Поэтому-то Телор ничуть и не удивился, что после того, как он, наконец, утихомирил Дери, жители Гаутейкра уставились на них в недоумении. Они явно видели в Телоре человека высшего сословия, хотя и понимали, что его спутника уж никак нельзя назвать столь же благородным и знатным. Сельский голова с радостью пригласил бы Телора к себе в дом, но боялся, что Дери своим непристойным поведением даст плохой пример его детям. И Телору пришлось быстро устранять эту заминку просьбой выделить им для ночлега сарай, который они уже видели и который был чист и лишь слегка попахивал прежними обитателями – козами, которые в теплое время года паслись по обыкновению на пастбищах. Сельский голова решил, что Телор – необыкновенно деликатный и тактичный человек. А дело было в том, что в сарае им меньше, чем в доме, досаждали блохи, вши и клопы. И как раз в тот момент, будучи в хорошем расположении духа, сельский голова и предупредил Телора, что тяжеловооруженный слуга их лорда привез известие о небезопасности старой дороги из Мальборо в Бат из-за развернувшихся там сражений и что поместье к северо-западу от них взято штурмом.

Телор поблагодарил за сообщение и заверил, что они поедут в совершенно другом направлении. Когда же они с Дери остались одни, он длинно и зло выругался. Его пригласил петь на свадьбе своего старшего сына лорд де Данстенвилл из замка Коумб, который как раз и находился к северо-западу от деревушки Гаутейкр: Телор не осмелился бы нарушить это соглашение, ведь в противном случае де Данстенвилл все равно разыщет его, и тогда не сносить ему головы. В то же время не было уверенности в том, что де Данстенвилл будет хозяином своего поместья, если они с Дери и наберутся смелости пересечь местность, охваченную огнем войны. Дав выход своему гневу, Телор проклинал тех, кто по всей стране то тут, то там разжигает бессмысленные, никому не нужные войны. Немного успокоившись, он повернулся к своему спутнику.

Дери отдыхал. На его лице было спокойное, умиротворенное выражение. Уродливое лицо скрывала тень, падающая от стены сарая, и Дери в этот момент казался необычайно красивым. Его большие, умные глаза светились мягким блеском, прямой нос и красиво очерченные губы казались еще более привлекательными в обрамлении блестящих черных кудрей и короткой ухоженной бородки. Кудри и бородка, аккуратно причесанные и необычайно красивые, совершенно не вязались со сквернословием Дери, которое так искажало его образ. Это замечали все, даже самые непроходимые тупицы. И все же большинство людей видели в Дери только его искривленное тело, невероятно широкие плечи, напоминающую бочонок грудь, нависающую над тоненькими ножками, которые скорее подошли, бы шестилетнему ребенку. Длинные руки карлика соответствовали его уродливому торсу, они почти касались земли, и еще больше подчеркивали всю несуразность его вида.

Дери тихонько засмеялся. Только с ним Телор мог позволить себе подобные вспышки гнева. Мягкие, учтивые манеры менестреля в сочетании с его вежливостью и самообладанием были не больше, чем искусной маской. Его кроткие голубые глаза и шелковистые каштановые волосы производили на окружающих самое приятное впечатление и абсолютно обезоруживали. Чисто выбритое лицо, помогавшее Телору выглядеть моложе своих лет, и гибкая стройная фигура вводили большинство людей в заблуждение – они считали его слабым человеком, не замечая крепких мускулов рук и сильной шеи менестреля. Это иногда спасало их от грабежа и насилия, так как преследователи просто презирали их. Дери даже удивлялся, почему люди не обращают внимания на тяжелую дубинку с железным наконечником в руках Телора. Может быть, они думали, что он пользуется ею как посохом? На самом же деле это было грозное оружие, с большим размахом, чем у меча, способное превратить в лепешку даже голову, защищенную шлемом. Дери уже приходилось видеть эту ужасную дубинку в действии.

– Итак, – спросил Дери, – как ты думаешь, это происшествие местного значения или же король... Имеет ли это отношение к королю?

– Думаю, нам нет смысла продолжать путь. Остановимся лучше в поместье сэра Роберта, – ответил Телор, опускаясь на землю и устраиваясь поудобнее у стены сарая. – Мы сможет узнать у сэра Роберта, безопасно ли сейчас путешествовать мимо соседнего с ним поместья.

Менестрель нарочно не обратил внимание на злой вопрос Дери. Он понимал, что имел в виду карлик, но не мог ответить на этот вопрос. Жизнь Дери сломали эти случайные войны, которым, казалось, никогда не будет конца. Сын богатого землевладельца, Дери был окружен любовью и заботой родителей, братьев и сестер. Эта любовь спасла Дери от озлобленности, вызываемой его физическим уродством, а его сила и ум снискали к нему уважение (ценой нескольких разбитых голов) односельчан и даже жителей соседних поместий. Эти его достоинства, плюс красота лица и добрый нрав (если, конечно, его не выводили из себя) даже помогли Дери добиться любви хорошей, трудолюбивой девушки. Но случилось так, что на их поместье напали, произошло сражение, и Дери лишился всего: и семьи, и жены, и дома, и земли, и скота. У него не осталось ничего... лишь он сам, озлобленный и убитый горем, но все же слишком сильный, чтобы умереть.

Телор нашел карлика, валявшегося на обочине дороги, словно никому не нужная падаль. Люди, взявшие Дери в плен, решили, что карлик не выживет и не сможет служить им игрушкой, И бросили его. Телор же подобрал карлика и выходил его. Но больше всего Дери мучился из-за того, что не знал, кто же убил и уничтожил все, что только у него было в жизни. Он не знал даже, кого ему ненавидеть, и поэтому ненавидел короля, который не мог держать в узде своих лордов и положить конец нескончаемым войнам, которые то и дело вспыхивали в разных концах страны. Телор не мог ничем утешить Дери, что бы он сейчас ни сказал, это прозвучит лишь повторением того, что он говорил уже много раз.

И, кроме того, Телор неловко себя чувствовал, произнося банальные утешительные фразы, потому что его жизнь разительно отличалась от жизни карлика. Семья Телора была благополучной и весьма зажиточной. Они жили в крупном городе Бристоле и славились искусством резьбы по дереву. Привилегированный город с отличной гаванью, Бристоль не опасался каких-либо лордов и даже самого короля.

Город гостеприимно принимал всех гостей, но если ему угрожала опасность, закрывались все входы и выходы из города, умелые и сильные ремесленники занимали позиции на высоких стенах. Река служила горожанам источником питьевой воды, а корабли, плывшие по ней, привозили все необходимое продовольствие. Бристолю были не страшны ни штурмы, ни осадное положение, он надежно защищал спокойствие своих горожан. Но, огражденный от всех треволнений силой и могуществом города, Телор чувствовал себя там, как в клетке, его просто душила эта атмосфера.

И дело было вовсе не в том, что Телору мешали стены города. Он понимал, что они символизируют надежность и одновременно строгие рамки поведения, позволяют горожанам жить в мире и согласии друг с другом, хотя им было тесно жить в своих крохотных переполненных домишках. Все эти поклоны, улыбки и другие обычаи, которые помогают ладить соседям, вызывали в Телоре лишь злость и возмущение. У него всегда были неприятности из-за его грубости, неучтивости, непристойного поведения, из-за того, что он бросил выгодную работу и начал вырезать из дерева музыкальные инструменты, а больше всего из-за того, что он сам играл на этих инструментах. Другие члены семьи Телора тоже умели изготавливать музыкальные инструменты, но делали это только по заказу, в то время, как Телор ничем, кроме этого, заниматься не хотел.

Вся родня Телора единодушно сошлась во мнении – хотя бесконечно жаль, что он так и не расстался с этим ремеслом, но тут уж ничего не поделаешь. Для всех оставалось загадкой, почему Телор не хочет жить так, как все. Но родители поняли, что уже слишком поздно что-либо менять, и, к его величайшей радости, уступили сыну. Его отдали в ученики к Юриону, менестрелю, своему старому постоянному заказчику. У Юриона были многочисленные поклонники в соседних замках и поместьях, его всегда тепло принимали. Конечно, это был сильный удар по общественному положению семьи, ведь сын преуспевающего резчика по дереву становился странствующим музыкантом, но родители Телора уже начинали опасаться, что если они не разрешат юноше стать учеником Юриона, он рано или поздно окончит свою жизнь на виселице. Им пришлось смириться с этим, они даже не отказали сыну от дома, а терпеливо ждали, когда ему, наконец, надоест болтаться по свету и он вернется домой, станет вежливым с соседями и снова начнет вырезать из дерева то, что ему будут заказывать. Вот так и получилось, что Телор колесил по дорогам совсем не потому, что ему негде было жить. Он сам хотел такой жизни, это был его собственный выбор, он ничего еще в жизни не лишался, и поэтому ему было так неловко утешать Дери.