Тут я рассмеялся.

— Спасибо.

Лоусон поерзал на стуле.

— Расскажите мне о своей работе. Чем именно вы занимаетесь?

И вот так, за португальскими мини-пирожными, которые я достал из холодильника, и еще одной бутылкой сидра, я рассказал ему о сборе данных и сверке, об обследованиях воды и почвы, о маркировке животных, о составлении и чтении отчетов. О важности информирования общественности, о том, как мы осуществляли планы действий и как соотносили влияние человека на окружающую среду с изменениями, которые наблюдали.

Лоусон внимательно слушал, затем рассказал о собственной интерпретации сохранения экологических систем, и о том, как изучение бабочек выявило сокращение мест их обитания и репродукции, как одни виды смогли адаптироваться, а другие полностью исчезли.

Я был готов слушать его бесконечно. Он рассуждал так красноречиво, так здраво. Рассказывая об отвлеченных вещах, он держал руки на коленях. Но когда он заговаривал о бабочках, его лицо загоралось, и он принимался увлеченно жестикулировать, теряя свою обычную сдержанность и застенчивость.

Стук в дверь до смерти напугал нас. Я посмотрел на часы и встал. Боже. Почти полночь. Мы действительно проговорили так долго?

Заглянув за штору, я увидел Стива, местного сержанта полиции. Ему было около пятидесяти, он был здоров как бык и нравился абсолютно всем, кто встречал его.  Я открыл дверь и улыбнулся ему.

— Стив.

— О, привет, Джек. Я проезжал мимо и увидел свет. Подумал, что обычно Ремми и Нико не задерживаются так поздно и не начинают так рано.

— Нет, их здесь нет, — сказал я. — Ремми любезно разрешила мне воспользоваться кондитерской. — Я шагнул назад, позволяя Стиву заглянуть внутрь.

Он увидел за столиком Лоусона.

— О. О.

Когда до него дошло, что мы, двое парней, были на свидании, у него сделалось такое лицо, что я чуть было не рассмеялся.

— Ремми сделала португальские пирожные Нико, и нам ни за что не осилить их все, — сказал я и взял тарелку со сладостями. — Пожалуйста, угощайся.

Стив вел себя так, будто не собирался брать пирожное, но я был абсолютно уверен, что он не устоит.

— О, ну хорошо. Если настаиваешь. — Он засунул одно в рот. — М-м, вкусно. — Он проглотил его и взял второе. — Хорошего вечера вам, ребят.

Он махнул мне, и я закрыл за ним дверь. Лоусон выглядел несколько скованным.

— У нас неприятности?

— Нет, — со смешком сказал я. — Хотя уже почти полночь.

— О. Я и не заметил, что уже так поздно, — сказал он, вставая, и начал убирать со стола. — Что делать с тарелками?

— Давайте их мне, — сказал я, складывая тарелки в корзину. — Возьму их домой и помою.

Я запаковал все — пустые бутылки, вазочку и все остальное — и, когда маленькая кондитерская приняла нормальный вид, открыл дверь и подождал, пока Лоусон выйдет, а затем закрыл ее на замок. Лоусон остановился возле пикапа и, когда я поставил корзину в кузов, забрал из вазы ромашку. Ни слова не говоря, он застенчиво улыбнулся мне и забрался на пассажирское сиденье, держа цветок между своими длинными, тонкими пальцами.

Я прыгнул за руль и завел двигатель. До пансиона, где он поселился, было недалеко, поэтому терять время было нельзя.

— Так что вы делаете в Скоттсдейле? Знаю, вы не хотите рассказывать, что сказал вам профессор, но мне позволено хотя бы узнать, сколько времени вы пробудете в городе?

Он закусил нижнюю губу.

— Я проведу здесь неделю.

— Семь дней, да? — Я не смог скрыть улыбку. — Значит, у меня есть неплохой шанс увидеть вас снова?

— Более чем, — просто ответил он. — Утром я приду в офис «Парков и заповедников», чтобы забрать допуск на посещение. После того как разберусь с фиаско с арендой машины.

По моему лицу расплылась медленная улыбка.

— Допуск на посещение?

— Да, профессор Тиллман заказал его на неделе. Видимо, пока вы были в Мельбурне. Я буду изучать lepidoptera в лесном заповеднике Маунт Стронак. Думаю, в следующие семь дней вы будете видеть меня достаточно часто.

Я подъехал к пансиону и заглушил двигатель. Мне пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы перестать улыбаться. Наверное, это была лучшая новость, которую я когда-либо слышал.

— Маунт Стронак?

— Да. Вы о нем слышали?

— Слышал? Он в моей юрисдикции. Я имею в виду, это один из национальных парков, за которыми я смотрю. Я хорошо знаю его.

— Я предполагал такую возможность, — проговорил он. — Точнее, надеялся на нее, поскольку это обещало бы больше шансов увидеть вас снова. — Он посмотрел на цветок в своей руке и пожевал нижнюю губу. — Если вы не против, что я так говорю.

— Совершенно не против.

В тусклом свете луны Лоусон выглядел еще более бледным, более красивым. Он поднял цветок и посмотрел мне прямо в глаза.

— Спасибо за ромашку. И за такой замечательный вечер.

Воздух между нами внезапно стал наэлектризованным. Боже, мне так сильно хотелось поцеловать его, но я не был уверен, как действовать. Между нами находилась консоль, и если я наклонюсь, а он нет, то я умру от неловкости…

Он облизнул губы.

— Я полагаю, что на первом свидании джентльмену дозволено предложить поцелуй.

Я с облегчением хохотнул.

— Я тоже так полагаю, — прошептал я и, наклонившись, провел ладонью по его щеке, мягко пододвигая его губы к своим. Поцелуй получился нежным, теплым и сладким, лишь с легким намеком на приоткрытые губы и обещанием стать горячее, но не сейчас…

Идеально.

Когда я отодвинулся, веки Лоусона затрепетали, и он покраснел с улыбкой, от которой у меня перехватило дыхание.

— До завтра, — прошептал он.

Не доверяя своему голосу, я просто кивнул.

Лоусон выбрался из машины и исчез в темноте, а я как в тумане поехал домой. Всю дорогу я улыбался как сумасшедший и был не в состоянии перестать. Дома, оставив корзину с грязной посудой на раковине до утра, я приласкал Розмари и извинился за то, что разбудил ее и за то, что на целую неделю оставлял ее с Ремми, а вечером снова бросил одну. Она посмотрела на меня большими карими глазами, наверняка недоумевая, что же могло сделать меня таким счастливым в полпервого ночи.

— Сегодня я встретил кое-кого особенного, — сказал я ей. — Его зовут Лоусон Гейл. — Она завиляла хвостом. — Не знаю, Рози, но если на свете все-таки существует мой идеал, то им может быть он.

***

Идеал зашел в офис в десять часов — после того, как я уже три часа сверлил взглядом дверь в ожидании его появления. Ну, не столько зашел, сколько ввалился, держа в одной руке папку, а второй прижимая к уху телефон и локтем открывая дверь. Чуть не выронив папку, он умудрился поймать ее, но потом зацепился ногой о порог.

К счастью, он не упал, и, восстановив равновесие, упрямо вздернул подбородок.

— Я буду на связи, — сказал он в телефон, потом завершил звонок, огляделся и обнаружил, что я улыбаюсь ему.

Боже, сегодня он выглядел еще лучше, чем вчера. На нем были синие слаксы и белая рубашка с рукавами, закатанными до локтей, и расстегнутой верхней пуговицей. Впадинка на его горле выглядела так маняще, что мне захотелось лизнуть ее.

— Доброе утро.

Его щеки порозовели.

— Да. Полагаю, теперь оно доброе. В прокате автомобилей наконец-то нашли мой запрос. Им потребовалось для этого всего два часа, а мне — всего лишь покричать несколько раз. — Он положил свою папку на стойку регистрации и глубоко вздохнул. — Простите. То еще выдалось утречко.

— Но в итоге вы получили машину?

— Да, спасибо. Огромную. Я не совсем уверен, что именно гиперкомпенсировала команда проектировщиков, разрабатывая подобный дизайн.

Я посмотрел в окно и, увидев на парковке белый «ленд ровер дефендер», улыбнулся его комментарию о гиперкомпенсации.

— Если вы собираетесь ездить по бездорожью, то без машины с хорошим крутящим моментом не обойтись.

— Да, верно. Не то чтобы я собирался заезжать в слишком опасные места. — Эта мысль, похоже, немного пугала его. — Во всяком случае, надеюсь не заезжать. Топографические карты могут вводить в заблуждение.