– Это было бы забавно.
– Не понимаю вас, – сказал Голт, помешивая свой джин. – Вам что не терпится, как следует, размахнуться?
– Зачем? – сказал Декер. – Каждый раз, когда мне хочется дать кому-нибудь по заднице, я отправляюсь прогуляться по Бульвару Бискейн и нахожу там то, что требуется.
Он догадался, что Голту понадобится пять-шесть секунд, чтобы найти остроумный ответ. В действительности потребовалось больше.
– Бьюсь об заклад, что вы никогда не встречали задницы вроде моей, – сказал он.
Декер посмотрел на ручные часы, вид у него был скучающий – его обычный прием.
Голт скорчил гримасу. На нем был пуловер в обтяжку, цвета пороха с синевой, и мешковатые полотняные брюки. Выглядел он лет на сорок, может быть, чуть старше. Он внимательно изучал Декера сквозь янтарные летные очки.
– Я вам не нравлюсь, так ведь?
– Я вас не знаю, мистер Голт.
– Вы знаете, что я богат, и знаете, что у меня есть проблемы. Этого достаточно.
– Я знаю, что вы держите меня в духоте своей модерновой конторы цвета земли уже два часа, – сказал Декер. – Я знаю, что имя вашей секретарши Рут и что у нее нет таблеток Маалокса, потому что я просил их. Я знаю, что ваш папаша – владелец этого небоскреба, а ваш дедушка – хозяин сахарного завода, и я уже знаю вашу чертову майку с этими брюками и что сие значит. И это все, что я о вас знаю.
Что было в некотором смысле ложью. Декер знал также о двух семейных банках в Бока Ратон, о целой улице магазинов в Дайтоне-Бич и семидесяти пяти тысячах акров земли с плантациями сахарного тростника к западу от озера Окичоби.
Деннис Голт сидел за низким письменным столом с покрытием из плексиглаза. Письменный стол выглядел как музейный – словно предназначался для экспозиции керамики племени Майя. Голт сказал:
– Итак, я сахарный папочка, вы правы. Хотите знать, что мне известно о вас, мистер Частный сыщик, Мистер Фелони Паст?
О, парень, подумал Р. Дж. Декер, вот твоя жизнь.
– Скажите мне о вашей проблеме, или я ухожу.
– Соревнования по рыбной ловле, – сказал Голт. – Что вы знаете о соревнованиях по рыбной ловле?
– Ни черта.
Голт встал и благоговейно указал на чучело жирной черноватой рыбы, водруженное на стене.
– Вы знаете, что это такое?
– Барабан, – ответил Декер, – с глазами.
Он знал, что это было такое. Нельзя жить на юге и не знать этого.
– Большеротый окунь! – воскликнул Голт.
Он воззрился на чучело рыбы, как если бы это была икона. Легко было догадаться, за что эта рыба получила свое имя: в ее утробе мог поместиться футбольный мяч.
– Пятнадцать фунтов, четыре унции, – объявил Голт. – Поймал ее на приманку на озере Тохо. Не знаете, сколько стоит эта рыба?
Декер почувствовал себя беспомощным. У него было такое ощущение, что он застрял в лифте с одним из членов секты «Свидетели Иеговы».
– Семьдесят пять тысяч долларов, – сказал Голт.
– Господи!
– Теперь вы одарили меня своим вниманием, правда? – Голт ухмыльнулся.
Он похлопал бок пластикового окуня, как если бы это была домашняя собака.
– Эта рыба, – продолжал он, – выиграла Приз в Классических соревнованиях рыбаков-окунеловов Юго-Восточного Региона. Это было два года назад. Первое место означало семьдесят пять тысяч и форд модели «Сандерберд». Я отдал машину каким-то переселенцам.
– И все за одну рыбу? – Декер был изумлен. Цивилизация оказалась под угрозой, и угроза была серьезной.
– В 1985 году, – продолжал Голт, – я участвовал в семнадцати соревнованиях и заработал сто семьдесят пять тысяч долларов, мистер Декер. Не смотрите с таким удивлением. Призовые деньги поступают от спонсоров – судостроителей, производителей снастей, компаний, выпускающих приманку. Короче, от промышленности, производящей рыболовное снаряжение. Ловля окуня – чрезвычайно прибыльное дело, самый быстро распространяющийся спорт в Америке. Конечно, организацию турниров – ни в коем случае не назовешь спортом. Это опасное и отчаянное предприятие.
– Но вам ведь не нужны деньги, – сказад Декер.
– Мне нужно соперничество.
«Синдром Теда Тернера», – подумал Декер.
– Так в чем проблема?
– Проблема в том, что есть преступники.
– Не можете ли объяснить поподробнее?
– Жульничество!
– Люди лгут, называя завышенные размеры рыбы, которую они ловят... – Голт кисло рассмеялся. – Вы не можете солгать относительно размера. Живая или мертвая, но рыба поступает обратно на пристань, где ее взвешивают.
– В таком случае, как же можно жульничать?
– Ха! – сказал Голт и поведал свою историю.
Инцидент произошел на соревнованиях, в северном Техасе.
Там пахло большими деньгами. Спонсорами соревнований были знаменитая компания по производству пластиковых червей. Был назначен приз в четверть миллиона долларов.
В конце финального дня Деннис Голт стоял на пристани со связкой большеротых окуней, которые весили двадцать семь фунтов, в том числе один потянул на все девять. При нормальных обстоятельствах такой улов означал бы победу на турнире, безоговорочную победу, и Голт горделиво позировал со своей удочкой, когда к пристани, урча, подкатила последняя лодка. Человек по имени Дики Локхарт вышвырнул из нее чудовищного окуня, настоящего монстра – двенадцать фунтов семь унций, который, конечно же, занял первое место.
– Эта рыба, – сердито вспоминал Деннис Голт, – была мертва уже два дня.
– Откуда вы знаете?
– Потому что я понимаю, что такое окоченение, когда встречаюсь с этим. Эта уродина была холодна, мистер Декер, как бывает холодна рыба, вынутая из холодильника. Вы слушаете?
– Вы что-то заподозрили? – это было все, что Декер мог сказать, чтобы не рассмеяться.
– Я знаю, о чем вы думаете: кому какое дело, если какой-нибудь тупой краснорожий говнотряс жульничает с рыбой? Но подумайте о другом: о последних семи соревнованиях, которые проводились в Штатах и где шла речь о больших деньгах. Дики Локхарт выиграл в пяти, а во втором дважды. Это означает двести шестьдесят тысяч долларов. А также то, что в конечном счете он не такой уж тупой говнотряс. У него свое чертово телешоу, хотите верьте – хотите нет.
– И вы схлестнулись с ним из-за ваших подозрений? – спросил Декер.
– Черт, нет. У меня не было серьезных доказательств.
– Больше ни у кого не возникло подозрений?
– У всех они возникли, но ни у кого не нашлось достаточно храбрости погрозить ему хотя бы пальцем. За пивом, да, они говорили, что знают, рыба была окоченевшей. Но не в лицо Дики.
– Этот Локхарт, видно, крепкий орешек, – сказал Декер раздраженно.
– Не крепкий – влиятельный. Большинство профессионалов-рыбаков не хотят его злить... Если спросите людей, вам скажут, что лучше быть в дружбе с Дики. Если хотите иметь лицензию, лучше поцелуйте Дики в задницу. Хотите заниматься оптовой торговлей рыбой, делайте то же самое. Все это складывается в одну картину. Некоторые ребята терпеть не могут это дерьмо Дики Локхарта, но они хотят быть в телешоу.
Декер спросил:
– Он единственный жульничает?
Голт крякнул.
– Так в чем, черт возьми, дело? Почему это так важно?
– Дело в том, – хмыкнул Голт, – что Локхарт жульничает по большому счету. Проблема в том, что его жульничество вредит мне. Есть разница между бейсболом Кивание и вонючей Мировой Серией, как по-вашему?
– Конечно, – сказал Декер. Он уже достаточно наслушался. – Мистер Голт. Право, не думаю, что могу быть вам полезен.
– Сядьте!
– Слушайте, я не силен в этом вопросе...
– А в чем вы сильны? В разводах? Укрывательстве машин? Присвоении квалификаций рабочим? Если у вас все идет как по маслу... почему вы халтурите в самом захолустном страховом агенстве, где я вас откопал?
Декер направился к двери.
– Гонорар – пятьдесят тысяч долларов.
Декер резко повернулся и уставился на собеседника. Наконец он сказал:
– Вам нужен не частный детектив, а доктор.
– Деньги ваши, если вы поймаете этого гомика на жульничестве и докажете это.