшире и своем муже, который привил ей любовь к этому спорту. Конечно, у нее дома всегда был ее собственный пони, но она поразилась, увидев великолепных скакунов Джорджа. И вскоре стала страстной наездницей.