— Я любила его и думала, что он тоже меня любит, — дрожащим голосом прошептала Дана. Трепещущими пальчиками она выдвинула ящик секретера, вынула аккуратно сложенную газетную вырезку и протянула сестре. — И тут я увидела вот это...

Это была свадебная фотография. Пат быстро пробежала написанный под ней текст. Какой-то преуспевающий банкир со своей новобрачной. Настоящий красавец. Девушка еще раз вгляделась в подпись под фотографией: Шелл Грэммер. Имя показалось Патриции знакомым, но очень смутно. Его прелестной молодой женой оказалась Жюли Жакоб, прежде малоизвестная певичка, совсем недавно неожиданно добившаяся популярности.

— У них будет ребенок — там об этом написано. И они собираются жить... жить в Канаде.

Голос Даны снова угрожающе задрожал.

— Тебе казалось, что ты влюблена в этого человека?

— Ничего мне не казалось, я его любила по-настоящему. И сейчас люблю, — возмутилась Дана, и Патриция увидела в этом добрый знак — наконец-то ее сестра проявила хоть какие-то эмоции. — И я действительно думала, что он меня любит. В тот день он был так добр, ты не поверишь. Да, конечно, он говорил, что на его взгляд я слишком молода. В конце концов, мне ведь было только семнадцать, но я сказала ему, что мне почти восемнадцать, что я достаточно взрослая, чтобы поступать так, как мне вздумается.

— И в какой же день это было?

Пат старалась говорить как можно более ровным тоном.

Интересно, что могло понадобиться тридцатидвухлетнему преуспевающему банкиру от вчерашней школьницы?

Глупый вопрос!

Из глаз Даны снова закапали слезы.

— Это был последний день. Последний день, когда я его видела. Он собирался на некоторое время уехать за границу. Мы были в его квартире. Он меня туда отвез, — бесхитростно рассказывала Дана. — У меня вся блузка была порвана. Он был так добр, просто невозможно. Даже позвонил в свой офис и велел, чтобы его секретарша купила мне новую блузку и привезла к нему. Он был единственным человеком, позволявшим мне чувствовать себя особенной и очень важной персоной... Конечно, кроме тебя и мамы...

— Пойду принесу нам выпить чего-нибудь горячего.

Патриция не могла больше оставаться в этой комнате — она боялась не сдержаться и дать волю сжигавшему ее бешеному гневу.

— Я ничего не хочу.

Дана дрожащими пальцами теребила простыню.

— Хочешь — не хочешь, а надо. Нам обеим это необходимо. А потом ты мне расскажешь обо всем поподробнее.

Мать застала Пат в кухне за приготовлением какао. Вообще-то девушка терпеть не могла эту гадость, но сейчас готова была выпить хоть пять литров, лишь бы заставить Дану что-нибудь поесть — судя по всему, впервые за несколько дней.

— Ну, как она?

Бледная от волнения и очень хорошенькая, Мара Уилл застыла в дверях.

Пат коротко отозвалась:

— Плохо. Но все обойдется, просто нужно немного подождать. Оказывается, дело вовсе не в падении в воду. — Никакие блага в мире не заставили бы Патрицию сказать матери, что ее любимая дочь почти призналась в намерении покончить с собой. — Просто она страдает от первой несчастной любви. — Девушка говорила намеренно небрежным тоном — так матери будет легче все пережить. — Не пытайся ничего из нее вытянуть. Придет время, и она тебе сама все расскажет. И вот что я предлагаю: вы должны уехать отдыхать, и притом надолго. Сменить обстановку, посмотреть новые места, познакомиться с новыми людьми и вообще развлечься. Насчет денег я с бабушкой договорюсь. Да, и еще: вам понадобятся новые вещи. Множество различных тряпок. Насчет этого я тоже договорюсь с бабулей. И в понедельник закажу вам путевки. Скажем, в кругосветный круиз... Как считаешь? А от тебя потребуется только привести паспорта в порядок и вытащить Дану за покупками.

Уговорить сестру уехать отдыхать оказалось нелегкой задачей, но Патриция сумела добиться и этого. Однако прошло очень много времени, прежде чем Дана оправилась и снова стала веселой, жизнерадостной девушкой, как прежде.

Шелл Грэммер оставил рану, которая очень долго не заживала. Правда, это было все, что Пат удалось узнать от сестры. Больше ни в какие подробности Дана не вдавалась. Она так и не рассказала, где и когда они встретились, заявив, что это не имеет значения, ведь теперь ее уже больше ничего не волнует.

Патриция открыла глаза, ощущая, как в душе спадает знакомая волна гнева.

Шелл Грэммер — мерзавец. Соблазнил молоденькую восемнадцатилетнюю девочку, а потом бросил ее и женился на женщине, которая ждала от него ребенка. И надо же, какая предупредительность — послал секретаршу купить блузку вместо той, которую сам же и порвал в приступе похоти.

Ну, ничего, он еще за это заплатит! Теперь Патриция Уилл точно знала, как ему отомстить.

Ясная синева неба и сияющее тепло чудесного летнего дня представляли такой контраст с мраком, царившим в душе Патриции, что у нее голова пошла кругом.

Солнышко почти чувственно ласкало ее обнаженные руки, легкий ветерок играл широкими складками кремовой юбки, воздух был наполнен божественными ароматами лета, и от этого девушке стало совсем тошно.

А может быть, голова у нее кружилась вовсе не поэтому? Может быть, дело было в том, что она впервые в жизни боялась упустить из рук контроль над ситуацией? Или в том, как Шелл обернулся, глядя, как она странным неуверенным шагом идет по дорожке к тому месту посреди лужайки, где стояли они с Мэри?

При виде девушки Шелл медленно выпрямился, не сводя с нее серебристо-серых глаз, и от этого взгляда у Пат снова перехватило дыхание, и по спине пробежал холодок. Девочка уселась у ее ног, играя с букетиком маргариток. Этому невинному созданию, к счастью, пока были неведомы взрослые страсти, и она совершенно не замечала напряжения, повисшего в воздухе. Патриция судорожно перевела дух.

— Восхитительно!.. — произнес Шелл, очень тихо, словно обращаясь больше к самому себе, так, что Пат в какой-то момент даже засомневалась, был ли этот комплимент произнесен вслух или ей померещилось.

Девушка нарочно не стала облачаться в строгий костюм, приличествующий няньке. Для того, что она задумала, мрачная униформа никак не годилась. Поэтому Пат и выбрала эту пышную почти прозрачную юбку и к ней кофейного цвета топ, а на ноги надела сандалии с высокой шнуровкой, подчеркивавшей изящный подъем ее стопы. И то, что на ходу она слегка покачивалась, вполне можно было объяснить высокими каблуками.

— Спасибо...

Девушке даже удалось выдавить из себя подобие улыбки, подавив внезапный импульс бежать куда глаза глядят, лишь бы быть подальше от этого мужчины, или, напротив, бросить ему в лицо горькие обвинения. Но это значило бы провалить весь ее план, даже не приступив к его осуществлению.

— Поедем разведаем, что могут предложить нам местные магазины в плане провизии.

Шелл подхватил Мэри на руки, вынул у нее изо рта стебелек маргаритки и, приподняв бровь, вопросительно посмотрел на няньку. Выглядит она потрясающе, так бы и съел!

Сначала он принял разумное решение: предложить Пат побыть с Мэри, освоиться получше с коттеджем и садом, пока он съездит за продуктами и закупит все необходимое на несколько дней. Однако при появлении Пат весь его здравый смысл куда-то улетучился. Он просто не хотел с ней расставаться. Шеллу хотелось, чтобы Патриция все время была рядом. И глупо было прикрываться тем, что он якобы не хочет оставлять ее одну с дочерью из страха, что она не справится, или что ему так уж безумно интересно узнать, с какой стати она тут изображает из себя квалифицированную няньку. То есть, интересно, конечно, но при этом Шелл знал, что его намерения в отношении этой девушки простираются гораздо дальше.

— Хорошо.

Патриция наградила его такой теплой ослепительной улыбкой, что Шелл на мгновение замер. Ему вдруг захотелось, чтобы она улыбалась еще и еще, захотелось раствориться в этой сияющей улыбке. Однако девушка отвернулась и пошла к машине, и Шеллу оставалось лишь следовать за ней.