Я немного прогулялась по тротуару. Не так уж и много людей были здесь по какой–либо причине. Нас окружали уродливые серые плиты и голые деревья.

– Я думала мы поедем в какой–нибудь парк или вроде того.

– Возможно, если бы это была свадебная съёмка, – сказал он прямо позади меня, и я подпрыгнула на месте. – АВЭК современное агентство. Съёмка в парке была бы слишком традиционной.

Я обошла вокруг разломанного пенопластового контейнера.

– А это современно?

Он навёл на меня объектив, но не сделал фото.

– Позволь мне делать свою работу. Если фотографии тебе не понравятся, мы пойдём в парк.

Я вздохнула.

– Договорились.

– Пойдём, – он направился к бетонной стене с углублениями и разрисованной граффити. Я последовала за ним, не скрывая замешательства. Он взял меня за плечи и прислонил меня спиной к зданию, лицом к улице. Взяв меня за подбородок, он поднял мою голову, поворачивая то на дюйм вправо, то на миллиметр влево. Он хмурил брови, концентрируясь. Не было ничего романтичного в его прикосновении, но, несмотря на это, в моей голове творилось безумие, и я не могла отвести взгляд от его лица.

– Красивая, – пробормотал он.

– Мы ещё ничего не сняли.

Он отступил на шаг.

– Сними пальто.

Я спустила его с плеч, но не знала, куда его положить.

– Я…

– На землю. Бросай. Ну же.

Неохотно, пытаясь не сдвинуть голову, я отбросила его на пару футов, чтобы оно не попало в кадр. С шарфом я поступила также. Вот для чего нужна химчистка.

Он уже начал снимать, хотя я ещё не заняла позицию.

– Подожди. Стой. Что я должна делать?

– Просто стой там. Не улыбайся.

Не улыбаться для съёмки оказалось сложнее, чем я предполагала. Мои мышцы лица подёргивались всё сильнее, чем больше я старалась их расслабить. Я, чёрт возьми, не знала, что делать с руками.

Он опустил камеру.

– Забудь о съёмке. Просто посмотри на меня.

Я так и сделала. Солнце сияло прямо над нами, глаза Финна были ошеломляюще зелёного цвета.

– Хорошо, – сказал он, – просто продолжай смотреть на меня. Думай обо мне.

– Одну секунду, – я закрыла глаза, и передо мной возник образ Финна, когда я увидела его в первый раз в коридоре, его белая майка, влажные от пота волосы. Я снова открыла глаза. Я представила, что я нахожусь здесь, чтобы изучить его, понаблюдать за ним в его стихии. Он сделал фотографию и затем что–то настроил. Я была растеряна. Годами я жила без камеры, пока у меня не появился смартфон. Когда я упомянула об этом на нашем третьем свидании, Натан резко поднял голову. Я запуталась, когда это было? Или на четвёртом свидании? Мы были в Мексиканском ресторане в Hell’s Kitchen, и выпили по две маргариты.

– Замри, – внезапно сказал Натан, сидя напротив за маленьким уютным столиком.

– Что…

– Не двигайся. Просто оставайся на месте,– он сфотографировал меня. – Я хочу показать её моему отцу. Он не верит, что ты самая красивая девушка на Манхэттене.

– Натан,– я закатила глаза, в тайне надеясь, что он и вправду верил во все комплименты, которые мне говорил. Через какое–то время я узнала, что он верил в каждое произнесённое слово.

Только через пару месяцев я узнала, что у меня на щеке было пятно от авокадо. Теперь,когда я ворчу по поводу стоимости ниток или кофе, Натан показывает мне этот снимок, и мы складываемся пополам от смеха.

– О чём ты только что подумала? – спросил Финн.

– Что? – я моргнула будто от вспышки. Я медленно возвращалась в реальность. – Я не знаю, – солгала я. – Ни о чём. А что?

– Постарайся вернуться в это состояние. Ты не улыбалась, но выглядела… счастливой. Это было идеально.

Слишком поздно. Момент был упущен. Идеально. Такое вообще может существовать? Я никогда в это не верила до встречи с Натаном. Моё детство определённо было несчастным. Мои родители пропустили мой пятнадцатый день рождения, потому что потеряли счёт времени в казино. Когда я задувала свечку на капкейке, который принёс мой брат, я пожелала новых родителей, идеальных. Это был не единственный раз, когда я этого желала.

– Я просто следую твоим указаниям,– сказала я Финну.

– Тогда будь естественной,– он подошел и протянул мне камеру. На экране я немного сузила глаза и расслабила губы. Мои щёки раскраснелись от холода. Он поднял моё пальто и накинул мне на плечи. – Пойдём дальше. Тень от серого здания немного тебя затемняет.

Я последовала за ним, бережно прижимая к груди его аппаратуру. Я была не совсем уверена, что мне понравилось фото. Для работы на нём было слишком много эмоций. Но я решила не указывать на это прямо сейчас.

Он остановился перед стеной из красного кирпича.

– Вот это место подойдёт. Как ты себя чувствуешь?

От моего дыхания образовывался пар, но я не дрожала.

– Хорошо.

Он погладил меня по руке вверх и вниз, прежде чем начал растирать плечи. Даже через шерстяное пальто я почувствовала, какими сильными были его пальцы. И снова, в его прикосновении не было ничего сексуального, но моему телу стало тепло, и не только от его рук. Всегда приятно, когда о тебе беспокоятся, заботятся, даже если это длится всего пару секунд.

– Готова? – он снял с меня пальто и положил его на землю. – Облокотись на стену.

Он забрал у меня камеру и отступил назад не оглядываясь. Парочка в стёганых пальто чуть не сбила его с ног. Он даже не заметил, сфотографировал, посмотрел, что получилось и снова вернулся ко мне. Он отодвинул меня от стены и поправил причёску, переместив волосы вперёд на плечи. Он пропустил сквозь пальцы пару прядей и расположил их на платье. Кожу головы начало покалывать, затем покалывание распространилось дальше по шее и до кончиков пальцев. От ощущения, возникшего между ног, я втянула в себя воздух.

Он тут же посмотрел мне в глаза. Морщины между его бровей стали глубже. На долю секунды показалось, что он вообще забыл, что мы здесь по работе. Он облизал нижнюю губу. Жар отразился в его глазах. Я видела его и раньше, но в этот раз он был очень интенсивным, хотя я точно не могла припомнить, когда он так смотрел на меня раньше.

– И снова здравствуй,– прошептала я.

Его лицо расслабилось.

– Привет.

– Ты сказал это, когда мы впервые встретились. Почему?

– Я говорил тебе, я принял тебя за другую соседку.

– Кто–то ещё в здании выглядит как я?

Он поднимал мой подбородок, пока моя голова не дотронулась до кирпичной стены. Моё горло было выставлено на показ. Он отошёл от меня, чтобы сделать фото, которое даже и близко не могло быть профессиональным. Я выпрямилась, он не остановил меня, просто изучал моё лицо.

– Твои глаза зачаровывают, как будто ты носишь цветные контактные линзы.

– Откуда ты знаешь, что я их не ношу?

Он наклонил голову.

– Теперь можешь улыбнуться.

Следующие десять минут он был весь в работе. Подходил ближе, приседал на корточки, вставал. Говорил “облокотись на эту ногу” и “скрести руки”, “давай попробуем без помады”.

У меня заняло добрых пару минут, чтобы стереть толстый слой помады. Он наблюдал за мной, смеясь.

– Ты как будто целовалась с клоуном,– он взял мою косметичку и нанёс немного жидкой основы вокруг губ спонжем. Его прикосновения согревали. Мне было некуда смотреть, только на него. Его губы были ярко розовыми, как и кончик носа. Они были приоткрыты, нижняя так и просила, чтобы её куснули. Я подумала о том, что должно быть у него замерзли руки и лицо.

Финн оставил меня, а сам направился на середину улицы. Он хотел, чтобы я надела пальто, затем сняла, накинула на плечи. Он всерьёз возмущался, когда ему приходилось отходить, чтобы пропускать машины. Мне нравилось наблюдать за ним, зная, что он изучал меня через объектив.

С ударом молнии он опустил камеру. Мы оба посмотрели на небо. Огромная серая туча образовалась вдалеке.

– Чёрт, давай возвращаться, – наконец сказал он, собирая свои вещи.

Я быстро надела пальто и шарф, и затем вызвала такси. Теперь, когда съёмка закончилась, меня затрясло, будто до этого мое тело сдерживалось. Мои щёки болели. Я размяла шею.