- Ну, очертания его плывут, если приглядеться. Давайте проверим по локатору, у него должно быть записано в памяти.

- Локатор работает плохо, - отзывается Раздолин. - Отраженный сигнал очень слабый, на пределе приема...

- Но давайте все-таки попробуем, - предлагает нетерпеливо Редфорд.

На зеленоватом экране возникает дрожащий, неправильный овал. Заметно, что его контур как бы слегка сдвигается то чуть наружу, то немного вовнутрь, как бы колышется, но очень медленно, плавно, почти незаметно.

Кают-компания "Гагарина". Здесь все, кроме вахтенного Лежавы.

- Почему такое полное безразличие к нашему появлению? - задумчиво говорит Раздолин, машинально перебирая пальцами похожие на пчелиные соты кнопки автоматической фонотеки. Врывается то мелодия "Болеро" Равеля, то звучит бархатный, низкий голос чтеца: "Роняет лес багряный свой убор, сребрит мороз увянувшее поле...", то назидательно вещает лектор: "Выделение хилюсных клеток как особого элемента интерстициальной железы..."

- Юра, прекрати, я прошу тебя, - раздраженно говорит Стейнберг по-английски.

- А меня удивляет безразличие не к нам, - продолжает Леннон, - а к закону сохранения энергии. Берет энергию и ничего не отдает взамен. Накапливает? Как? Где? В таком ничтожном объеме? Пятиэтажный дом - ведь и тот больше, смешно сказать... Если бы еще...

Но слова астронома прерываются восхищенно-удивленным возгласом Лежавы, оставшегося на вахте в командном отсеке:

- Смотрите! Смотрите!

- По местам! - кричит Седов.

- Что у вас там? - с тревогой спрашивает динамик голосом Зуева. "Гагарин"? Я двадцатый, доложите обстановку.

- Я четвертый. Все видно, все видно как на ладони, - говорит Лежава срывающимся от волнения голосом.

А в иллюминаторе происходят воистину волшебные превращения. То, что недавно было лишь расплывчатым, темным пятном, прямо на глазах начинает высвечиваться словно изнутри. Странное, серебристо-зеленоватое тело, висящее в космосе, меньше всего напоминает космический корабль. Это скорее увеличенная до невероятных размеров инфузория, гигантская модель микроорганизма, медленно, плавно пульсирующая, словно капля какой-то нерастворимой в пустоте жидкости. Эти движения - неправильные, не предсказуемые логикой предыдущего наблюдения, - не содержали в себе ничего тревожного, опасного и в то же время властно приковывали к себе взгляд, так что невозможно было оторваться от этой невероятной, едва ли даже во сне доступной космической фантасмагории.

15 ноября, суббота. Земля - Космос.

Зуев за большим круглым столом в кабинете Центра управления:

- ...и как итог, за прошедшие две недели мы имеем лишь весьма натянутое, более чем спорное уравнение энергетического равновесия. Мы не знаем по-прежнему, что это такое: обитаемый корабль или автомат. А мистер Уилкинс, - он кивнул высокому седому человеку за столом, - сегодня справедливо заметил, что это может быть вовсе не пристанище разумных существ, а одно разумное существо, само по себе живущее в космосе и путешествующее без всякой аппаратуры. Сколь это ни фантастично, но и такое может быть тоже. А почему нет?

- А почему да, Илья Ильич? - тихо говорит другой ученый, сидящий против Зуева. - Зачем нам все эти домыслы из фантастических романов? Нам нужны только факты, а не "мыслящие сверхамебы"...

Один из ученых говорит лениво, срезая острым ножичком кончик сигары:

- Давайте честно скажем друг другу: мы все представляли себе несколько иначе. Мы говорили о контакте, а прошло уже 14 дней, и никакого контакта нет...

- Это мы знаем, - перебивает Зуев человека с сигарой. - У вас есть позитивные предложения?

- У меня даже негативных нет, - лениво говорит тот.

Затененный командный отсек "Гагарина". У пульта в кресле один вахтенный - Седов. Маленькие огни пульта чуть высвечивают его лицо. Сначала кажется, что он спит. Но это не так. Он думает.

- Саша... - Из сумерек люка выплывает Редфорд. - Это я...

- А, Ален, садись. - Седов встрепенулся. - Ты что не спишь?

- Я всегда плохо сплю в космосе.

Помолчали.

- Саша, мы все об этом думаем, но опять чего-то ждем, как тогда ждали в подводном доме. Я тоже военный человек и уважаю приказ, но ты же понимаешь, что надо действовать.

- Земля пока молчит, - говорит Седов.

- Что значит - молчит? - раздраженно говорит Редфорд. - Запроси еще раз!

- Зуев не тот человек, которого можно взять кавалерийским наскоком, ты знаешь это не хуже меня, - говорит Седов.

- Что он сказал? - спрашивает Редфорд.

- Он сказал по стандарту: "Гагарин" должен быть на связи и ждать распоряжений". Но, правда, сказал это не стандартным тоном.

- Самое глупое, что может сделать Зуев, - это советоваться с Кэтуэем, проворчал Редфорд. - Я уверен, когда Кэтуэя рожала мама, он все равно сумел каким-то образом согласовать с конгрессом свое появление на свет...

Кабинет в Центре управления. Круглый стол ученых.

- Кэтуэй предлагает ждать, но я не понимаю, чего мы будем ждать, горячо говорит Зуев.

- Но ведь ничто и не мешает нам ждать, - говорит человек с сигарой.

- Против этого трудно возражать. - Зуев пожимает плечами. - С другой стороны, ждать мы могли и на Земле. И экспедицию мы отправили не для того, чтобы ждать, а для того, чтобы разобраться, чтобы узнать и понять.

- И мы очень многое узнали, - говорит человек с сигарой. - Контакта нет; это тоже результат. В науке отрицательный результат - тоже результат...

- И опять мне трудно возразить, - все более раздражаясь, говорит Зуев. - Но я хочу спросить: что мне отвечать космонавтам? Единственное предложение, предполагающее действие, пока что исходит от них. Они ждут нашего разрешения уже третьи сутки.

- А кто возьмет на себя ответственность дать им такое разрешение? спрашивает ехидно старичок в "академической" черной ермолке.

Пауза. И никто не смотрит друг на друга.

- Я, - негромко говорит Зуев. - Я возьму. Я имею на это полномочия моего правительства.

Все повернулись к нему.

- Это большой риск, Илья Ильич, - говорит старичок.

- Кто не рискует, тот не выигрывает, - это человек с сигарой.

Зуев резко оборачивается на последнюю фразу.