— Нет. Не думаю, что у нее есть больше, — удрученно возразил Тим, — это все, что мог унести маленький хоббит из Наргозронда или еще откуда-нибудь. Разве что есть карта. Твой отец не оставлял тебе карту? — обратился он к Лавашке.

— Нет, — ответила девушка, — это было давно, но точно помню, что карты не было.

— Что ж, очень жаль, мы не продвинулись в поисках клада ни на йоту, — Тим потускнел, слишком большие надежды возлагал он на эту хоббичью деревню. Нашлась не нить, ведущую к великолепию Наргозрунда, а только ее обрывок. Было грустно.

— Предлагаю вам, друзья, покинуть это место, — обратился он к гномам.

— Погоди. Не все такие бескорыстные, — подал голос Гупегури. — Ты обещал нам долю.

— Да, — подтвердил Дебори, — к тому же я голоден и устал, и никуда уходить именно сегодня не собираюсь. Давайте отдохнем под этой крышей.

Друзья Тима их поддержали. Клад был поделен на пять частей, но свою долю Тим все-таки уступил Лавашке.

— Тебе придется смириться с нашим присутствием до завтра, — обратился Тим к Лавашке, — ребята устали.

— Да, и окажи нам гостеприимство, — нахально добавил Дебори, — в знак старой дружбы, хо-хо.

Лавашка на этот раз придержала язык за зубами. Ответила она Тиму.

— Ты дерешься как бешеный, но я вижу, что ты благородный гном и только тебе доверяю. Обещай мне, что никто из твоей компании не тронет мою семью. При этом условии можете остаться у нас до завтра.

Тим усмехнулся.

— Вас никто не обидит, но поспешите с обедом: голодные гномы свирепы и беспощадны.

Лавашка помчалась наверх, растрясла маму и сестру — они все еще были в состоянии помрачения — и заставила их готовить гномам обед. Сама она возиться с кастрюльками не любила, поэтому незаметно улизнула из дома и побежала к Шумми.

Хоббитам не удалось увести Шумми далеко от Блика. Он сидел злой, насупившийся и так огрызался на реплики, что сородичи перестали к нему подходить. Это был самый несчастливый день в жизни. Какой позор! Гном выбил меч из рук одним ударом, а ведь вся деревня считала прежде его своим защитником. Хотелось исчезнуть куда-нибудь. Если бы гном убил его, то все бы плакали и похоронили Шумми с почестями. Сейчас же, поверженный герой был уверен — они хихикают тайком, судачат о нем, говорят, что нет проку от Шумми, хоть он и выше всех, и не сосна он, а так, тростинка. Вот такими мыслями истязал себя хоббит, когда его нашла Лавашка.

— Все сидишь? Такой хмурый, — зажурчала она, — успокойся, никто не умер, пропади он пропадом этот клад. Между прочим, их главарь Тим — благородный гном, не чета Дебори. Такой великодушный! Оставь, говорит, Лавашка, себе весь клад, не могу я леди грабить. — Встретив недобрый взгляд Шумми, Лавашка осеклась и поняла, что Шумми невыносимо слушать о благородстве его победителя.

— Брось дуться, Шумми, — Лавашка присела рядом с ним и поощрительно похлопала по плечу. — Думаешь, все только и говорят сейчас о поражении? Не переживай, свет клином на тебе не сошелся. Вообще, это было неправильное сражение. Не наш клад, не следовало из-за него устраивать драку, жадность нас подвела.

— Да что ты понимаешь? — еще больше обозлился Шумми. — Не ты ли только что говорила прямо противоположное?

— Я была не права, — спокойно признала Лавашка, — натравила тебя на гномов. А все потому, что размечталась о нашей свадьбе, с этим кладом мы бы устроили прекрасную жизнь себе и всей деревне.

— Что? С чего ты решила, что я бы на тебе женился?

Лавашка потупила глаза:

— Ты сейчас злой и упрямый, как никогда, но я все равно люблю тебя. Помнишь, ты рисковал жизнью, когда Дебори и его братья похитили меня? Поцеловал сегодня. А последнее время часто приходишь к нам в гости поболтать. Понятно, что рано или поздно мы поженимся, и у нас будут дети: мальчик и девочка…

— Прекрати сейчас же, ты бредишь! — зло выпалил Шумми. — Я бы рисковал своей жизнью даже из-за дряхлого старика Тубадуба, без намерения жениться на нем впоследствии. Поцеловал я тебя в щеку, и это ничего не значит. И с чего ты взяла, что я прихожу к вам, чтобы поболтать с тобой? Мне приглянулась твоя младшая сестра Пирошка, она и симпатичнее тебя, и скромнее, и приятнее. Может, на ней я и женюсь когда-нибудь. Но на тебе? Никогда. Взбрело же такое в голову…

По мере того как Лавашка слушала уничтожающие слова Шумми, лицо ее бледнело. Не ответив ничего, она побежала к роще, подальше от источника, и разрыдалась, пытаясь утопить в слезах обманутые надежды. Сердце ее было смято. Она решилась признаться в своей долго хранимой тайне, а Шумми одним ударом перечеркнул все её планы. Ей было горько, куда хуже, чем Шумми накануне.

Слезы еще жгли ее изнутри, готовые прорваться в любой момент, когда она прибежала домой. Мама и Пирошка успели напечь целую гору пирогов с мясом.

— Где Тим? — сходу спросила Лавашка.

— Они все в зале, — шепотом ответила мама, — вроде не шебутят.

— Ты нашла Шумми? Как он? — поинтересовалась Пирошка.

— Прекрасно, — железным голосом ответила Лавашка, — он пошел к кузнецу сковать тебе обручальное кольцо, зайдет, как только будет готово.

— Вечно шутки, — вздохнула сестра, — никогда ничего толком не добьешься. — Но Лавашка уже покинула кухню. Гномы играли в кости, коротая время перед обедом.

— Кто идет? Крысиная принцесса! Посмотрите, — первым заметил ее Дебори.

— Я не к тебе, собачий хвост, — огрызнулась Лавашка. Все уставились на нее, Дебори замахнулся пепельницей.

— Без дерзостей, — спокойно остановил его Тим.

— Мне нужно поговорить с тобой о чем-то важном после обеда, — сказала Лавашка и удалилась.

Это был довольно насыщенный событиями день. Новость распространялась по деревне как тополиный пух. Мама Лавашки и Пирошка выли в два голоса, сидя перед норой. Их вой заглушали победные песни гномов. Шумми уже сожалел о том, что обидел Лавашку, когда повстречавшийся ему на улице Дрека, огорошил его вестью: «Утром Лавашка уходит вместе с гномами, она решила присоединиться к их отряду, чтобы искать клад». Шумми понял, что сам довел девушку до отчаяния, и поспешил к ней. Мать и сестра Лавашки повисли на нем и запричитали: «Сделай что-нибудь, Шумми, удержи наше наказание, она нас в гроб загонит раньше времени». Шумми попытался пройти в нору, но Гупегури преградил ему путь.

— Что угодно?

— Хочу сказать пару слов Лавашке.

— Назови имя.

— Шумми.

Гупегури захлопнул дверь и немного погодя выглянул снова:

— Она с тобой разговаривать не желает.

С полчаса упрашивали Лавашку Шумми и другие хоббиты выйти объясниться. Наконец, она смилостивилась и появилась перед ними, одетая по-походному и коротко остриженная.

— Что вы шумите? Сказала, что ухожу завтра с гномами, значит ухожу. Понятно?

— Лавашка, не дури! Зачем тебе идти с гномами? Ты принадлежишь Грибному Раю…, - начал было Шумми.

— Я никому и ничему не принадлежу. Здесь мне скучно и делать совершенно нечего. И вы, наконец-то, от меня избавитесь, а то от вас только и слышишь, что я навлекаю на всех неприятности. Поживете спокойнее!

— Нет, — оправдывались хоббиты, — мы все тебя любим, делай, что хочешь, только не уходи с этими ужасными гномами! Они же бродяги. Подумай о себе, целыми днями придется куда-то брести, спать на земле, да еще слушать их заунывные песни. Ты к этому никогда не привыкнешь. А когда ты им надоешь, они тебя прикончат.

— Все лучше, чем умирать с тоски в вашей деревне, — невозмутимо пожала плечами девушка.

— Ну и иди, куда хочешь, пусть тебя съедят дикие звери, — разозлились некоторые хоббиты.

— Лавашка, ну как же ты можешь бросить мать и сестру? — не оставлял надежду уговорить ее Шумми.

— Ничего, скоро утешатся. Ты о них и позаботишься.

Шумми понял, что Лавашка очень сердита.

— Можно мне поговорить с тобой с глазу на глаз? — спросил он.

— Нет, — злорадно усмехнулась та, — у меня нет времени. Нужно еще вещи собрать.

— Лавашка! — собрался с духом Шумми. — Я виноват перед тобой. Я пошутил, когда все это сказал… у ручья. Не подумал, что ты так сильно обидишься. На самом деле я тебя, правда, люблю. Оставайся. Хочешь, мы хоть завтра поженимся.