Бэби это развлекло, только она не могла не думать, почему хотя бы один из них — не Джейк.

— Ляси? — спросила Пупсик. Ей не терпелось вернуться к своей новой добыче. — Ты счастлива?

— Счастлива, как Ларри.

— Настолько счастлива? — Сквозь меланхолию Бэби пробилась улыбка. Девчонки никогда не видели никого, даже близко счастливого, как Ларри. Ларри был счастлив, как сириусянин с перьевой метелкой. Ларри был счастлив, как независимая банда с большим контрактом на запись. Ларри был счастлив, как только можно быть счастливым. Однако всего лишь два дня назад в жизни Ларри была середина кризиса кризиса середины жизни. Его кризис середины жизни, вопреки всем ожиданиям, не принес ему много радости. Сменив карьеру с управляющего банком на плотника, он не добился почти ничего, кроме заноз. Затем была еще проблема управления его любовью — с тех пор, как он оставил жену, любовью его никто не управлял. В понедельник он сидел в «Кафе Да Вида» и прихлебывал черный кофе, похоронно наблюдая за всеми уличными Хорошенькими Штучками, которые в ответ подчеркнуто не наблюдали его, — как вдруг ощутил такое ощущение, словно локти его изнутри вылизывала тысяча язычков.

Виктория–стрит померкла пред его очами. В них затанцевали звезды, и размежил он вежды лишь затем, чтобы осознать: он голый и на коленях, одна антенна Ляси воткнута ему в зад, а ноги Бэби замкнуты у него на затылке. Пупсик в черном бархатном костюме наездницы и джодпурах одной рукой забавлялась с грудями Ляси, а другой — с собственным животом. Портило эту идиллическую сцену одно — вид Ревора, ездившего взад–вперед по лицу Бэби, но когда прошел первоначальный шок, Ларри даже это счел возбуждающим. Его мечты осуществились — до мельчайшей детали. Ларри, как сказали бы близнецы, был счастлив, как не знаю.

— Как у нас со свободными каютами? — спросила Бэби.

— Я так думаю, мы можем вместить еще навалом.

— Ну и давайте. Чем больше, тем месилово.

— Веселее.

— Какая разница.

Девчонкам выпало несколько очень напряженных дней. Помимо массированного налета на «Самый Первый Поцелуй» и магазины музыкальных инструментов, они приобрели себе целые гардеробы одежды с такими этикетками, как «Миссия Земля» и «Космическое Время». Сходили на концерты группы «Венерианские Стервы» в отель «Аннандейл» — вдруг окажутся какие–нибудь знакомые. Но самое замечательное — они начали писать песни и играть собственную музыку. Пупсик разработала формулу. Три аккорда, двенадцать тактов, ритмический квадрат и мелодия — что тут сложного?

Бэби сочинила первую песню. Текст там был такой:

С визгом из Ангара 99

Жар в груди и нечего надеть нам

Нефон за спиною, не видно ни зги

Мы роковые девчонки из открытого космоса

И мы расколбасим вам мозги

Закончив, Бэби отложила гитару и выжидательно оглядела остальных.

— Не Патти Смит[92], — беспристрастно заметила Ляси, — но это начало.

— Я бы не стала слишком налегать на рифму, — высказалась Пупсик.

Бэби надулась и обмякла в кресле «Салона Вуду»:

— У нас тут все критики.

— Хотя думаю, что с этим можно поработать, — задумчиво пробурчала Пупсик, усаживаясь за ударную установку. Уже через несколько минут они обрабатывали свои инструменты, и «Ангар 99» несколько воспарил. После этого песни писать начали все. В текстах девчонки говорили о своем разочаровании патриархальной планетой, о радости вызывания хаоса из порядка, о космолетах на топливе желания и о прочих всюхиных темах.

Похищения землян тем временем продолжались своим чередом. Среди жертв были как мужчины, так и женщины, старые и молодые, здоровые и болезные, сушки всех сексуальных убеждений и наклонностей. И уй–ю–юй — у некоторые были наклонности. Такие, что спать этим некоторым приходилось на винтовых лестницах. Причем случилось это еще до того, как до них добрались девчонки. На великом уроке земной сексуальности девочки начали крутое восхождение по образовательной кривой. Они отказались от долгой приветственной речи и знакомства и сразу совали сушек в отсек. Тем, казалось, было все равно. Да и связывать их больше не приходилось. На самом деле, некоторые земляне скорее связывали их. Некоторые, вроде Ларри, умоляли оставить их насовсем. За некоторыми исключениями «Мемоцид» уже не требовался.

Ляси зевнула и повернулась к выходу.

— Это было реально, оттяжники, но мне пора. «Счастлива, как Ларри» мне напомнило — надо будет прогнать его через трусики, которые я носила пару последних дней.

Девчонкам не пришлось долго гадать, зачем земляне носят нижнее белье. С ним же так весело играть! Особенно после нескольких дней носки.

Пупсик сделала шаг к Бэби и мило улыбнулась. Бэби пришла в замешательство — если не сказать прямо–таки испугалась. Пупсик? Улыбнулась? Да у этой девочки клыки.

— Кстати, Бэби? — сказала Пупсик. — Я просто хотела тебе сказать, как ценю то, что ты у нас вожак, как я тебя люблю и как нежно притом. Мне хочется хорошенько тебя обнять.

Вытерпев объятия, Бэби подозрительно сощурилась:

— На чем ты теперь сидишь, Пупсик?

— О, это просто маленькая пилюля, которую мне дала последняя девчонка. Называется «бяки» — по–моему, она так сказала. — Пупсик шлепнула себя по виску. — «Эки». Черт, этот лингвочип сводит меня с ума. В нем, наверно, проводок отпаялся. А в «Желтых страницах» — ни одной кибермастерской. Господи, какие они тут примитивные.

Ноем, ноем. Ты же довольно приятно тут проводишь время, не так ли, Пупсик?

— Да, Господи. — Пупсик глянула на Бэби и закатила глаза.

Я все видел, Пупсик.

— Ну да, ну да, громила. Сядь мне на лицо.

Не думаю, что это очень хорошая мысль, Пупсик. Не то чтобы Мне это не понравилось. Но Мне бы потом не хотелось видеть твое лицо. Его расплющит от Перта до Плутона. Я уверен, не очень симпатичное зрелище. Так нам есть еще что–нибудь сказать о Моей ручной работе? О Моем драгоценном Проекте Земля?

— Нет, Господи. Я люблю тебя, Господи, — поспешно добавила она.

И поосторожнее с этими пилюлями, Пупсик. Тупишь по краям.

— Хорошо, Господи.

Ну, Я тогда пошел. Из монастыря в Бельгии Меня призывает одна хорошенькая монахиня. Наверное, представлю ей видение. Что скажешь — видение или голоса? Или, может, чудо?

Мгновение спустя Он пропал. Даже не стал дожидаться ее ответа.

Ну и дает Он мне иногда просраться, подумала Пупсик. Так и подмывает заняться, ну я не знаю, сатанинским металлом или чем–то.

Ревор отбил чечетку в салон, плюхнулся Бэби на ногу и потыкался слоновьим рыльцем ей в щиколотку, после чего по очереди пососал все пальцы на ногах.

— Иггивиггивигги. Иггивиггивигги. Нф нф.

— Что с ним такое? — встревожилась Пупсик.

— Я думаю, от любви мается, — заметила Бэби. Смешно, а? Ей и самой было как–то так же. Несмотря на весь секс и веселье с другими землянами, после похищения Джейка несколько дней назад — хотя, казалось, прошли световые годы, — ей было странно безутешно. В классической нефонской манере выражать удрученность она проводила нехарактерно много времени, обжимаясь с мягкими подушками и вылизывая потолок. В ее мозгу играло попурри песен о любви.

Любовь? Это смехотворно. Она — твердоядерная роковая цыпа, напомнила Бэби себе, не какая–нибудь сентиментальная королева кантри. Испытывала она — ох, любопытство. Похоть. Межвидовые феромоны. Короче. Определенно не любовь. Вероятно, не любовь.

— Как считаешь, Рев? Пора возвращаться в Ньютаун?

Ревор перекатился на спину и медленно погреб лапами по воздуху.

§

Джейк откинулся на матрас и погреб ногами по воздуху, глядя в окно над постелью ни на что в особенности. Четверг. Не то чтобы время для него слишком много значило. Нет, Джейк преодолел время. Пространство — другое дело, вот где целые горы потенциала.

Незамеченный, Торкиль несколько минут наблюдал за ним из дверей в изумлении.