По-настоящему пострадал один Альгис Жюрайтис: попал (пожизненно!) в черный список палачей "передового" искусства. "А Жюрайтис-то был прав!" — заговорили на московских кухнях либерально мыслящие музыканты, протрезвев летом 1997 года. Спустя двадцать лет Юрий Петрович привез свою "Пиковую даму", изуродованную до неузнаваемости, на родину ее автора…

…После мировой "премьеры" Любимова как режиссера-диссидента в 1977 году в Париже, он еще целых семь лет продолжал работать на два "фронта" — две сцены: отечественную и зарубежную. Со скандалами, но только в Москве, за границей — ни-ни! Более того, Раиль (не имевший с СССР дипломатических отношений!) без просьбы о политическом убежище… Он поставил за рубежом десятки опер, в том числе русских. Слухи о триумфах до нас не доходили…

Как преступник возвращается на место преступления, так Ю. П. Любимов в 1990 году вновь обращается к постановке "Пиковой дамы" в постмодернистском стиле, т. е. к проекту 1977 года, не реализованному в Париже.

В 1990 году весь цивилизованный мир по решению ЮНЕСКО отмечал 150-летие со дня рождения великого русского композитора Петра Ильича Чайковского и 100-летие со дня создания "Пиковой дамы". Стечение этих дат позволило Юрию Петровичу напомнить о себе за счет Чайковского на сцене театра в Карлсруэ (Германия). А в 1993 году к 100-летию со дня гибели композитора Любимов взял еще один реванш за неудачу с Гранд опера — поставил "Пиковую" в Боннской опере с двумя солистами из бывшего СССР. Это "творение" и было явлено нам нынешним летом. Что-то вроде немецко-русского СП: с немецкой стороны — деньги, декорации, костюмы, три солиста, с нашей — оркестр, хор и солисты театра "Новая опера", среди которых заметно выделялась Эмма Саркисян в роли Графини. Вокал был небезупречен, но все искупалось артистизмом и… голым черепом. Лысая дама "пик" — это что-то освежающе новенькое… Не более, чем постмодернистский прикол, но сколько разговоров!

8 и 10 июня меломаны и театралы Москвы брали приступом МХАТ имени Чехова в Камергерском переулке. Таких аншлагов театр не знал со времен отцов-основателей. Днем ломились журналисты: не пропустить репетицию…

Все смешалось в постмодернистском мире. Главой оперного спектакля стал режиссер, не способный прочесть ни одной ноты в партитуре! Но у Юрия Петровича политика всегда подминала искусство, загоняло его в прокрустово ложе модных тенденций и беспредельной свободы самоутверждения.

Новая "Пиковая дама" (благодаря голому черепу правомерно лишить ее масти "пик" и именовать "Лысой дамой") замедленно "похудела". Начало оперы с гулянием в Летнем саду и у Канавки знаменитым квинтетом, а также сцена у Канавки просто выброшены. "Пастораль" из третьего действия усечена на две трети. Финальные сцены также подверглись "секвестрированию". Зияющие партитурные "дыры" прикрыты речитативами Томского, которые сопровождает клавесин. Музыку для клавесина написал А. Шнитке, якобы сохранив все лейтмотивы оперы. Честно говоря, в московской премьере клавесинную фактуру очень трудно было расслышать. И вообще, с восприятием музыки было сложно: видимо, из-за недостатка репетиций оркестранты иногда фальшивили, расходились с солистами. Солисты, в т. ч. исполнители ведущих партий А. Стеблянко и Л. Шевченко, тоже были не на высоте, особенно последняя: в роли Лизы она казалась старше своей бабушки Графини…

Не будучи музыкантом, Юрий Петрович с музыкой Чайковского не только не церемонился, он вообще не делал на нее ставку. Он потрясал другим: постановочными эффектами, которые благодаря усовершенствованной до фантастики машинерии европейских театров, их высокой технической оснащенности легко достижимы и оглушают, как исполнители "хэви металл". Динамичность всего действия, быстрая и неожиданная смена сцен, трансформация театрального пространства, игра света — все это завораживает, как в цирке. А в музыкальном театре хочется музыки… Музыка во всем объеме, безусловно, помеха постановочной концепции, в основе которой оказался Герман с его любовью… к метафизике! Это, конечно, сокрушительная новость и совершенно невероятная для "Пиковой дамы" метаморфоза. У Пушкина Герман любит деньги и бедную девушку Лизу. У Чайковского герой страдает от любви к Лизе — прежде всего. У Любимова Лиза — лишь частность на пути к метафизике…

Чтобы сохранить интерес к повествованию, друг Германа Томский нараспев рассказывает нам содержание недостающих сцен. Однако клавесинные "включения", диссонирующие с первозданной музыкальной материей, вытаскивают спектакль из первоначально задуманного жанра и сообщают ему опереточную поверхностность. Что остается в осадке? Спецэффекты. Виртуальная реальность, которая перекраивает авторские замыслы по своим схемам.

Оправданий на этот счет у Любимова и его поклонников сколько угодно: и якобы перенасыщенность музыки трагизмом, и заказной характер некоторых сцен (прежде всего "Пасторали"), и падение интереса к этой опере, и динамизм современной жизни с ее клиповым видеомышлением, скоростями информационных процессов и т. д. и т. п. Ответ может быть только один: напишите свою "Пиковую даму", господа! Слабо?

Какие бестрепетные руки нужно иметь, чтобы так кромсать то, что было написано на одном дыхании, в глубоком затворничестве, в состоянии величайшего душевного напряжения, когда творец способен подняться на такую недосягаемую в обычной жизни высоту, где можно быть наедине с Богом. Чайковский написал оперу в немыслимо короткий срок: за 43 дня. Для этого укрылся от всех друзей и знакомых во Флоренции и день за днем — с короткими пометками в дневнике о ходе работы — писал. Сам себе удивлялся. Радовался. Огорчался. Однажды ночью чуть не сошел с ума от привидений. Поставив точку, занемог на целую неделю.

Как надо не любить Чайковского, чтобы так изуродовать его! Выбросить из партитуры главный драматургический узел: любовь Германа к Лизе. Это Чайковский исповедовался о себе. Это тема его жизни и творчества: невозможность, недостижимость человеческой любви. Это его покаяние, за которое он заплатил вынужденным самоубийством.

Успех "Пиковой дамы" при жизни Чайковского был необычайным: в Петербурге, Москве, Киеве и Праге она была поставлена в первый же год своего создания. Она не сходит с оперных сцен. Отдельные арии стали концертными шлягерами. Говорить о падении интереса к ней?

Наша отечественная "демократическая" элита вынуждены Чайковского презирать: слишком национален. А мир его любит. Но мир ширпотреба, упрощенного жизневосприятия и "клиповой" культуры не выносит контекста, подтекста и прочих сложностей. Он любит сенсации, не задумываясь над их ценой и происхождением. Ю. Любимов нашел способ сделать из Чайковского сенсацию. И, кажется, долгоиграющую? Хотя скепсиса у нашей критики было больше, чем восторгов. А по ходу спектакля некоторые зрители покидали зал, протестуя против неоправданно разрекламированной акции.

Долговечна ли слава, замешанная на нелюбви и спекуляциях?

Юрий Петрович выжал из обстоятельств своей жизни максимум возможного: деньги, славу, благополучие. Не зря вез в Москву "Лысую даму": отыграться за прошлое, получить из рук Ельцина Государственную премию и дать старт празднованию своего юбилея.

80 лет — библейский возраст. Время собирать камни. Самый увесистый — не камень, а булыжник — приготовила Майя Плисецкая. Вот что она пишет о Любимове в своей книге:

"…А еще туда же и "гонимый режиссер" Юрий Любимов, дружбу с коммунистическими главарями водивший, сам в партии состоявший, в клубе НКВД усердно служивший, почетные коммунячьи звания получавший, в любимом Сталиным фильме "Кубанские казаки" в главной роли фиглярничавший… Но теперь ретиво выдает подзатыльники направо-налево. Он-де, дескать, один сознательный борец за правду-матушку был…"

Смешные у них разборки, у "демократов"… Но ведь сами же выбирают путь: от великого до смешного.

Ольга ГЕНКИНА