— От меня воняет, — пожаловалась Голдберг, складывая выпотрошенную рыбу в корзину.

Они поднялись вверх по склону к палаткам, где пахло сырой кашей и дымом. У костра на земле сидел Фенстермахер, склонившись над выделанной шкурой. Натянув на деревянную раму два куска кожи, он пытался сшить их, и, судя по всему, это давалось ему нелегко.

— Проснулась, — проворчал Фенстермахер, не поднимая головы. — И уже кричит — пожалуй, будет поразумнее своего папаши, хотя можно ли быть тупее?

— Спасибо, что присмотрел, Уинни, — поблагодарила его Голдберг, и, положив рыбу у костра, вымыла руки теплой водой. Закончив санитарную обработку, она понюхала пальцы и нырнула в одну из палаток. Хани лежала на спине, обложенная мехами, и сосредоточенно играла с пальцами ног. Голдберг наклонилась, подняла дочку, усадила на колено.

Над озером нависли тяжелые мрачные тучи, грозя разразиться дождем. Всего лишь несколько дней назад астронавты уже пережили настоящую бурю. Голдберг укутала ребенка мягким мехом рыкуна, девочка еще крепче уцепилась за мать, явно не желая расставаться с ней.

— Не могу поверить, что Шэннон разрешил тебе пустить эти шкуры на детское одеяло, — заметила Доусон. — Такой мех — и впустую.

Фенстермахер молча сопел, не отрываясь от работы, зажав зубами конец кожаной полоски. Услышав замечание Доусон, он пробормотал что-то неразборчивое.

С вершины холма по-прежнему доносились глухие удары топоров: Тукманян и Шмидт не прекращали работы уже три часа. Чуть в стороне от палаток, удобно устроившись на превращенном в кресло чурбане, восседал Уилсон. Рядом с ним лежал небольшой топорик аборигенов. Буккари и Шэннон что-то оживленно обсуждали с Тонто, примостившимся на стволе поваленного дерева. Юный охотник с недавних пор повсюду сопровождал лейтенанта, вызывая шутки матросов.

— Эй, шеф, — окликнула Уилсона Голдберг. — Я устала от женской работы. Чем мы занимаемся? Шьем и чистим рыбу.

Уилсон и Буккари повернулись в ее сторону. Шэннон сделал это еще раньше, правда, его взгляд был устремлен на Доусон. От долгого сидения у костра Уилсон вспотел.

— Тебе не повезло, бедняжка Голдбрик! — он нахмурился. — Не знаю, что и сказать. Вот! — подняв с земли топорик, Уилсон швырнул его к ногам женщины. Тонто непроизвольно вздрогнул. — Займись моим делом — наколи дров и перенеси к костру, а я с удовольствием что-нибудь заштопаю. Да! А уж потом у меня найдется время и для другой работы. Моей. Да! Настоящая мужская работа — повар!

— Эй, Ганнер! Успокойся, — вмешалась Буккари. — Голдберг пошутила.

— Хм, — фыркнул Уилсон. — У нее это хорошо получается.

— Не в самый лучший момент ты зацепила Уилсона, — сказала Буккари уставшей матери. — Наберись терпения. У тебя на руках ребенок, а Доусон сейчас не в той форме, чтобы помочь как надо, всему свое время.

— Конечно, лейтенант, — вмешалась подошедшая Доусон. — Боже, шеф! А я и не знала, что ты так заработался. Шуток не понимаешь? А мы-то с тобой все время по-хорошему.

— Слушай, Доусон, найди себе другой объект для развлечений. Твоего размера, — проворчал Уилсон.

— Это уже лучше, — ответила Доусон. Она подмигнула Шэннону, обняла Голдберг и подтолкнула к тропинке.

— Пойдем-ка, бедолага, посмотрим, как там ребята управляются.

Обе женщины пошли вверх по склону, не заходя в палатку. Голдберг сменила руку, на которой лежала малышка, и поправила меховое покрывало. Они уже подходили к карьеру, где мужчины обтесывали камни. По обе стороны от тропинки стояли крепкие, высокие деревья.

— Сука! — вырвалось у Голдберг.

— Извини? Ты это о ком? Уж не…

— Дерьмо! Кто она такая, чтобы читать мне лекции? «Наберись терпения!» Как же! Офицер! Босс! Да у нее и понятия нет, каково нам приходится.

— Перестань! Хватит! — попыталась остановить подругу Доусон.

— Она, как чужая. Откуда ей знать, что это такое быть женщиной! Вся собачья работа достается нам, а она расхаживает, как королева! Дрянь!

— Успокойся, Голди! Ты несешь чушь! — Доусон остановилась и, придерживая рукой живот, глубоко вздохнула.

— Что бы она запела, если бы забеременела. Это ей не приказы отдавать… сволочь!

— Ну уж! Ты не права! — Доусон прислонилась спиной к дереву. — Нам повезло, что она такая сильная. Вряд ли ты захотела бы поменяться с пей местами, даже ради билета домой. Ей приходится беспокоиться обо всех! Думаешь, легко командовать этими тугодумами? Хочешь попробовать? А ведь она это делает! И они ее слушаются. Да, она босс! — Доусон покачала головой.

— Ну да. А что им еще делать? Она же не дает забывать, что все остальные — младшие по рангу, — не сдавалась Голдберг.

— Чушь! Да дай им Буккари малейшее послабление, они же растопчут и разорвут ее на части. Ты и сама знаешь, что будет — закон джунглей. Тебе это нравится? — Доусон икнула.

— Но…

— И в том, что мы беременны, не надо никого винить! — не дала ей сказать Доусон. — Кроме самих себя.

— А я и не знала, что ты сама по себе забеременела, — съязвила Голдберг.

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Закон на твоей стороне. Пока ты не забеременеешь. А потом вся ответственность ложится на твои плечи. И все последствия. Так ведь? Так отдай должное Буккари за то, что она не забеременела. Ей и без этого нелегко. Я ей не завидую.

— Да кому она нужна? Замороженная… Доусон рассмеялась.

— Наших парней это не остановит. И я не согласна с тобой, она симпатичная и вовсе не холодная. Да ты и сама это знаешь. Просто ревнуешь.

Голдберг внезапно расплакалась, ее сейчас же поддержала Хани.

— Перестань, милая, — мягко сказала Доусон. — Извини, но просто несправедливо вешать всех собак на Буккари, — она забрала себе малышку, погладила, и та перестала плакать.

— Ты права, — всхлипнула Голдберг. — Но я так устала… от холода, от грязи. Устала чистить рыбу… устала есть ее. Ох, Нэнси, нас никогда не спасут.

— Кто знает? Но, обвиняя во всем Буккари, делу не поможешь. Ей тоже нужна наша помощь, — она обняла Голдберг за плечи и притянула к себе. Та напряглась, но освободиться не смогла; в животе Доусон уже билась новая жизнь. Женщины обнялись, и только малышка Хани, заплакав, вернула их к реальности.

Доворнобб и Катеос вместе отправились в очередную экспедицию. На этот раз пилот — а им оказался Лолле — выбрал в качестве района поисков отдаленное плато, где он был однажды четыре года тому назад. Вторым пилотом был Эт Авиан.

— Эт Силмарн рассказывал нам о крылатых существах, которые обитают в горах за рекой. Вы их видели? — поинтересовалась Катеос.

Она села поближе к пилотам, а Доворнобб остался в пассажирском отсеке, где спал на полу.

— Три раза, — ответил Лолле. — И всегда только издали. Но встретить их можно лишь на севере. Просто неуловимые. Парят в восходящих потоках, достигая немыслимых высот.

Он выглянул в иллюминатор и поставил автопилот в режим следования вдоль русла реки.

— Официальные отчеты относятся к более раннему времени. Тогда на них охотились, как и на других генелланских животных, ради меха. Крылатых существ было много, но за период мехового промысла их число значительно сократилось. Отвратительное занятие.

— Эт Силмарн с насмешкой отозвался об их интеллекте, — сказала Катеос.

— Он ошибается, — ответил Лолле. — Они разумны. На некоторых нашли одежду из кожи и оружие — я видел фотографии. В те времена научные экспедиции часто бывали в северных широтах, искали редкие металлы. Но вот уже почти двести лет, как туда никого не посылали.

— А почему прекратились исследования? — спросила Катеос. — По-моему, нужно побольше узнать об этих существах.

— Наше правительство не хочет тратиться. Снарядить такую экспедицию трудно, а организовать ее работу еще труднее, и притом опасно. Долина — весьма неуютное место: холодно, много овцебыков, отвратительный запах — даже дыхательные маски не помогают. А еще громадные медведи, по всей долине полным-полно медведей, не говоря уж о хищных ящерицах, рыкунах и орлах. Все время приходится быть настороже. Вулканы выбрасывают много пепла и сернистого газа. И холодно… холодно. Да, опасное место.