— Или это сделаю я, если вы все еще будете в плохом состоянии. — Она собралась подняться, но он удержал ее за руку и притянул к себе.

— Марина, извините за обед. Нам придется его отложить.

— Перенесем на другое время, ничего страшного. — Она остро ощущала близость его тела. Несмотря на то что он был болен — хуже некуда, что в лице у него не было ни кровинки, что он был небрит, все равно он действовал на нее возбуждающе. — Не возражаете, если я возьму Дженни с собой в магазин? Мы скоро вернемся.

— Не возражаю. — Он приложил ее руку к своей щеке. — Вы заглянете, как я тут, когда вернетесь?

Это прозвучало так жалостливо, что она невольно улыбнулась. Бен всегда плохо переносил болезнь.

— Конечно. — Она не удержалась и ласково провела ладонью по его щеке. — А теперь отдыхайте.

Он кивнул, но его напряженный взгляд сквозь полуприкрытые веки не отпускал ее.

— Вы необыкновенная! Я так рад, что вы вошли в мою жизнь.

Бен проснулся, чувствуя такую слабость, как будто проспал несколько недель. Он осторожно повернул голову, чтобы посмотреть на часы на ночном столике, ожидая возвращения пронизывающей боли, которая терзала его уже сутки, и был приятно удивлен, что это чудовище с острыми зубами отпустило его.

Его взгляд нашел циферблат часов. Два часа. Дня. Интересно, где Марина и Дженни? Он смутно помнил, что Марина обещала заглянуть к нему, когда вернется, и в нем поднялось легкое раздражение. Очевидно, она не беспокоится о нем.

Как только эта мысль пришла в голову, ему стало стыдно. Его соседка — занятой человек, у нее свои дела, а он возложил на нее роль няньки, как будто ей нечем заняться. Она ответила на его просьбу больше чем любезностью. И он не может злоупотреблять ее добротой, если в этом нет необходимости.

Хорошо, он поднимется на ноги. Пусть она увидит, что он может обходиться сам, а он поблагодарит ее, проводив до двери. План действий был разработан, и Бен скатился с кровати, чтобы принять стоячее положение. Но неожиданно рухнул на пол — ноги его превратились в студень, а комната поплыла перед глазами. Проклятие! Он обхватил голову руками, надеясь остановить дикое головокружение.

Когда комната наконец перестала кружиться, он осторожно отвел руки. Встав в изножье кровати, он ухватился за скошенную спинку. Пока получилось. Теперь, если ему удастся удержаться , на ногах, все будет хорошо.

— Бен Брэдфорд, чем это вы занимаетесь? — Голос Марины, вошедшей в комнату, выражал неудовольствие.

Надеясь, что она не догадается, скольких усилий это от него потребовало, он стоял, вцепившись в спинку кровати.

— Я знаю, у вас много дел, поэтому не хотел бы вас задерживать.

— Вы хотите прогнать меня? — мягко сказала Марина, и он увидел, что она огорчена. — Если вы действительно этого хотите, то я уйду. Но я думаю, что вы еще не готовы выполнять обязанности «папы, ответственного за все». Вы того и гляди упадете. А главное — мне очень нравится Дженни. Я, возможно, впервые ощутила, что такое материнство. — Она отвела взгляд, но он успел заметить столько боли и страдания в ее глазах, что с трудом мог это вынести.

Ноги у него дрожали, поэтому он сел на краешек кровати.

— Вы обещали, что заглянете ко мне… — Как только эти слова сорвались с его губ, он почувствовал неловкость.

— Да, когда мы с Дженни вернулись из магазина, я заходила, но вы спали. — Заставив его повернуться, она положила руки ему на плечи и начала их массировать.

Он замычал в знак одобрения. Откуда она узнала, что у него сейчас болит буквально все тело?

— Вы спали, — продолжала Марина, — поэтому мы с Дженни пообедали, потом я ей почитала и уложила. Она сейчас спит.

При слове «обед» в животе у него заурчало. Марина рассмеялась:

— Как вы считаете, сможете проглотить немножко супу?

— Да. Суп — это великолепно. Там в кладовке есть суп в банках.

Ее пальцы сжимали и разжимали его плечи.

— Я приготовила куриную лапшу, пока Дженни спит. Я подумала, что это вам будет полезно.

— Домашнюю куриную лапшу? — Он не мог скрыть нотки надежды в голосе.

— Домашнюю куриную лапшу, — подтвердила она.

— Кажется, я скончался и уже на небесах. Марина засмеялась, и голос ее звучал радостно!

— Могу вам гарантировать, что нет. Она помогла ему добраться до ванной и пошла в кухню. Бен с энтузиазмом почистил зубы, затем надел для тепла спортивный свитер. Марина встретила его на полдороге.

— Я принесу вам в спальню, — сказала она, придерживая его за спину.

— Нет, хорошо снова быть на ногах. — Особенно когда она так близко, что ее грудь прижимается к его спине, а бедра касаются его бедра, пока она помогает ему сесть на стул. Господи, как я хочу чувствовать себя лучше! Она слаще любой куриной лапши.

Мысль была немного шокирующей. Он увлекся ею с первого дня, но не думал, что так сильно. Он переживал свое вдовство и считал другие помыслы греховными.

До этого момента.

Он ел горячую лапшу и думал о ней, признаваясь себе, что его влечет к Марине, что он хочет заниматься с ней любовью. Но, думая о том, чем все это может обернуться, он понял, что замахивается на многое. Он хотел бы назначить ей свидание, хотя чувствует себя неловко при мысли об этом. А почему? Потому, что он сам еще не готов к этому или его беспокоит, что об этом могут подумать другие?

Неразумно связывать себя с кем-либо так быстро после смерти Кэрри. Да и праздники приближаются. Первое Рождество, которое он встретит без жены, будет ужасным. И нечестно использовать Марину, чтобы спрятаться от пустоты, которую обещает ему предстоящий праздник.

— Не хотели бы вы встретить День Благодарения вместе с Дженни, Элен и со мной? — Боже милостивый! Лучше бы мне не открывать рот, пока не смогу контролировать свои слова. Ведь я только что решил не назначать ей свиданий! Очевидно, где-то у него в мозгу произошло короткое замыкание. Ну ладно. Приглашение на День Благодарения — это еще не очень серьезно.

Когда он осмелился взглянуть на нее, она казалась задумчивой.

— Я не уверена. То есть спасибо за приглашение. Я хотела бы прийти, но не знаю, смогу ли. Я поговорю с Джилиан и дам вам знать.