Твои ямочки меня теперь бесят! Невинность твоих глаз и улыбки - мой главный враг!

А Хаски улыбнулся неожиданно.

- Я тебя ждал, мой Бастард! - выдал совершенно спокойный голос Аристократа, а потом он сам поднялся с дивана. И в результате мы оказались очень близко друг к другу.

Хаски смотрел на меня, как на безвольную статую.

- Ты знаешь, что такое семья!? - мои слова никто не прервал. А Хаски вроде бы опешил от лавы ненависти. Желаю, чтобы она тебя сожгла и оставила навсегда рубцы, как ты на мне.

- Ты... Ты не человек! - продолжала громко.

Во мне кипел котел эмоций, столько всего невысказанного, наболевшего. Гематома на сердце и ты, мразь, ее сделал мне своими ударами, внешних повреждений не оставил, но внутри всё болело.

Двумя сжатыми кулаками и кистями рук ударила со всей доступной силой по груди Хаски. А он позволил, при этом от удара сделал неловкий шаг назад, упершись в диван. Я слышала, как застрял воздух в его горле, когда ударила.

Мечтала повторить удар и не сдержалась. Еще раз! Двумя зажатыми кулаками по груди, обтянутой спортивной курткой. А Хаски и слова не сказал в ответ. Молчал.

Если бы дотягивалась, ударила бы по лицу или в глаз, но поскольку рост не позволял приходилось по груди.

- Не смей трогать мою Алису! - занесла руки опять, но третий раз Хаски не позволил. Заблокировал удар, поймав мельтешащие запястья.

В моем взгляде вся ненависть Вильмонтов к Хаски сосредоточилась. Только посмей ее проигнорировать.

Хаски держал мои кисти играючи, а я попыталась сделать замах и вновь ударить. Не получилось, силы у него немерено.

- Ненавижу! Ненавижу тебя! - взвизгнула громко, глядя Хаски в его пустые глаза. А он молчал на выпады. Ждал лучшего момента, чтобы ударить?

С последними слова почувствовала, как силы внезапно покинули. Я отпустила их и злость, и ненависть и боль, желая теперь одного — вновь не видеть мужчину перед собой, как и раньше.

- Как ты можешь? - спросила у него. Голос тоже ослабел, гнев быстро испарился из организма. Слишком быстро, я не успела насладиться им.

Руки по-прежнему в захвате Хаски, и он не спешил отпускать их. Попыталась разглядеть в голубых глазах хоть что-то, похожее на раскаяние, сожаление, в, конце концов, любые эмоции.

Сейчас Хаски будто бы младенец — прозрачно чист.

Попыталась вернуть руки, но Дмитрий пресек мое действо.

- Отпусти, - приказала может быть не слишком внятно, пряча глаза на мужской груди. Взял меня за кисть правой руки и повел на выход в темноту. На полу увидела планшет валявшийся.

Хаски привел нас в мужской туалет. Даже не пытаюсь вырваться. Если ты чего-то хочешь ты добьешься. Свет освещал слишком ярко после кромешной тьмы. Мужчины возле писсуаров, хоть и находились ко мне спиной, но все-таки я отвернулась от зрелища к стене.

- Эй! - прокричал кто-то недовольно, но Хаски, как повелитель.

- Ушли! - на приказ мужчины поспешно натянули штаны, джинсы. У кого, что было. - Это всех касается! - повысил Дима голос, обращаясь видимо к тем, кто находился в кабинках.

Может быть его в лицо все узнавали, может этот командный тон, но хозяина сего помещения боялись. Суматоха, мужчины с опаской оглядывались на Хаски, но выходили из туалетных комнат, оставляя нас одних.

Собеседник громыхнул дверью за последним человеком и обернулся ко мне. Сразу захотелось отойти назад, что я и проделала. Затылком коснулась холодного кафеля, а взгляд поднялв вверх на светлый потолок и на ярко горевшие лампочки. Смотрела и смотрела не моргая, пока блики не начали плясать перед глазами. Эмоции вышли наружу все без остатка, больше не осталось ни одной внутри. Я выжата до конца.

Хаски молчал и не двигался. Ждал удобного момента ударить? Пусть. Мне все равно теперь.

- Хоть на секунду представь себя на моем месте, – начала тихо говорить, едва не шепотом. И не понимала, зачем это говорила. – Представляешь, как жить в моей шкуре? – голос должен был звучать грозно, а звучал он жалко, хрипло, то прерывался, то возобновлялся.

- Я восемнадцать лет каждое утро просыпалась, надевала маску Аристократки и улыбалась всем и врала, врала, врала, день изо дня. А в чем я виновата скажи мне. В чем моя вина? У меня спросили кем я хочу стать, когда на свет появлюсь? - я покачала головой и улыбнулась. – Меня просто родили не запланированно. Мне не давали выбора. Мне дали паспорт и сказали – улыбайся, девочка, ты - Анна Вильмонт, для всех Аристократка с большой буквы. По всем документам – Аристократка, а по сущности Бастард. Куда деваться, Хаски? У Бастардов я теперь тоже не их. У вас я тоже не ваша. Кто я? Может ты знаешь ответ? - глаза опустила на мужчину, стоявшего передо мной, потому что глаза уж очень начали слезиться от яркого света. Ответа на заданный вопрос не получила и махнула рукой, продолжив:

- Бастард посмел изображать из себя голубую кровь. Она не достойна быть такой, как мы. В глазах каждого считается это пренебрежение передо мной. Словно вы чем-то выше меня. Так вот - вы не выше, Бастарды намного честнее, порядочнее и добрее, чем вы, - выдохнула воздух, отсоединила лопатки от прохладного кафеля и подняла руки примирительно ладонями вперед. - Всё... я успокоилась. Высказалась и довольна.

Опустила руки вниз и зачем интересно рассказала ему о наболевшем? Что он мог сказать в ответ? Уже хотела развернуться, чтобы уйти, когда услышала, как отмер Хаски:

- Я здесь не причем. Алиса действительно упала с лестницы, а Олеся ей помогла — вызвала врача...

А я вцепилась в бусы-заколку на груди. Топик сдерживало от падения с тела небольшое украшение. Бусинки металлические были пришиты к ткани и оборачивались вокруг моей шеи. И вот это украшение очень помогало успокоить нервы. Я непрестанно теребила бусинки.

- Я? Ээээ? - не могла собрать мозги в кучку. - Не причем? Видишь, я каждую катастрофу ассоциирую с тобой, - попыталась улыбнуться в этой напряженной обстановке. Хаски сделал внезапный шаг в мою сторону, а я назад отступила, но проблема - там стена была.

Макушкой невольно стукнулась о черный кафель туалетной комнаты, но не обратила внимания.

Выпалила из себя:

- Я все равно тебя ненавижу! - он наступал медленно, боясь спугнуть добычу, которая попала в капкан. Наблюдал, не торопился. Когда подобрался ближе я постаралась лопатками врасти в кафель. Туалет и Хаски рядом ассоциировались с чем-то плохим.

Хотелось зажмуриться от морального давления рядом с ним. Он невероятно большой по сравнению со мной и как-то это давило всегда.

- Это хорошо, - я расслышала довольные нотки в его голосе.

Это как? Неуверенно подняла взгляд на него. Встретилась с голубыми, спокойными и даже, кажется, улыбающимися глазами Хаски и поверить не могла.

- Я предпочту, чтобы ты ненавидела меня, а не это равнодушие, что демонстрируешь Шмонту. Ты ненавидишь меня, и эта ненависть внутри не дает тебе возможности забыть обо мне. Просыпаешься с утра и думаешь обо мне. Едешь в университет, учишься, получаешь смс от меня и все время ненавидишь и думаешь обо мне. Вечера и ночи ненавидишь и думаешь обо мне. У меня точно также, за исключением ненависти.

Наверное, так ощущает себя человек, которому леской сдавило горло, и он в предсмертных муках ловит галлюцинации. Он не шутит? Я, не мигая, изучала мужское лицо, эти идеальные контуры губ-уточки, нос. Почувствовала дыхание на своих волосах.

Руки Хаски внезапно скрестил на этой серой олимпийке спортивного костюма. Даже не переоделся после нашего утреннего происшествия, при условии, что он чистюля и переодевается чаще чем женщина. На каждое мероприятие по-разному надо выглядеть. Или здесь все время сидел? И, кажется, небольшой запах алкоголя от него.

Я ведь правильно его поняла? Его мысль?

- Эмм... - очень сложно смотреть в его холодные голубые глаза, они как льдинки всегда замораживали до сердца. - Зачем тебе ненависть? А разве ты не хотел, чтобы я...я... полюбила тебя?

Почувствовала, как огонь забурлил по крови, едва не сжег всю мою кожу, руки, шея загорелась, щеки. Я ЭТО спросила у Хаски!? А вместо ответа увидела, как медленно губы растянулись, явив ямочки для меня. Сглупила, да? Не правильно поняла его мысль? Он же не об этом? Или об этом говорил?