Менестрель смолк, а потом затянул новую песню. Шайнара никогда не слышала её прежде, и незаметно вскоре вся превратилась в слух. 

… Рождённый лордом иль купцом,

Знай, день придёт расплаты.

И ты не выкупишь у них

Прощение за злато. 

Меч Правосудия пронзит

Того, кто грабил без стыда,

И алой лентой подтвердит

Знак Вольного Суда…

Шайнара слушала звонкий голос певца и думала о том, что если бы такие Вольные Судьи существовали на самом деле, то, может, они нашли бы убийц, напавших на её деревню, а потом казнили бы их всех. И Дарга с Юхгаром особенно… Шайнара застонала. Некоторые из воспоминаний, которые она старательно держала на самом дне своей души, начали подниматься наружу…

…Хоть стены замка высоки,

Но не дадут спасенья.

Не защитит власть короля

От чаши искупленья…

Стемнело. На улицах всё ещё гуляли люди. Слышалась музыка, смех и веселье. Шайнара сидела, обхватив колени руками и уткнувшись в них головой. На рассвете её ждала казнь. Но девочка не боялась. Наоборот. Она ждала её и желала, как некое освобождение. Освобождение от рвущей изнутри боли, от воспоминаний, в одно мгновенье переворачивающих душу…

И хорошо, что казнь состоится не на Главной площади, а во внутреннем дворе тюрьмы (во всяком случае, так сказал Верховный судья). Девочке не хотелось, чтобы за её последними минутами наблюдали толпы зевак. Она хотела уйти тихо и быстро…

За дверью брякнули ключи. Шайнара вздрогнула. До рассвета было ещё далеко, но за ней уже пришли. Арестантку вывели во двор, и она увидела эшафот с обустроенной на нём виселицей. Девочка почувствовала внезапную слабость в коленях и едва не упала на землю. Но тут с другого входа, ведущего во внутренний двор, показались ещё несколько фигур. Они приближались, и свет их факелов отбрасывал на землю огромные уродливые тени.

Когда они подошли совсем близко, то в первом человеке Шайнара сразу узнала Верховного судью, и слабость в её коленях моментально исчезла. Девочка выпрямилась. А потом вся изнутри похолодела – следом за судьёй шли Дарг и Юхгар…

- Вот она, - сказал Верховный судья, обращаясь к своим спутникам, - забирайте и скажите Трёхглазому, что мы с ним в расчёте. И пусть убирается из города сегодня же. Завтра, по приказу лорда Артода, все дороги на юг будут перекрыты – очередная облава на работорговцев.

И прежде, чем Шайнара успела сообразить, что происходит, ей засунули в рот кляп и надели на голову мешок. Кто-то поднял её и перекинул через седло лошади. Животное недовольно фыркнуло и шарахнулась в сторону, на что его хозяин грубо выругался. 

Через некоторое время бандиты выехали за пределы празднующего города и остановились. Начинало светать. Шайнару опустили на землю и сняли с головы мешок. Место встречи проходило возле древней разрушенной башни недалеко от Гельдорана. Шайнара увидела перед собой толстого мужчину, у которого на лбу был уродливый шишковидный нарост.

-Трёхглазый, - обратился к нему Юхгар, - судья Оверин возвращает тебе долг этим, - он подтолкнул девочку вперёд. - Сколько дашь сверху?

Урод с наростом обошёл вокруг девочки, вынул кляп у неё изо рта, приподнял ей губу толстыми пальцами и осмотрел зубы.

- Откуда она? – спросил он шепелявым голосом.

- Не знаю, - соврал Юхгар, - какая разница?!

- У неё одежда рыбой воняет, - сказал толстяк, недовольно поводив носом.

- Помоешь. Тебе не привыкать.

- Сорок лавров за долг и двадцать сверху, - озвучил цену Трёхглазый.

- Это что шестьдесят? Да ты же сам за неё не меньше двух сотен получишь?! – возмутился Юхгар.

- В Дакарэш её ещё довезти надо. А значит, и кормить надо. А вдруг она сдохнет по дороге? 

- Нэ сдохнэт, - вставил Дарг. - Она крэпкая драль…

Толстяк ещё раз обошёл вокруг девочки и пощупал её плечи и икры.

-Ладно. Даю восемьдесят. Согласны – беру, не согласны – передайте Оверину, что его долг может и возрасти, если будет слишком затягивать с оплатой. 

Дарг открыл было рот, чтобы что-то возразить, но Юхгар перебил его:

- Согласны, - сказал он и угрожающе посмотрел на напарника. Тот сплюнул, но не произнес ни слова, - и ещё, завтра Артод устраивает облаву на южных дорогах. Так что, тебе лучше поторопиться.

Трёхглазый кивнул и дал знак одному из своих людей, которые тоже были на месте встречи, чтобы тот рассчитался с бандитами. Получив деньги, Дарг и Юхгар направились обратно в Гельдоран, а Трёхглазый подошёл к повозке, на которой стояла деревянная клетка. 

- Будешь шуметь, пожалеешь, - сказал он Шайнаре и развязал ей руки. Потом втолкнул в клетку и запер дверцу. 

Двое слуг накрыли клетку ветошью так, чтобы её содержимое стало не видно постороннему глазу. Трёхглазый сам управлял этой повозкой, а четверо его охранников, вооружённых мечами и облачённых в доспехи, ехали верхом. Рабовладелец повёз живой товар на юг, удаляясь всё дальше и дальше от Гельдорана.

***

Езда продолжалась уже несколько часов. Клетка подпрыгивала на ухабах, и девочка едва не билась головой о низкий потолок. Шайнара сидела в углу и лихорадочно соображала. Всё произошло так быстро. Она ещё не понимала, почему её не казнили, а продали какому-то уроду. Но третья встреча с бандитами, убившими её брата и отца, и обесчестившими её тело, окончательно вернула её к жизни. 

Теперь у неё появилась цель. И она не успокоится, пока не добьётся её. Раз её не собираются убивать, значит она найдёт способ убежать и найдёт способ отомстить. За всё отомстить. За сожжённый дом, за друзей, за Рыжего Фина, за отца, за брата… 

Брат… Берд… О, Берд… Горло сжалось, и волна жара прошла по ней с головы до ног. Но нет! Она больше не будет скорбеть до тех пор, пока не покарает убийц и вороньё не слетится на их трупы! Шайнара до дрожи сжала кулаки. И в эту минуту изнемождённая четырнадцатилетняя девочка испытала внутри себя рождение такой ярости, смешанной со злобой и гневом, мощь которой готова была сметать всё на её пути…

Клетка остановилась.

- Уйди с дороги! – услышала девочка голос Трёхглазого. 

Она отогнула краешек ветоши, накрывавшей клетку, и увидела, что им преградил путь всадник. Шайнара сразу узнала его широкополую шляпу и тёмно-синий плащ. Это был Морлав Тейн.

- Что тебе надо, старик? - вновь спросил Трёхглазый. - Убирайся с дороги!

Но Морлав Тейн и не подумал отойти. Он лишь спрыгнул с лошади и слегка хлопнул её по крупу, чтобы та отбежала в сторонку. 

-Ты, Жураб Рамский, рождённый в подвалах Таурена женщиной по имени Саглая и именуемый в народе Трёхглазый? – спокойно и как-то даже торжественно спросил Морлав Тейн.

- Возможно, - ответил тот. - У тебя есть ко мне дело, старик?

-Да, - сказал Морлав Тейн, и обращаясь к охране толстяка, добавил, - а вы можете идти отсюда. К вам у меня дел нет.

Те недоумённо посмотрели на своего хозяина.

- Ты слишком долго испытываешь моё терпение, старик, - сказал Трёхглазый, - и оно начинает иссякать.

Морлав Тейн пожал плечами и продолжил:

- Жураб Рамский, за убийство жены и своего нерожденного сына, а также за многолетнюю торговлю детьми на землях лорда Артода Гельдоранского Вольный Суд приговаривает тебя к смерти.

- Так ты Вольный судья?!– взвизгнул толстый работорговец. - Убейте его!

Двое охранников, обнажив мечи, поскакали на безумного старика. А тот стоял, не шелохнувшись, и только полы его плаща развивались на холодном осеннем ветру. Шайнара зажмурилась. Она не хотела видеть, как Морлав Тейн лишится головы. Он был добр к ней, хоть и не заступился в городском суде. 

Но когда девочка открыла глаза вновь, то увидела, как удаляются вдаль две лошади, и на каждой из них болтается в стременах безжизненное тело охранника. А старик всё стоял на том же месте, и, казалось, даже не изменил позы, лишь в руках его теперь поблескивал отполированный клинок.

Оставшиеся двое наёмников соскочили с лошадей и, обнажив мечи, бросились к Морлаву Тейну.