К ним подошли люди в белых хитонах.

— Отведите ее в покои для гостей! — коротко приказал Ярон.

Она последовала за слугами и оказалась в комнате без мебели, но с бассейном посередине. Ей принесли полотенца и мягкое одеяние из белоснежной ткани. С наслаждением погрузила Мириэль уставшее тело в горячую воду, налила туда ароматных масел и подумала, что все не так уж плохо. Из пуховых подушек, разбросанных по мраморному полу, она устроила себе ложе и очень быстро уснула, стараясь не вспоминать прошлое и не думать о будущем.

Расставшись с ней, Ярон разыскал Горудуна. Тот, по обыкновению, курил кальян, вдыхая дурманящий опиумный дым, полулежа на любимых подушках. Расплывшееся тело бугрилось под гладким шелком халата. Узорчатая чалма венчала густые каштановые кудри, роскошная борода скрывала хитрую ухмылку. В левой руке поблескивали металлические четки. Он жмурился от удовольствия и всем своим обликом напоминал ленивого, плотно отобедавшего кота. Ярон стремительно вошел в комнату, напряженный, как струна, которая вот-вот зазвенит.

— Привет, привет, — Горудун жестом пригласил его сесть напротив, но Ярон не послушался, — ты, я вижу, кипишь, как бульон. Что-то стряслось?

— Я привез Мириэль, убийцу своей матери.

— Вот как? Я же просил тебя не привозить чужих на мой остров без моего ведома. Зачем ты это сделал? Надо было уничтожить ее.

— У меня к ней слишком много вопросов. Во-первых, она называет себя принцессой Нуменора. Во-вторых, с ней был волк из страны Вечных Льдов, о которой ты мне рассказывал. Наконец, она приняла меня за кого-то другого. Я показал ей свое истинное лицо, а она кинулась мне на шею и объявила, что когда-то я был ее мужем. Мне не нравится вся эта история! — Ярон пристально смотрел на Горудуна.

— Почему ты молчишь?! — вспылил он. — Тебе что-то известно?

— Угомонись, — Горудун медленно подбирал слова, — принцесса Тар-Мириэль давно умерла, не прожила и года после замужества. Скорее всего, эта девица — самозванка. Почему с ней был белый волк, я понятия не имею. А мужем она тебя нарекла потому, что, по-видимому, хотела отсрочить твою месть.

— Нет, она была искренней. И до сих пор уверена, что в Стране Вечных Льдов мне отшибли память, и лишь поэтому я не узнаю ее.

— Ты не был в Ориене.

— Значит, кто-то пользуется моим обликом. Возможно, существует человек, похожий на меня, как близнец.

В темных глазах Ярона отразилась догорающая заря.

— Невероятно, — задумался Горудун, — неужели… — тут он осекся, сообразив, что размышляет вслух.

— Что?! — насторожился Ярон. — Что ты знаешь?

— Нет, ничего, — засуетился Горудун, — может, у тебя и был близнец, но мне об этом ничего не известно. — Ярон злобно взглянул на него.

— Я устал от этих тайн, — его голос стал угрожающим, — лучше признайся, что скрываешь? Почему мне не все говорят о моем происхождении? Я должен знать! Говори сейчас же или ты горько пожалеешь о том дне, когда впервые встретил меня!

С этими словами Ярон метнулся к Горудуну, намереваясь схватить его за жирные плечи и вытряхнуть из него всю правду. Но тут же остановился, как вкопанный, и мука исказила его лицо. Он поднес руки ко лбу и сжал голову.

— О, эта проклятая боль, — голос Ярона был хриплым, — только на твоем мерзком острове я испытываю такие страдания.

— Ты перенапрягся, — возразил Горудун глухо, — голова болит, когда тебя охватывает бешенство. Надо отдохнуть, ступай. Я надеюсь, что принцесса поможет тебе разгадать тайну двойника.

Ярон вышел, все еще потирая лоб. Горудун вздохнул облегченно. Если бы принцесса присутствовала при их разговоре, она бы поняла, что Ярон не так уж неуязвим, как кажется.

Последнее время Покровитель, так называли Горудуна Либера, Окун и Аргуин, его учители в недалеком прошлом, все чаще раздражал Ярона. Учители, как и он сам, были способны перевоплощаться. Они жили двойной жизнью и занимались делами, о которых Ярону мало, что было известно. Его никогда ни в чем не ущемляли, обращались с ним ласково, предупредительно, щедро делились тайнами магии, в которой они знали толк, а также другими познаниями и мастерством. Упоминали, что пытаются сделать из него совершенного человека. Раньше он не стремился проникнуть в их тайные помыслы, а теперь понял, что есть определенный барьер, заглянуть за который ему не позволяли. Всегда его вежливо, но настойчиво отстраняли как раз в тот момент, когда ему удавалось близко подойти к заветной черте. Загадочное поведение наставников сделало его мнительным. За внешней маской доброжелательности ему чудилась угроза его существованию. И недаром он был осторожен! Иначе как бы он уберегся от заговора? Те, кто убеждали его, что он всегда может рассчитывать на их понимание и помощь и собирались сделать путь его блистательным и ярким, вдруг взбунтовались и едва не уничтожили ученика. Двух предателей он обезвредил сам, а третий сбежал и сгинул в Средиземье, в подземельях агнегеров. Лишь родители остались ему верны, но их уничтожила колдунья Мириэль.

О своих мучениях он мог бы рассказать Вэнили. Она не была похожа на остальных и любила его по-настоящему. А Рубозавр потерял свое «я» в зачарованном лесу. Ярон бросился за ним тогда по горячим следам преступления и не без усилия установил, кто был повинен в их злосчастной судьбе. Через некоторое время Рубозавр перестал узнавать его. В отчаянии Ярон едва не задушил Горудуна, но маг больше не имел власти над созданными им садами. Ярон остался один. Больше некому было направлять его действия, учить разбираться в сложных вопросах бытия. Горудун пытался заменить ему наставников, но он был чужим, второсортным существом. Он не мог перевоплощаться и во всем уступал пришельцам из Ориены, Страны Вечных Льдов. «Покровитель» был нужен ему только как слуга, и до сих пор он старался исполнить любую прихоть Ярона. Если же Горудун что-нибудь против него замышляет, расправа его не минует. Совладать с бывшим магом гораздо проще, чем с могущественными братьями по крови.

Мириэль проснулась от тревожного ощущения. В комнате был посторонний. Она приподняла голову, стараясь разглядеть того, кто нарушил ее сон. Тьма окутывала ее, тьма, не разбавленная светом ночных ламп или бледным сиянием луны. Слышно было только дыхание ночного гостя и ни шороха больше. Глаза ее спросонья долго не обретали привычную зоркость, мысли путались, тело ныло — выспаться ей не дали.

— Не бойся, это всего лишь я, — голос принадлежал Ярону.

— Ты не должен входить сюда без предупреждения, — возмутилась принцесса.

— Вот как? А зачем надушилась молодая жена? Кого ждет здесь, кроме вновь обретенного мужа? — издевался Ярон.

Мириэль стало не по себе, и она на всякий случай приготовилась к обороне.

— Между нами ненависть, Ярон, — сказала она холодно, — не подходи ко мне.

— Как быстро остывают нуменорские женщины, — произнес Ярон трагическим шепотом, — в Прибрежных горах ты целовала меня не в шутку. Почему же теперь таишь свой пыл?

Мириэль почувствовала, что он приближается, и высекла вспышку света перед собой, чтобы хоть на миг развеять мрак и увидеть его.

Ярон расхохотался.

— Да ты просто искришься от страсти! — он спокойно стоял посреди комнаты, скрестив руки на груди. — Не любишь, когда темно? Свет здесь загорается так. — Он легко поднял руку, и спальня озарилась переливчатым сиянием. Разноцветные блики заскользили по колоннам, портьерам и мраморному полу. Охотник разглядывал свою пленницу.

Растерянная Мириэль лихорадочно соображала, что ей предпринять. Такие темно-фиолетовые глаза она видела только у Юниэра. Дрожь охватила ее. Ярон осклабился.

— И ты поверила, что я прельстился твоими костлявыми прелестями? — вдруг спросил он. — На этом острове есть девушки, более привлекательные, чем ты. Идем, я покажу их тебе.

Мириэль сжала зубы, это было выше сил терпеть его издевательства. Лицо ее побледнело от гнева.

— Я не хочу никуда идти! — слова давались ей с усилием. — Ты напрасно потревожил меня. Уходи.