Когда Кеннеди наконец вышел к участку и увидел горящие патрульные машины, то почувствовал себя так, будто его внезапно ударили под дых. Секунду спустя он заметил гниющих стонущих офицеров полиции, бродящих среди танцующего пламени, и все его надежды рухнули в мгновение ока. На службе в РПД состояло всего пятьдесят или шестьдесят полицейских, и сейчас примерно треть из них шаталась вокруг обломков или лежала без каких-либо признаков жизни на залитом кровью асфальте не далее, чем в тридцати метрах от ворот участка.

Леон загнал отчаяние поглубже и сосредоточил взгляд на воротах, ведущих во внутренний двор здания. Вне зависимости от того, сумел ли кто-нибудь выжить или нет, он должен действовать согласно первоначальному плану — попытаться найти помощь. И еще надо было позаботиться о Клэр. Если сконцентрироваться на страхах, сделать то, что необходимо, станет еще тяжелее.

Он побежал к воротам, проворно увернувшись от обгоревшего полицейского, протянувшего к нему сожженные до костей пальцы.

Когда Леон коснулся холодной металлической ручки и толкнул створку, то вдруг осознал, что какая-то его часть постепенно становится безразличной к трагедии, к тому факту, что все эти монстры были когда-то жителями Раккуна. Существа, скитавшиеся по улицам города, несомненно, наводили ужас, но шок от этого не мог длиться вечно; их было слишком много.

"Но не так уж много здесь, слава Богу…"

Леон захлопнул ворота у себя за спиной, откинул со лба мокрые от пота волосы, глубоко вдохнул заметно посвежевший воздух и обвел взглядом внутренний двор. Маленький, заросший травой парк справа от него был достаточно хорошо освещен, так что он сумел разглядеть нескольких человекоподобных тварей; все они стояли достаточно далеко и, по всей видимости, не представляли угрозы. Кеннеди мог видеть два вывешенных на фасаде участка флага, безвольно висящих в неподвижных тенях, и это вновь пробудило в нем надежду, которую он, как ему казалось, потерял — что бы еще ни произошло, он, по крайней мере, добрался до хорошо знакомого ему места. К тому же здесь наверняка безопаснее, чем на улице.

Леон с легкостью проскользнул мимо троих мертвецов, бесцельно блуждающих по небольшому парку. Двое мужчин и женщина; все трое могли бы показаться нормальными, если бы не их жалобные, голодные крики и нескоординированные движения.

"Они, должно быть, умерли совсем недавно… но они не мертвы, мертвые люди не истекают кровью, когда ты в них стреляешь. И уж точно не бродят вокруг и не пытаются есть себе подобных… Мертвые люди вообще не ходят… а живые имеют склонность падать после того, как в них всадили несколько пуль пятидесятого калибра, и, как правило, не поднимаются после этого в изрядно подгнившем состоянии".

Вопросы, которыми Леон до сих пор не успел задаться, переполняли его сознание, пока он делал последние шаги к зданию. Вопросы, на которые у него не было ответов; но скоро они появятся, он был уверен в этом.

Дверь оказалась незапертой, но молодой полицейский не позволил себе удивиться — после всего увиденного в этом городе он небезосновательно полагал, что лучше свести свои ожидания к минимуму. Он приоткрыл дверь и ступил внутрь; "Desert Eagle" поднят, палец на спусковой скобе.

Пусто. В огромном старом вестибюле здания РПД не было никаких признаков жизни. И никаких признаков катастрофы, разразившейся в Раккуне. Бросив свои попытки ничему не удивляться, Леон закрыл за собой дверь и спустился в холл.

— Привет! — Кеннеди старался говорить тихо, но отзвуки его голоса разнеслись по всему помещению и вернулись назад приглушенным эхом. Все выглядело точно так, как он помнил: три этажа, классическая архитектура, интерьер, исполненный в мраморе и дубе. В центре комнаты возвышалась каменная статуя женщины, несущей кувшин с водой; по обеим сторонам от нее шли два пандуса к конторке регистратора. Эмблема РПД перед статуей мягко мерцала в рассеянном свете стенных ламп так, словно была только что отполирована.

"Никаких тел, никакой крови… даже стреляных гильз нет. Если здесь был бой, где, черт возьми, следы?"

Неестественная тишина, царящая в гигантском вестибюле, пробудила в Леоне смутную тревогу. Он поднялся по пандусу слева, остановился около конторки и наклонился над ней; если бы не тот факт, что здесь нет людей, все было бы в полном порядке.

На столе стоял телефон. Леон поднял трубку, зажал ее между головой и плечом, затем постучал по кнопкам пальцами, внезапно показавшимися ему холодными и какими-то чужими.

"Ничего, даже звука дозвона".

Все, что он слышал — это тяжелые удары собственного сердца. Леон положил трубку и повернулся лицом к пустой комнате, пытаясь решить, что делать дальше. Он очень сильно хотел найти Клэр, но не менее сильным было желание объединиться с другими полицейскими. Пару недель назад он получил копию приказа из РПД, согласно которому несколько отделов были перемещены, но вряд ли это играло существенную роль; если в здании находились копы, они не могли прилипнуть к своим рабочим местам.

Из вестибюля три двери вели к разным частям участка: две на западной стороне и одна на восточной. Из двух, обращенных на запад, одна вела через ряд коридоров к задней части здания, мимо пары окон дежурных и зала для совещаний; вторая открывалась в комнату патрульного взвода и помещение для хранения вещественных доказательств, через которое можно было выйти в один из коридоров недалеко от лестницы на второй этаж. Восточная дверь, фактически вся восточная часть первого этажа, предназначалась, прежде всего, для следователей — кабинеты, комната для допросов и пресс-центр; также там был выход на подвальный уровень и внешнюю лестницу на второй этаж.

"Клэр, вероятно, вошла через гараж… или, пройдя через задний двор, поднялась на крышу…"

Или она могла обогнуть здание и воспользоваться той же дверью, что и он… или она вообще не добралась до участка; девушка могла быть где угодно. И если учитывать, что здание занимало территорию целого городского квартала, Леону предстояло обследовать довольно обширное пространство.