Из пелены дождя, со стороны хвоста армии показался одинокий всадник. При его приближении охрана наместника сдвинула щиты и выдвинула копья, прикрыв Вара от возможной опасности. Завидев такого странного колючего металлического зверя, лошадь захрапела, встала на дыбы и забила передними ногами в воздухе. Успокоив животное, всадник (им оказался римский солдат – один из подчиненных Нумония) крикнул,- Обоз атакован варварами, конница Арминия перешла на сторону врага!

– Вот и Арминий нашелся, – негромко сказал Домициан, товарищ Антония, знакомый еще по первому походу Тиберия на Рейн.

– Силы противника,- выкрикнул Вар, обращаясь к гонцу.

– Около трех сотен конницы и, приблизительно двух тысяч пехоты,- ответил тот.

– Нумидий,- обратился Квинтилий Вар к командиру римской конницы,- немедленно отправь восемь турм к обозу, пусть нейтрализуют конницу противника. Передать по армии: не останавливаться, продолжать движение. Он повернулся к лагерному префекту. -Цейоний, до места намеченной лагерной стоянки еще далеко?

Две с половиной сотни римских всадников мчалось в конец растянутой колонны римской армии к обозу. Из-под копыт разгоряченных лошадей летел песок пополам с желто-бурой листвой. Завидев их, легионеры быстро уходили с дороги. Ближе к хвосту колонны стали встречаться тела убитых. И чем дальше, тем их количество становилось все больше. В основном это были тела римлян. Наконец показалось место сражения…

Примпил третьей когорты восемнадцатого легиона, заметив и оценив опасность происходящего у себя в тылу, развернул отряды лицом к врагу, и по сигналу трубы три манипулы быстрым шагом двинулись к уничтожаемому обозу. Увлеченные преследованием разбегающихся женщин, дележкой тряпок, утвари и вина из походных запасов, воины мятежного племени не сразу заметили приближение римских легионеров, сумрачные лица которых не предвещали ничего хорошего перепачканным кровью и разрисованным разноцветными красками грабителям. По сигналу трубы, строй легионеров качнулся, выпустив в воздух тучу пилумов, а затем с яростными криками рванулся на германцев. Первыми заметили приближающуюся опасность всадники Арминия. Понимая, что с плотным строем римлян им на данный момент не совладать, спешно отбрасывая уже увязанные тюки и перерезая глотки пойманным пленникам, увести которых не представлялось возможным, они вскакивали на коней и, подгоняя их, направлялись к стене леса. Менее дисциплинированные, полностью увлеченные процессом грабежа херуски, заметили римлян лишь тогда, когда длинные наконечники пилумов вонзались в незащищенные доспехами тела. Уверенные в победе, решившие, что римляне более не вернутся, тем не менее, германцы не дрогнули. С криком не менее яростным, чем у римлян, подхватив оружие, они рванулись навстречу легионерам. Столкнулись. Более мощные германцы в первом натиске сбивали с ног римского солдата, но тут же получали ошеломляющий удар скутумом (щит легионера) от его соседа по строю, и валились бездыханными под ноги набегающим легионерам. Но так было не везде. Сплачиваясь в некое подобие строя, прикрываясь щитами, варвары успешно отражали атаки римлян, замедляя и останавливая их продвижение вперед. Наступил критический момент, когда ни одна из противоборствующих сторон не могла добиться решающего перевеса в битве. Заметив такой расклад, из леса стали подтягиваться всадники Арминия, готовя дротики и ременные петли. И в этот момент во фланг завязшей в плотном строю легионеров толпе варваров ударила подоспевшая римская конница. Всадники на полном ходу вонзали копья в тела, вытаскивали мечи и врубались в плотные ряды мятежников, отбивая направленные в них копья, разя в заросшие лица, разрубая головы, отсекая руки с зажатым в них оружием. Кони в бешенстве визжали, били копытами, раскраивая черепа и продавливая грудь, как дикие звери кусали людей, вырывая куски плоти. Противник бежал, бросая мешающие бегству щиты, конные легионеры преследовали их до кромки леса, устилая мокрую траву неподвижными телами мятежников. Наконец последний враг повержен, конный отряд разбредается в поисках уцелевших после столкновения с людскими телами копий, командир всадников, проезжая мимо усталой пехоты вскидывает руку в приветствии, в ответ – восторженный рев десятков глоток, благодарных за неожиданное спасение. Затем – все как после боя – своих, раненых и убитых, в повозки и на носилки, вот только раненых почти и нет… Раненых врагов – добить, целое оружие – собрать. Обычные дела…

Прошло немало времени, пока были собраны разбросанные вещи, пойманы разбежавшиеся животные. Затем легионы вновь тронулись в путь. Люди, нервно сжимая в руках оружие, вглядываясь в темный лес по обе стороны дороги. График движения был нарушен. Лишь к вечеру армия подошла к временному укреплению, построенному довольно давно и успевшему изрядно обветшать.

Римские легионы, один за другим втягивались в ворота лагеря. Наконец последний пехотинец оказался внутри и ворота со скрипом захлопнулись.

Квинтилий Вар нервно ходил внутри штабной палатки. Стены, сшитые из кож, трепетали от налетавших порывов холодного ветра, языки пламени горевших в палатке светильников то опадали к самому фитилю, будто прижатые мокрой холодной ладонью, то расправлялись, устремляясь ввысь, отчего тени присутствующих выгибались самым причудливым образом. В палатке находились все старшие командиры: старшие трибуны- командиры легионов, трибуны- командиры когорт, префект лагеря и выборные от центурионов.

– Ну, что, – резко обернулся к собравшимся наместник. – Будут ли какие-нибудь соображения, мысли, по поводу случившегося сегодня днем?

– По поводу нападения могу сказать, что нападавшие – в основном отряды копейщиков племени херуски, а также незначительное количество воинов хаттов,- выступил вперед старший трибун восемнадцатого легиона Луций, – Ну, и конечно вся конница Арминия.

– Арминий! – заорал Вар.- Этот предатель! Завтра же объявить перед строем, что враг императора и Рима Арминий будет пойман и казнен в ближайшем будущем! Все его имущество и земли перейдут в казну императора. Ну, я тебе припомню, только попадись мне… Так, ладно, какие потери у нас в живой силе?

Цестоний, высокий худой мужчина лет сорока, откашлявшись, начал: – В общей сложности мы потеряли за сегодняшний день семьсот пятьдесят трех легионеров убитыми, сто шестьдесят девять ранеными, из них, согласно утверждениям медиков до утра не доживут восемнадцать. Потери среди слуг и обозных служащих достигают семисот человек. Основные потери пришлись на семнадцатый легион, его отряды охраняли основную часть припасов. Кроме того, мы потеряли вместе с разбитыми повозками треть провианта.

Потери среди противника, по приблизительным подсчетам, составляют четыреста человек, во всяком случае, таков приблизительный подсчет найденных тел.

– Ну,- стремительно обернулся, несмотря на свои немалые размеры легат к Омницию Требу, командующему семнадцатым легионом.- Что вы скажете в свое оправдание, почему ваши солдаты не могут отбиться от толпы варваров, ведь только благодаря действиям нашей славной конницы (благосклонный кивок в сторону Вала Нумония), мятежники были отброшены?

– Я отвечу, -медленно сказал Омниций, борясь с закипающим бешенством. – Кто приказал, оставить на охране летнего лагеря ветеранов моего легиона и заменить их молодняком, еще не бывавшем бою, кто приказал Арминию 'приглядывать за обозом'?!

– Ты забываешься! – взвизгнул Вар

– Возможно, но я не хочу, что бы неудачу этого похода повесили на меня!

– Ладно, разберемся с этим потом, – сказал легат, пристально глядя на префекта легиона. – А теперь разберем план действий на завтра. Он отхлебнул горячего травяного настоя из узорной золотой чаши, принесенного слугой, поморщился и продолжил: – Судя по всему, нас просто не отпустят, тем более, после событий сегодняшнего дня. Но на нас Римом возложена миссия по стабилизации положения в этом регионе, и наказать бунтовщиков наш долг. Завтра до рассвета мы выйдем из лагеря, пересечем ущелье и выйдем из этих лесов на свободное место, где и покажем грязным варварам мощь и величие Рима! Дорфы бунтовщиков будут разрушены, они сами рассеяны по лесам, как дикие звери, а вождей отвезем в Рим, где они будут преданы смерти на арене Колизея! Произнеся эту напыщенную речь, Вар оглядел толпу угрюмо молчащих офицеров.