Маша вела себя, как сумасшедшая. Вместо того чтоб лежать, как ей прописал врач, она то лезла пыль со шкафа снимать, то окно помыть решила. Он помнил, как пришел домой, зашел в комнату, а там Маша на стул поставила табурет и окно моет. Вся эта конструкция шаталась. В этот момент он понял, как можно поседеть за минуту. Если бы у него от испуга не пропал дар речи, то он много чего сказал Маше. Он просто снял ее и сам закончил с окном. Он попытался что-то ей сказать, но она не поняла. Из-за беременности Маша словно поглупела.

При этом она считала, что ничего такого не происходит. В итоге Андрей решил подождать, когда она родит, надеясь, что разум к ней вернётся.

— Я предлагаю отменить роспись, — заявила она. Андрей пытался сосредоточиться перед экзаменом, но Маша то и дело мельтешила с тряпкой, убирая несуществующую пыль.

— Зачем? — спросил он.

— Мне кажется, это плохая идея. Все идет к тому, что это ошибка.

— Пока я не вижу проблем.

— Посмотри сам, — она остановилась рядом с ним. Пришлось закрыть тетрадки и посмотреть на нее. Маша была спокойна, но в глазах был страх и растерянность, которую она не могла скрыть. Руки нервно теребили тряпку. Андрей притянул ее к себе и посадил рядом на кровать. Отобрал дурацкую тряпку из рук.

— На что я должен посмотреть? — он ее обнял и начал водить пальцами по небольшим ладошками.

— У тебя на завтра экзамен перенесли.

— И что? Мы все равно успеем с тобой. Попрошу первым пойти отвечать. Так что успею, — спокойно сказал Андрей. Рядом с ней он себя великаном чувствовал.

— Потом мне сон плохой снился.

— Тебе часто кошмары снятся. Это не аргумент, — возразил он. А Маша нервничала. Он чувствовал, как она дрожала. Прям заяц. Нервничать ей было противопоказано.

— У нас ужиться не получается, — выдвинула главный аргумент Маша.

— По мне, так неплохо живем.

— Разве это жизнь? Ты вечно занят, а я тут с твоей мамой воюю.

— А что для тебя жизнь? — немного подумав, спросил Андрей. — Как, по-твоему, должно быть?

— Не знаю. Но не так.

— Чтоб я сидел все время с тобой? Так тогда я тебя начну раздражать. Мешаться. Маш, тебе сейчас скучно. Страшно. Чего ты так боишься штампа в паспорте? Это не приговор.

— Это обязательства. Все становится слишком серьезным, — ответила она.

— Мы давно уже не играем. Вот как я узнал, что скоро нас объединит что-то большее, чем постель, так игры и закончились. Началась жизнь. А в жизни нет гладкости. Всегда будут проблемы, страхи, неуверенность. Но мы с тобой вместе. Значит, бояться нам не надо.

— А я и не боюсь, — ответила Маша. — Просто не понимаю, зачем нам лишние хлопоты, если мы все равно разойдемся.

— Опять двадцать пять. С чего нам расходиться? — спросил он.

— Это рано или поздно произойдет. Давай не будем строить иллюзий.

— Маш, я тебе открою одну страшную вещь: мы все смертные и рано или поздно умираем. Как тебе мой секрет?

— Это ты сейчас к чему?

— К тому, что зная, что рано или поздно придет всему конец, мы разве перестаем жить? Перестаем вставать каждое утро, работать, любить, отдыхать, смеяться и плакать? Мы же не лежим на кровати, считая, что зачем шевелиться, если все равно дальше будет только тлен. Так и тут. Маш, мы можем расстаться, а можем прожить всю жизнь вместе. Каждый день рассветы встречать и закаты провожать. Согласна со мной?

— Это все сказки, — отмахнулась Маша, а сама к нему прижалась. Вроде успокаиваться начала.

— А мы можем эту сказку в жизнь превратить. Знаешь почему? Потому что мы человеки, которые могут почти все. Как волшебники.

— Человеки? — Маша развернулась и посмотрела на него. На губах играла улыбка.

— Так не звери же, — разглядывая ее лицо, ответил Андрей. Ему хотелось понять, о чем она думает. Что скрывают глубокие, колдовские глаза.

— Рано или поздно все пройдет, — сказала Маша.

— Вечного ничего не бывает. Но когда что-то заканчивается, начинается другое. Это нормально. Сегодня последний день твоей свободы. Понятно, что страшно. Наверное, тебе кажется, что после штампа что-то поменяется? Нет. Все останется как сейчас. Я не превращусь в чудище. Не стану запирать тебя дома или там руку поднимать. Чего еще придумать можно? — Андрей на минуту замолчал.

— Ну и зачем тебе все это?

— Это хоть мнимая гарантия для меня. Что ты не сбежишь молча. Знаешь, как придумывают обиду, а потом даже оправдаться не дают.

— Это кто так придумывает? Ты про женщин? — спросила она, готовая обидеться.

— Про человеков. Что-то придумать, не так понять может как мужчина, так и женщина, — примирительно сказал Андрей. — Еще не хочу, чтоб ты ребенка от меня прятала. Вместе хочу с тобой быть.

— Почему? — вновь спросила она. Просто, игра угадай правильный ответ.

— Может, потому что тебя люблю? — видно он угадал. Маша расслабилась. Довольно вздохнула. Обычная капризная девчонка. Сколько бы ей лет ни было, а все равно остается такой. Он же в последнее время начал забывать об этом. Слишком много всего навалилось. Она уже напридумывала себе чего-то.

Андрей закинул тетрадки на подоконник.

— Ты чего? — спросила его Маша.

— Перерыв. Иногда надо голове отдыхать давать, — ответил Андрей, заваливаясь на кровать. — Иди ко мне. Хочешь спросить зачем? Буду тебе в любви признаваться.

— Так вроде сказал, — откидывая волосы назад, ответила Маша. А на губах так и играла улыбка. В открытое окно подул летний ветерок, принося с улицы запах листвы и пыли. Он заиграл ее волосами, которые распушились тонкой паутиной.

— А у нас теперь есть лимит на слова? Не знал. Какая ты красивая! Даже не представляешь.

— А буду страшной, то бросишь? — собирая волосы резинкой, спросила Маша.

— Вот что ты за человек! Я тебе одно говорю, а ты сразу передергиваешь.

— Вот такая, какая есть, — она легла рядом. Андрей сразу обнял ее и поцеловал.

— Все равно нравишься.

— Это пока.

— Ты меня отговорить хочешь? — спросил он. Маша утвердительно кивнула. — Все равно я тебя не отпущу. Ни через месяц, ни через год, ни через десять лет.

— Андрей, ты очень упрямый.

— Очень, — не став спорить ответил он. — И как ты это еще не поняла?

— Я одного не могу понять, ты все назло делаешь? Споришь, доказываешь…

— Я делаю только то, что считаю нужным и правильным, — ответил он, то и дело прерываясь на поцелуи. — А еще я делаю то, что мне нравится. Например, тебя целовать.

— Мне очень страшно, — она положила голову ему на плечо. — Все время кажется, что будет беда. Осложнения.

— Женщины часто во время беременности мнительные становятся. Страх перед родами — это вполне естественно. Тем более ты раньше не рожала. Неизвестность всегда пугает. Тебя же напугать легко. Вот ты и переживаешь. Все у нас с тобой будет хорошо. Нельзя, чтоб было плохо.

— А если будет? Вот представь на минуту, что…

— Даже представлять не буду и тебе не советую. Зачем себя накручивать, волновать? Надо о хорошем думать. Хорошие мысли материализуются. С остальным мы справимся.

— Мне бы твоей уверенности, — вздохнула Маша.

— Будь ты такая вся уверенная, то я тебе бы не был нужен. Пока хоть в этом могу пригодиться, — ответил Андрей.

Маша вроде успокоилась. Даже задремала. Он же лежал и смотрел в потолок. Надо будет искать другую подработку. Димон решил прикрыть свой бизнес. Все получилось неожиданно. Его невесте предложили хорошую работу в Питере. Он решил сорваться вместе с ней. Андрею оставалось лишь пожелать ему удачи на новом месте. Маша о его проблемах не знала, как и мама. Пока никого Андрей не хотел посвящать в эти дела. Но что-то нужно было делать. К отцу идти он не хотел. Сам должен справиться. Это уже было принципиально.

Они расписались на следующий день. Андрей еле успел к назначенному времени. Лето радовало теплым днем, зачетка экзаменом. Маша в симпатичном платье шла рядом с ним и ела мороженое. Вот чего от жизни можно было желать? Его все устраивало. А осенью и подумать не мог, что в июне его кто-то окольцует. Тонкий ободок непривычно охватывал безымянный палец.