- С ним никогда не знаешь. Он и со мной теперь то и дело так…
Рассмеявшись, он спросил о моих родных. Я рассказал, что мама умерла, и он ответил: его родительница тоже скончалась довольно давно. Закурив, он потянулся к соседнему столу за пепельницей.
- Что поделываешь?
Я рассказал, что преподаю в колледже и стал писателем. Потом спросил, видится ли он с Чо-чо и остальными. Выпустив струю дыма, он покачал головой:
- Не-а.
Вид у него стал довольно грустным, и мы немного помолчали. Я не знал, что сказать.
- Так ты писатель? - спросил он. - Что пишешь?
- Рассказы и романы.
В его глазах загорелся огонек, и он налил нам обоим.
- У меня есть для тебя история. Ты спрашивал про Чо-чо и банду? Тогда слушай!
- Валяй…
- Все это произошло давным-давно, после того как ты уехал, но до того как Хоуи открыл свою пиццерию, приблизительно в то время, когда сынишку бармена Фила ограбили на рельсах.
- Да, помню, мама об этом рассказывала.
- Ну так вот, ни один из нас, ни я, ни Чо-Чо, ни Волчок, ни Марсик старших классов не закончили, и жили мы по-старому, вот только увязали все глубже. Мы пили, ширялись и начали ходить на серьезные дела, например, однажды вломились в супермаркет и взяли сигарет на пару сотен долларов, а иногда угоняли тачки и продавали их на лом одному из родственников Марса. Иногда нас ловили, мы отсиживали по паре месяцев.
Профи мы не были, а потому время от времени приходилось подыскивать работенку, и конечно, одну паршивее другой… Однажды вечером сидел я в "Тропиках" с парой пива, и тут зашел один парень, я помнил его по старшим классам. Твой брат его, наверное, знает. Так вот, он заговорил с барменом. Помнишь старика Райана?
- Ага, - сказал я. - Он смешал мне мой первый коктейль. "Ширли Темпл".
Ленн рассмеялся и продолжал:
- Ну, тот парень вернулся в город. Оказывается, закончил колледж инженером, получил хлебное место у Граммена, собирался жениться и только что купил большой дом на берегу залива. Я случайно его подслушал и подумал: вот черт, мне бы тоже не помешало! Но со мной такое не случится. Правду сказать, я смотрел на фреску и думал, что я, как тот тип в лодке, навечно застрял вдалеке от хорошей жизни. Ну, знаешь, начал понимать, что со старой придется скоро завязывать.
Нет, я не плачусь по пьяной лавочке, но давай по-честному, нам с ребятами жизнь не слишком улыбалась: дома почитай никакого, родители-пьяницы и все такое. Мы с рождения были кончеными. Нам проще запугивать людей, чтобы нас уважали, чем добиваться этого иным путем. Мне казалось, все прут к свету, а мы сидим в потемках и жуем объедки. Мне тоже хотелось нежиться на пляже. Мне хотелось дом, жену, мальчишку и долгие тихие вечера у телика. Да если бы Бог допустил, они и сейчас стрясали бы со старшеклассников карманные деньги.
А так как было ясно, что обычными средствами мне ничего не получить, я решил: нам нужен один большой грабеж, одно настоящее дело, чтобы добыть денег на жизнь. После мы разбежимся, и я пойду вперед один. Я долго мозговал, что бы такое провернуть, но ничего не придумал. Мы столько лет провели, перебиваясь по мелочам, что я просто не мог переключиться… Но однажды вечером мы сидели вон за тем столиком, пили, и пучеглазый Волчок (в глазах-то, почитай, один белок) вдруг брякнул кое-что, и мне показалось, что лодочка на несколько футов приблизилась к берегу.
В квартале Волчка только что поселился один старикан. Знаешь Элис-роуд, переулок за Минервой? Так вот, поселился этот дед, слепой, в инвалидной коляске. Помнишь Вилли Харта, парня из старших классов с пластмассовой клешней? Его младшая сестра Мария, которую Волчок, кстати, трахал время от времени в сарае своего деда, когда не нюхал растворитель, устроилась к нему работать. Убиралась по дому, вывозила на прогулку и так далее.
Мария рассказала Волчку, что старикан с причудами и, хотя английский понимает, себе под нос бормочет на каком-то чужом языке, на испанском, как она думала. Мария, если помнишь, гением не была, так что старик хоть на китайском мог лопотать… А еще она сказала, что у него не все дома, потому что у него есть шахматы, в которые он играет сам с собой. Она как-то спросила, выигрывает он или проигрывает, а старик ответил: "Всегда проигрываю. Всегда".
Но всерьез заинтересовали ее фигуры. Она сказала, это красивые золотые монстры. Старикан не любил, когда его отвлекали посреди игры, но она не могла утерпеть и спросила, правда ли это золото. "Да, - ответил он, - литое золото. Фигуры очень редкие, стоят сотни тысяч долларов. Очень старые. Шестнадцатый век". Лучшее в рассказе Марии было то, что шахматы он держал в ящике комода - без замка.
Так вот, слепой и в инвалидном кресле, а у него золота на сотни тысяч баксов. Без замка. Конечно, я тут же решил, что это надо прибрать. Заставил Волчка узнать у Марии, когда она обычно вывозит старика гулять. Его звали мистер Де'сна. Я хотел хорошенько его рассмотреть. Подумал было - не вломиться ли в дом в его отсутствие, но в дневные часы в том районе нас обязательно увидели бы. Несколько дней спустя мы медленно проехали мимо, когда она катила его по улице.
Он скрючился в кресле: лысая макушка, как очищенный арахис, сам весь худой и измученный. Руки у него слегка дрожали. На нем были черные очки, уж конечно, чтобы прикрыть зенки, и черный прикид, как у пастора, только без белого воротничка.
- Вон он, тип с нашим золотом, - сказал я, когда мы проехали мимо.
- Слепой в коляске? - переспросил Марс. - Да он же на ладан дышит, такой и сам все отдаст.
Мы решили не ждать, а провернуть дело той же ночью.
У копов были наши отпечатки, поэтому мы стырили по паре пластиковых перчаток в супермаркете, ну таких, простеньких, по пенсу за десяток. Пообещали Марии долю, если будет держать рот на замке и, уходя домой, оставит заднюю дверь открытой. Она согласилась. Думаю, потому что была влюблена в Волка. Я предупредил ребят: во время дела никаких имен не называть. План был такой: попасть внутрь, перерезать телефонный шнур, сунуть старику в рот кляп и собрать золотишко. Просто и ясно.
Наступил вечер, и первую его половину мы провели здесь, в "Тропиках", наливаясь для храбрости "Джеком Дэниэлсом", а после полуночи погрузились в "понтиак" Марса. Припарковались мы на соседней улочке, пробрались во двор, а оттуда перелезли через десятифутовый частокол в сад Десны. Мы все были бухие, и перелезть оказалось непросто. Я не потрудился прихватить фонарик: старик все равно слеп и можно зажечь свет, но не забыл наволочку, чтобы унести золото. Прихватил и лом - на случай, если Мария наврала про замок.