Больше вопросов не последовало и через пару минут все окунулись в нервный полудрем.

Елена проснулась от того, что кто-то лёгонько дёргал ее за плечо.

— Вставай. Твой черед дежурить, — прозвучало из темноты.

Девушка вылезла из нагретого телом спального мешка, и ее сразу пробрала дрожь. Сон как рукой сняло. Не жарко. Накинувши кожаную курточку с отрезанным правым рукавом, она направилась к Калебу. Надо попытаться поговорить с ним, пока есть такая возможность. Может, наедине он будет более разговорчивым?

Некромант снова куда-то собирался. Это происходило уже восьмую ночь подряд. Последовательность действий Калеба была всегда одинаковой: он будил Елену, доставал из багажника огромный мешок, брал с собой немного воды и уходил в темноту. Возвращался на рассвете, таща за собой всё тот же мешок, но уже не пустой. Интересно, что там? Да и когда вообще он спит?

Неуверенно переминаясь с ноги на ногу, девушка всё же решилась начать разговор:

— Тогда на арене, это же ты помог выиграть нашим?

— С чего ты взяла? — Калеб отрешенно ответил вопросом на вопрос.

— Я видела, как на твоей руке засветилась татуировка и в следующую секунду машина противника заглохла.

— А ты в курсе, что дальность любого заклинания не превышает ста метров, за исключением особо сильных чар? Я себя не считаю таким уж сильным некромантом, способным преодолеть этот барьер.

Точно. Как она могла забыть такую элементарную вещь. Щеки девушки начали принимать розовый окрас. Хоть бы в темноте этого не было заметно. Но почему тогда машина ирни заглохла? И зачем он колдовал?

Калеб, как будто прочитав ее мысли, быстро ответил:

— После гонки я проверил автомобиль проигравших. Ударной волной Ал повредил их двигатель. Поэтому машина и заглохла. А что до заклинания… Надо было проучить одного воришку. Всё! Приду на рассвете, — резко закончил разговор мужчина и, развернувшись, уверенным шагом ушел в темноту.

В лагере снова воцарилась тишина. Только гном негромко похрапывал.

Запрыгнув на капот машины, Елена запрокинула голову и придалась своему любимому занятию — любование звёздами. Ну вот не ровно она к ним дышала. Сегодня небо чистое, поэтому все видимые небесные светила были как на ладони.

Больше по привычке, чем по своему желанию, Елена попыталась найти Большую или Малую Медведицу. Четно. Она в этом мире уже который год, но прекрасно осознала еще в первый день, что здешние созвездия не имеют ничего общего с теми, на которые она любовалась с самого детства. Но каждый раз, поднимая голову, девушка все равно пыталась найти что-то родное.

В таком положении Елена просидела наверно часа пол, хотя казалось, что прошло пару минут. Пятая точка уже подмерзла и онемела, поэтому не помешало бы опуститься на землю, немного разогреться.

Пару приседаний и вот уже кровь во весь опор мчится по сосудам. Потеплело.

Вдруг что-то стало не так. Что-то изменилось. Вроде никакого движения в поле зрения, но тревога нарастала. Что ж такое? И тут до Елены дошло. Как-будто она всё это время сладко дремала, и ее неожиданно окатили ведром ледяной воды. Звук. Звук моторов. В противоположной от машины и квадроцикла стороне, где-то вдалеке, слышался рёв двигателей. Проклятье! Надо действовать. И очень быстро.

— Подъем! Бигом!

— Елена прекрасная, ну вот какого якоря нас будить? — пробубнил Ал.

— К нам едут гости.

Гном и человек подорвались как ошпаренные. Они тоже услышали звуки, не сулившие ничего хорошего. Нервно поглядывая в сторону, откуда доносился шум, Елена в спешке стала собирать свой спальный мешок и остальные вещи. Мысли проносились с космической скоростью. Быстрей. Быстрей. Они еще далеко, можно успеть убраться. Да и где этот Калеб шляется?

Тихие шаги сзади. Поворот головы. Летящий на встречу приклад. Темнота

Закат. Есть в этом явлении некая природная магия. Часть неба покрывается алыми тонами, солнце, как тлеющий огонек, медленно и бесповоротно затухает, а с противоположной стороны небосвода тьма поглощает остатки света. Очень завораживающее зрелище, с какого боку не посмотри, даже если смотреть лежа на земле и одним глазом.

Дорм наблюдал за закатом и не шевелился, и не потому что боялся испортить красивый момент, как любят писать поэты, а потому что ему было больно, по-настоящему больно. Глаз заплыл и ныл, а каждая мышца в теле решила, что за сегодня она выполнила свою годовую норму работы и взяла отпуск.

Дорм не знал, сколько он уже так провалялся и сколько б еще лежал без движения, но из состояния мертвеца его вывел запах. Запах костра и еды. Блаженный аромат неизвестно чего, булькающего и шипящего в котле.

Как бы сейчас не было плохо парню, его желудку намного хуже. Дорм не ел с того самого момента, как его вытолкали из грузовика и дали жалкие крохи съестного.

Молодой, растущий и изнеможённый организм требовал еды! И не просто требовал, а яростно вопил об этом громким урчанием. Парню даже показалось на мгновение, что вибрации, исходящие из его желудка, спровоцируют землетрясение.

Дорм попытался подняться. Ага, щаз!!! Пресс отказывался поднимать своего хозяина. Пришлось перевернуться на живот. Но и тут дело застопорилось, руки так же взбунтовались и не хотели напрягаться. Сын рыбака давненько не чувствовал себя таким беспомощным. В последний раз нечто похожее он ощущал, когда целый день махал кувалдой, помогая бате раздолбать кирпичную стену старого сарая.

Спустя пару минут, каким-то непостижимым образом и все время кряхтя, Дорм оказался на ногах. Держать равновесие было тяжело, но второго такого подъема парень точно не осилит.

Благодаря запаху еды, из мертвых восстало еще два тела: одно с рыжей головой, а второе — лысое и долговязое. Движения их были вялыми и очень медленными. Угнетающее зрелище.

Чуть в стороне, как и утром, Боров сидел на пне в своих неизменных бледно-желтых мешковатых штанах, босой и похлебывал что-то из дымящейся жестяной кружки. Перед ним полыхал костер, а рядом стояли три котла разных размеров накрытые крышками.

Гигант молча поставил свою кружку на пол, поднялся, сходил в шатер и вернулся с трема мисками, ложками, такими же жестяными чашками как у него самого и с огромным черным мешком.

Мешок он бросил на землю и снова присел на свой, судя по всему, любимый пень. Командир новобранцев, не удосужив своим вниманием раскаленный металл, голыми руками снял крышку с самого большого котла. Внутри была какая-то неизвестная каша рыжего цвета, смутно похожая на гречку. Боров деревянным половником наполнил три миски содержимым котла, поставил посуду подле себя и выжидающе уставился на непонимающих новобранцев, неуверенно переминающихся на трясущихся ногах.

— Если не хотите есть, то кашу в помойку, а тарелки вымыть, — эти слова повлияли на новобранцев лучше любых уговоров и предложений. Они медленно подошли и аккуратно взяли тарелки, каждую секунду ожидая какого-нибудь подвоха. Но их никто не собирался бить или забирать тарелки, поэтому они кружком уселись вокруг костра и начали уплетать кашу за обе щеки. Рыжая вязкая субстанция, между прочим, оказалась очень вкусной.

Пока новобранцы закидывали горючее в свои топки, Боров пододвинул к себе второй котел — значительно меньше первого. В нем оказалась просто вскипячённая вода.

Гигант повернулся, опустил руки за пень и достал оттуда деревянную шкатулку с резными узорами по бокам. Ну, это для Борова она была шкатулкой, а, скажем, в руках Худорбы — это средних размеров сундук, который он вряд ли смог бы удержать на весу.

Новобранцы, наверное, сильно бы удивились сему деревянному ларцу, но они были слишком увлечены ужином, поэтому будь сейчас в руках гиганта хоть крупнокалиберный пулемет, на их аппетит это никак бы не повлияло.

Боров бережно, как будто боясь повредить, открыл шкатулку-сундук. Внутри было около трех десятков тряпичных мешочков и примерно столько же маленьких стеклянных баночек. Недолго копаясь, гигант двумя пальцами вытащил одну из баночек, зубами достал пробку и вдохнул полной грудью аромат, исходивший от содержимого стеклянного сосуда. Внутри, плотно прижимаясь, друг к другу, лежали сухие фиолетовые веточки.