Свежий ветер прекратился, и атмосфера вновь наполнилась удушающими миазмами. Мог кто-то проскользнуть из гостиной…

— Поскольку не я отравил этот коктейль, — ответил Джим, — то кто-то наверняка туда проскользнул.

Дейкин быстро повернулся к остальным:

— Кто покидал гостиную, когда мистер Хейт смешивал последние порции напитков на кухне? Подумайте как следует — это очень важно!

Эллери зажег сигарету. Наверняка кто-то заметил, что он исчезал одновременно с Джимом. Это неизбежно… Но все заговорили одновременно, и Эллери выпустил облако дыма.

— Так мы никуда не доберемся, — заметил шеф. — Все пили и танцевали, а в комнате было темно, так как горели только свечи… Не то чтобы это что-нибудь особенно меняло, — неожиданно добавил он.

— Что вы имеете в виду? — быстро спросила Пэт.

— Я имею в виду, что это не так важно, мисс Райт. — На сей раз Дейкин говорил ледяным тоном, от которого словно похолодало в комнате. — Важно другое: кто распределял напитки? Ответьте мне! Потому что коктейль отравил тот, кто его подал!

«Браво, деревенщина! — подумал Эллери. — Ты не знаешь того, что знаю я, но, тем не менее, ухватываешь самую суть… Тебе нужно развивать твои таланты…»

— Вы распределяли их, Джеймс Хейт? — продолжил шеф Дейкин. — Никакой отравитель не стал бы добавлять крысиный яд в один из напитков и предоставлять всемогущему Господу решать, кто выберет отравленный! Нет, сэр, это не имеет смысла. Вы передали вашей жене отравленный коктейль, не так ли?

Теперь все тяжело дышали, как пловцы в прибой, а глаза Джима превратились в красноватые влажные ямы.

— Да, я передал его ей! — крикнул он. — Это удовлетворит ваше чертово любопытство?

— Вполне, — спокойно ответил шеф. — Но вы не знали одного, мистер Хейт. Вы вышли из гостиной, чтобы приготовить еще несколько напитков, принести бутылку, или еще за чем-нибудь. Вы не знали, что вашей сестре Розмэри срочно понадобится выпить и что ваша жена, которая, как вы думали, выпила целый стакан, сделала только пару глотков, а ваша сестра забрала у нее стакан и допила остальное. Поэтому вместо того, чтобы убить жену, вы убили сестру!

— Вы не можете верить, Дейкин, что я спланировал или сделал такое, — хрипло произнес Джим.

Дейкин пожал плечами:

— Мистер Хейт, я знаю только то, что говорит мне мой здравый смысл. Факты свидетельствуют, что у вас была возможность. Не знаю, имелось ли у вас то, что обычно именуют мотивом? Да или нет?

Вопрос был обезоруживающим. Эллери Квин буквально купался в восхищении изощренностью шефа полиции.

— Вы хотите знать, почему я должен был пытаться убить свою жену после четырех месяцев брака? — буркнул Джим. — Идите к черту!

— Это не ответ. Вам известна такая причина, мистер Хейт?

Джон Ф. вцепился в подлокотники стула, глядя на Герми. Но она не пришла ему на помощь — в ее глазах был только ужас.

— Моя дочь Нора, — пробормотал Джон Ф., — выйдя замуж за Джима, унаследовала сто тысяч долларов от своего деда. Если бы Нора умерла… они бы достались Джиму.

Джим медленно опустился на стул, беспомощно озираясь. Шеф Дейкин подозвал прокурора Брэдфорда. Они вышли из комнаты и вернулись через пять минут. Картер был бледен и старался ни на кого не смотреть.

— Мистер Хейт, — объявил шеф Дейкин, — я вынужден просить вас не покидать Райтсвилл.

Это работа Брэдфорда, подумал Эллери. Но не из сострадания, а из чувства долга. Ситуация серьезная, однако улик для обвинения недостаточно. Но, глядя на худощавую нескладную фигуру шефа Дейкина, мистер Квин понимал, что доказательства найдутся и, если не произойдет чуда, Джеймсу Хейту недолго остается свободно бродить по улицам Райтсвилла.

Сначала Райтсвилл мог говорить только о самом факте. Правда, о факте восхитительном. Труп в доме Райтов! Высокомерного, заносчивого первого семейства города! Отравление! Кто бы мог подумать? И так скоро после свадьбы!

Женщина… Кто она? Сестра Джима Хейта — Розали… Розмари… Нет, Розмэри. Собственно говоря, какая разница? Все равно она мертва. «Я видела ее однажды и сразу почувствовала в ней что-то неприятное. Только на днях я говорила мужу…»

Выходит, это убийство. Женщина, свалившаяся бог знает откуда, проглотила порцию яда в коктейле «Манхэттен», который предназначался для Норы Райт. Так сказано в газете Фрэнка Ллойда… «Фрэнк был там… Пьяная вечеринка… Она свалилась замертво с пеной у рта… Ш-ш, здесь дети!.. Уверена, что Фрэнк Ллойд рассказал не все… В конце концов, «Архив» — семейная газета!»

Хилл-Драйв, 460 — Несчастливый дом… «Помните статью в «Архиве» три года назад? Сначала Джим Хейт сбежал с собственной свадьбы, поставив Нору Райт в глупое положение, — а дом для них уже построили и меблировали! Потом человек, собиравшийся его купить, умер на месте! Я бы не переступила порог этого проклятого дома за все деньги в сейфах Джона Ф.!»

Несколько дней Райтсвилл был не в состоянии говорить ни о чем другом.

Началась осада, и Эллери «Смит» — Квин невольно оказался солдатом армии обороняющихся. Люди безостановочно ползли вверх и вниз по склонам Холма, словно муравьи, останавливаясь возле домов Хейтов и Райтов в надежде выяснить какую-нибудь подробность и с триумфом принести ее в город. Эмелин Дюпре еще никогда не пользовалась такой популярностью. Еще бы — ведь она жила буквально рядом! «Что тебе известно, Эми?» Она с удовольствием делилась информацией. Ее крыльцо превратилось в зал, арендованный народными массами. Если в одном из окон соседних домов показывалось чье-нибудь лицо, начинались крики и суета.

— Что с нами происходит? — стонала Гермиона. — Нет, я не хочу подходить к телефону!

— Мы в Комнате ужасов, — мрачно констатировала Лола. — Скоро какая-нибудь мадам Тюссо[36] начнет брать плату за вход!

После утра Нового года Лола не покидала дом Райтов, деля комнату с Пэт, в чьей ванной она по ночам стирала нижнее белье и чулки. От семьи Лола ничего не хотела принимать, питаясь с Джимом в Несчастливом доме. Лола была единственным представителем семейства, выходившим из дому в первые дни января. 2 января она сказала кое-что Эми Дюпре, заставившее ту побледнеть и бочком, как испуганный краб, поползти к своему крыльцу.

— Мы — восковые фигуры, — заявила Лола. — Джек-потрошитель, размноженный в семи экземплярах. Посмотрите на этих чертовых похитителей трупов!

Литовская прислуга Альберта Манаскас исчезла, напуганная происходящим, поэтому еду Джиму готовила Лола. Джим и Джон Ф. продолжали ходить в банк, но там не разговаривали друг с другом. Герми оставалась в своей комнате, прикладывая платочек к маленькому носу. Нора большую часть времени металась в жару, зовя Джима и поливая слезами подушку. Картер Брэдфорд закрылся в своем офисе в здании окружного суда, куда время от времени заходили мужчины в штатском, проводя в определенное время дня секретные совещания с шефом полиции Дейкином.

Эллери Квин старался никому не попадаться на глаза. Фрэнк Ллойд был прав — в городе ходили разговоры об «этом Смите — кто он такой?». Слышались и более угрожающие замечания, которые Эллери заносил в записную книжку под заголовком «Подозреваемый — таинственный незнакомец». Обычно он не отходил далеко от комнаты Норы. На третий день после преступления он поймал Пэт, когда она вышла, позвал ее наверх, в свою комнату, и запер дверь.

— Пэт, я думал…

— Надеюсь, это пошло вам на пользу, — вяло отозвалась она.

— Когда доктор Уиллоби был здесь сегодня утром, я слышал, как он говорил по телефону с Дейкином. Ваш окружной коронер, Сейлемсон, прервал каникулы и срочно возвращается в город. Дознание состоится завтра.

— Дознание?

— Таков закон, дорогая.

— Вы имеете в виду, что нам придется… выйти из дому?