Усилиями класса партийных бюрократов мир разделён на концентрационный лагерь, в котором находится треть человечества, и западный мир - носитель свободы, при всех своих недостатках. Отрицать этот факт или считать примитивным суждение о разделении мира на две системы можно только, когда утрачено чувство реальности.

Политические, исторические, экономические, научные, религиозные суждения различным образом отражают любую общественную систему. Они имеют свои особенности, и оценки могут быть грубыми, тонкими, практическими, теоретическими, моральными, аморальными и т. д. Средства техники могут помочь оторвать от земли тело; молитва, мистическое озарение возвышают душу, - концепции, исключающие фантазии приводят к возвышенному образу мыслей.

Когда тоталитарные режимы делают всё необходимое для сокрушения Свободного мира, по меньшей мере странно призывать человечество в заоблачные выси и считать политические суждения - суждениями "посредственного уровня". Непонятно также, как Солженицын успел забыть свои призывы к "вождям" об их отказе от мирового господства.* Можно считать и называть деятельность "вождей" посредственной, но она не перестанет от этого быть крайне вредной и опасной для всего человечества.

Солженицын против "страстных политических ярлыков". Его "Письмо вождям" не убедило партийных бюрократов и есть основание думать, что новая речь тоже не изменит их язык: они по-прежнему будут обзывать своих западных благодетелей империалистами, эксплуататорами, реваншистами, милитаристами, расистами. Так для кого пожелание Солженицына? Для западных политиков, поведение которых в отношении СССР и без того преисполнено робости, уступок, страха перед окриками "вождей", мечтающих поставить их на колени?

* "Письмо вождям", с. 47.

2. S.O.S. /Спасите наши души!/

"...главная опасность не в том, что мир расколот на две альтернативные социальные системы, а в том, что обе системы поражены пороком и даже общим, и потому ни одна из систем при её нынешнем миропонимании не обещает здорового выхода."

После этой декларации Солженицын довольно верно объясняет порочный путь цивилизации, построенной "на принципе: человек - мера всех вещей и человек превыше всего."

Письмами и призывами не воротишь веками упущенное; веру в Бога сразу не вдунешь. Центральный вопрос наших дней - борьба за сокрушение деспотий. Не следует отвлекать людей предложениями, которые при наличиии дружной элиты потребуют десятков лет трудов и борьбы. Сначала надо спасти человечество от гибели, а потом и, если возможно параллельно, заняться ремонтом душ. Одинаково относиться к обеим системам недопустимо: в Свободном мире поддерживается высокий уровень жизни, гражданские свободы, нет бесчеловечной эксплу-атации. Поскольку страны обеих систем населены людьми, не свободными от последствий первородного греха, они поражены пороками. Но на основании этого факта нельзя ставить знак равенства между тиранией и свободным миром.

Солженицын не видит здорового выхода ни для одной из систем, но гибель человечества не неизбежна, и пессимизм Солженицына необоснован. Мир в его развитии можно уподобить дереву. Его зеленая верхушка - Свободный мир, сухие сучья - тоталитарные режимы, живые ветви - страны третьего мира с самобытными традициями. Сухие сучья надо, как можно скорее убрать, иначе, если в них ударит молния, то от пожара сгорит всё дерево.

3. "Дуги гнут с терпеньем и не вдруг" /И. Крылов/.

"...мы научились уже, что физическим сотрясением государств, что насильственными переворотами открывается путь не в светлое будущее, а в худшую гибель, в худшее насилие. Но если и суждены нам впереди революции спасительные, то они должны быть революциями нравственными, то есть неким новым феноменом, который нам предстоит ещё открыть, разглядеть и осуществить".

Солженицын накладывает запрет на революцию /"насильственный переворот"/ в настоящем и будущем. Но не следует смешивать силу и насилие.* Освободители должны сокрушить режим, который держится на любых видах насилия; от них зависит, чтобы их борьба не перешла в насилие.

Не менее важно правильно понимать термин "революция".** Статьи о революции в учебниках и справочниках не основаны на универсальных законах природы и ограничиваются характеристикой явлений весьма различного происхождения. Осуждение любой революции разрешает существование диктатур и деспотий. Освободительные революции будут необходимы, пока хоть один народ на земле будет находиться в рабстве. Переворот 1917 года в России, который Солженицын по установившейся традиции тоже величает революцией, преследовал цели, не имеющие ничего общего с интересами населения. Народная революция в СССР в наши дни спасет человечество. Солженицын осуждает революцию, следовательно, он против подлинной освободительной борьбы с тоталитарным режимом. Легко представить реакцию на речь Солженицына против революции во время потопленных в крови восстаний в лагерях Экибастуза, Воркуты, Норильска, Джезказгана, Караганды, Чибию, Оркутана, в городах Новочеркасске, Темир-Тау, Александрове, Днепродзержинске, Муроме, Нижнем Тагиле и других, оставшихся безвестными. За железным занавесом мысли Солженицына о революции могут смутить только сломленных и неустойчивых. Друзья по тюремным нарам обругают и высмеют. Но хуже, когда Солженицын обращается к мировой общественности. В этом случае следует выкинуть из речей всё, что может послужить торжеству зла на земле.

Но Солженицыну следует отказаться от найденных средств борьбы с тоталитаризмом и заменить их феноменом, "который предстоит ещё открыть, разглядеть и осуществить". Непродуманное предложение Солженицына уводит от борьбы с режимом в СССР.

* "Осциллирующий мир", с. 225-231.

** Панин. "Какой путь выбрать" /Готовится к печати/.

Глава 6. СТАТЬИ В СБОРНИКЕ "ИЗ-ПОД ГЛЫБ".*

В декабре 1974 года в сборнике "Из-под глыб" появились три статьи Солженицына: "Раскаяние и самоограничение", "Образованщина" и "На возврате дыхания". Их автор продолжает настаивать на своих ошибках, а в ряде случаев их усугубляет:

1. Солженицын успел забыть о силе "вождей", которых упрашивает в "Письме вождям". Он обращается к подневольному народу, вообразив, что наступили времена тишайшего царя Алексея Михайловича. Недаром Солженицына преследует мысль о наших раскольниках и выпавших на их долю несчастьях. Народ, по мнению Солженицына, подготовлен выслушать его проповедь о раскаянии и самоограничении. Но Солженицын подменил народ самим собой и несколькими согласными с его установками диссидентами.

* Имка - пресс, Париж, 1974.

2. Выход из создавшегося в стране положения Солженицын видит в раскаянии и самоогра-ничении. У христианина в принципе не может быть возражений против этих требований. Но то, что было уместно предлагать в России до 1917 года - анахронизм после вот уже скоро 60 лет жизни в коммунистическом аду.

Подсоветским россиянам нужно не всенародно покаяться, а освободиться от режима. Покаяние пока что возможно лишь в грехах перед близкими. Если угнетённые серьёзно восприняли бы проповедь Солженицына о раскаянии и самоограничении, то они должны были бы заняться поисками своей вины в отношении "вождей" и соответственно ослабить сопротив-ление режиму и борьбу за своё освобождение. Зато солженицынская проповедь сослужит службу классу партийных бюрократов, и они уж извлекут максимальную для себя пользу.

Сергий Радонежский содействовал освобождению России от татар и благословил войско Дмитрия Донского на решительную битву. Уединённая жизнь в монастыре не помешала ему отлично разобраться в несчастьях нашей страны. Советы монаха не шли вразрез с нравами и понятиями той эпохи. Великий святой тоже мог предложить русскому народу жить не по лжи, каяться, заниматься самоограничением. Принятие нашими предками такого несвоевременного плана задержало бы их освобождение от татарского ига ещё лет на двести.

Триада Солженицына - не лгать, раскаиваться, самоограничивать себя вносит неразбериху и поднимает сумятицу. Новинка, в которой сам автор не разобрался, препятствует мобилизации усилий россиян.