Тяжелая грусть овладела американцем. Его грызло раскаяние, что он взял с собой Мюриэль, и Гертон не мог понять своей слабости.

"Нужно думать, - сказал он себе, - что для каждого человека наступает свой час, если не целый период безумия". Будучи человеком действия, решительно проводящим свои планы, он не понимал своей нерешительности перед Мюриэль. Мюриэль никогда его не покидала. Она осталась последней в его роде, после того как Гертон потерял своих двух сыновей на взорвавшемся от мины у берегов Испании корабле "Thunder". С тех пор он не мог противостоять желаниям и прихотям своей дочери...

Поднявшийся к рассвету туман уничтожил четкость очертаний; свет луны, преломляясь в парах тумана, исказил облик деревьев; звезды заволоклись бледной дымкой и мерцали, как гаснущие лампадки.

И без всякого повода Айронкестль представил себе Мюриэль, похищенную Коренастыми, его стали преследовать кошмарные видения...

Три шакала остановились у костра, повернувшись в сторону огня. Гертон с какой-то симпатией смотрел на их собачьи морды, острые уши, зоркие глаза. Но они убежали и скрылись в перелеске. Все снова погрузилось в молчание.

"А все-таки враг не ушел!" - сказал себе путешественник. Однако ничто не обличало его присутствия. Лес, казалось, был населен только хищными зверями, и десятки тысяч травоядных бились у них в когтях и зубах при последнем издыхании.

Вопреки всему, на Гертона действовали смутные чары ночи это безмолвие, прерываемое легкими шумами, треском огня, трепетным бегом животных, вздохом листьев. Туман побледнел и поднялся до звезд предрассветной мглой. Капли росы шипели, падая в костер; трое негров внимательно следили за светом нарождавшегося дня, как будто исходившим не только от неба, но и от деревьев. Пугающие предрассветные миражи рассеялись в один миг. Наступил день. В неведомой чаще воспрянули миллионы живых существ, не боящихся теперь жить Гертон вынул карманную Библию и с сосредоточенностью людей своей нации стал читать:

33. "И превратит Он реки в пустыни, и иссякнут источники;

34. И бесплодной станет земля, носящая злых.

35. А пустыни превратит Он в водное пространство и иссохшую землю в источники. 36. И поселит Он там тех, кто алкал и жаждал".

Гертон сложил руки для молитвы, ибо его жизнь была разделена на две не соприкасающиеся меж собой части: в одной была его вера в Науку, в другой - вера в Откровение.

- Дело в том, - вымолвил он про себя, - чтоб сделать животных неуязвимыми... Можно было бы спасти козочку, прижегши ей рану.

Мелькнула чья-то тень. Еще не повернув головы, он знал, что это была Мюриэль.

- Милая, - шепнул он, - я плохо сделал, исполнив твое желание.

- А ты уверен, что у себя на родине мы не подверглись бы какой-нибудь еще большей опасности?

Взяв Библию из рук отца, она открыла наугад и прочла: "...и освободит тебя из охотничьих капканов и от злой смерти избавит тебя".

- Кто знает, - со вздохом вымолвила она, - что происходит теперь в Америке!

Юношеский смех прервал ее слова, и рослая фигура Гютри выросла пред потухающим костром.

- А что там такое может случиться, чего бы не было до нашего отъезда? Полагаю, что тысячи кораблей наводняют гавани Соединенных Штатов, что железные дороги перевозят граждан, возвращающихся с купаний в города, что заводские гудки ревут, что земледельцы думают об озимых посевах, что добрые люди ужинают, так как теперь у них вечер, что автобусы, трамваи и кэбы шныряют по улицам Балтиморы...

- Не подлежит сомнению, - серьезным тоном сказал Филипп, - но могут быть и крупные перевороты.

- Землетрясение? - спросил Фарнгем.

- А почему бы и нет? Разве землетрясения безусловно невозможны в Англии и Франции? Во всяком случае, Соединенным Штатам они известны. Но я разумел другое...

Яркий свет, творящий жизнь и несущий гибель, овладел лесом. Последние костры угасли. Среди ветвей леса замелькали крылья.

- Что же мы теперь собираемся делать? - спросил Гертон.

- Завтракать, - ответил Сидней. - А после завтрака будем держать военный совет.

Курам передал приказание; два негра принесли чай, кофе, консервы, варенье, сухари, копченую буйволятину, колбасу. Гютри принялся за завтрак весело и энергично, как всегда.

- Как поживает самец-горилла? - спросил он Курама.

- Он все еще не пришел в себя, господин, а Коренастый начинает просыпаться.

Филипп ухаживал за Мюриэль. Молодая девушка, грызя сухарики и запивая их чаем, озиралась кругом.

- Они все еще здесь, - прошептала она, указывая на группу человекоподобных, спавших у огня.

- Странно, - ответил Филипп. - Я думаю, Курам прав: они боятся Коренастых, но тем, конечно, не до них, когда приходится выслеживать таких врагов, как мы.

Большие бирюзовые глаза Мюриэль заволоклись грезой. Филипп тихо декламировал про себя:

Et comme elle, craindront de voir finir leurs jours

Ceux, qui les passeront pres d'elle!

(Как и она, бояться будут смерти,

Кто жизнь проводит близ нее)

Гютри, справившись с копченым мясом и консервированным кофе, сказал:

- Ну, теперь начертим план действий. Пока мы на этой стоянке, нам нечего бояться Коренастых. Чтобы напасть на нас, они должны стать у нас на виду. Но мы не можем оставаться без дров и воды. До воды целая миля пути. И топливо необходимо.

- Что мы выигрываем, сохраняя стоянку? - спросил Маранж.

- Мы выиграем в том отношении, что постараемся сделать насколько возможно неуязвимыми тех из наших негров, которым не хватает металлических макинтошей, и как можно лучше защитить наш скот, гибель которого была бы бедствием для нас.

- А если эти проклятые каннибалы получат подкрепление?

Гертон с тревогой взглянул на Курама.

- Может ли это быть? - С тревогой спросил он.

- Может, господин... Но рыжие Коренастые редко действуют сообща... разве что против голубогрудых. Их племена живут далеко друг от друга.

- В таком случае столько же и даже более шансов, что в походе наши враги встретятся со своими сородичами.

- Значит, лагерь сохраняем? - беззаботным тоном спросил Сидней.

- Таково мое мнение.

- И мое, - поддакнул сэр Джордж.

- Как обстоит дело с запасом воды, Курам?